Лишенная хода и радаров, «Артемиде» потеряла почти всю свою мощь. Корабль полностью лишился маневренности, отключились защитные поля, только лазерные и импульсные батареи ближнего боя, могли вести огонь. Да еще две резервных гравитационных пушки еще могли сделать несколько выстрелов, за счет запасов гравиконденсаторов.
Раненый корабль стал почти беззащитен.
Эфир наполнился перекличкой голосов.
– Атакованы! Всем внимание! Боевая тревога!
– «Диана», у нас разрушения третьей степени! Выпускайте все истребители!
– «Гнездо» – «Стае»! Немедленно занимайте позицию в третьей линии!
– «Стелла» – что там у вас?!
– Всем истребителям – боевая тревога. Подтянуть крейсера!
– «Стелла» – отвечайте!
– «Стелла» – флагману: Авария в реакторном отсеке, выход из строя криогенераторов! Пожар в шестом отсеке, аварийная система не срабатывает! Отсек задраен, ликвидировать возгорание не удае...
– «Стелла» – почему замолчали?? Ах, будь все проклято...
– Неужели это война?! – жалобно спросил какой-то юный голос, тут же заглушенный эфирной перекличкой.
«Вляпались! Хуже может быть лишь только одно – если тут вдруг появятся корабли Лиги! Именно этого не нам хватает для полного счастья!» – со злой усмешкой подумала Карина, усилием воли отсекая все посторонние мысли, и выводя истребитель на боевой курс.
Она не стала бы, видимо, давать волю сарказму, если бы знала, что происходило на расстоянии четырех прыжков отсюда. Гиперсигнал с единственного успевшего «отскочить» «Вампира» был принят на передовых линиях флота сатанистов, но там меньше всего думали о том, чтобы выручать смертника, и его посудину. Другая цель занимала сейчас все их внимание – впереди была изрядная часть Западного флота Амазонии, в один момент лишившаяся чуть ли не трети своей мощи, и ее весьма кстати было бы добить окончательно.
Милисента лежала на койке, закинув руки за голову, смотрела в потолок, и под тихое посапывание Элины 2й размышляла. Размышляла о пути, приведшем ее сюда. О судьбе, о любви – нынешней и прошлой...
Великая мать – какой же дурой она была всего три месяца назад!
... Когда два года назад принцесса попала в лицей, то воспринимала свою поездку на Старую Землю исключительно как очередную волю матери – а исполнять волю царствующей императрицы ее приучили хорошо – отучаться вот пришлось быстро и самой.
Особых затруднений она не испытывала – порядки в заведении для благородных девиц мало отличались от кадетского корпуса.
Та же дисциплина, те же жилища без излишеств – разве что именующиеся не казармой, а дортуаром, и та же дисциплина, расписывающая жизнь воспитанниц буквально поминутно – разве что карцера нет.
Ей даже было в чем-то легче, чем большинству подруг – все же привычка к порядку и военная дисциплина – великая вещь.
Так вышло, что особо она ни с кем не сблизилась, хотя публика там была самая разнообразная. Что называется на любой вкус – от королевских дочек из разных уголков Галактики, до наследниц «простых» миллиардеров.
Но приятельницы у нее появились, и вместе с ними, она отдала дань нехитрым развлечениям лицеисток: от забавных розыгрышей преподавателей, до самовольных отлучек из закрытого заведения.
Самоволки Милисенте полюбились особенно – тем более что дело было ей знакомо еще по корпусу – тот не солдат, кто в самоволки не бегал.
Но вот проводили они время по разному – ее однокашницы в такие моменты ходили в ночные клубы или таскались по магазинам.
(Поговаривали. Что кое-кто даже подрабатывал проституцией – не для денег, Лилит упаси, а ради острых ощущений)
Она же, в часы побегов от надоевших занятий по основам менеджмента или сравнительного этикета основных культур Ойкумены, просто бродила по улицам Стокгольма, основанного как говорят, еще Александром Македонским; сидела в маленьких кафе, забредала в музеи, или просто дышала свежим воздухом прогуливаясь в сквере.
Во время одной из этих отлучек она и познакомилась с Эрнстом...
Познакомились они в кафе на набережной, оттуда открывался неплохой вид на затопленные морем кварталы старинного города.
Он просто подсел за ее столик и начал разговор...
Да – ей нечего скрывать – она сразу влюбилась в него – сына владельца небольшого космического каботажного агентства с Иберийского острова (час лёту к югу от Стокгольма)
Это-то все и испортило – привыкнув к тому что женщина имеет право первого голоса, она просто сама не заметив, подчинила его себе – воспользовавшись тем оружием, что природа дала женщине.
А может быть дело в том, что, как она где-то прочитала, если простые девушки мечтают о принце, то принцессам ничего не остается, как искать идеал среди простых парней!
Но надо признать – хоть она и была дурочкой, но Энрико де Айла был хорош!
Благородный профиль, приятный голос, галантность в каждом движении, умен не по годам... Да – и ума немеряно, и в штанах отмерено!
И романтика – так что сердце из груди выпрыгивало!
Уже на вторую неделю Милисента перестала ночевать в лицейском кампусе – только окончатся последние лекции, как шмыг в парк, нехитрым блокиратором отрубаешь систему слежения – благо она «заточена» против несанкционированного проникновения извне, а не изнутри... А снаружи уже ждет глайдер с дорогим и любимым – и не всегда у него хватало терпения долететь до ближайшей гостиницы.
А через два месяца предложила ему стать ее мужем перед людьми и Богиней!
План был очень романтичный и очень глупый – сбежать с ним куда подальше, а потом уж поставить и его родителей и свою мать перед фактом...
Да только вот не учла Милисента, что сын торговца в пяти поколениях хоть тоже в нее влюбился, но в отличие от нее головы до конца не потерял.
И видать в конце – концов все же понял – насколько глупо затеянное им под руководством одной безбашенной принцессы, и чем это может кончиться.
А может быть, просто решил что участь космического торговца предпочтительней карьеры супруга наследницы диковатой окраинной монархии что за тридевять светолет от родной Земли:
Она сидела в номере припортовой гостиницы Второго Мадагаскарского космодрома, ждала отлучившегося возлюбленного – до старта их рейса оставалось пара часов.
Чтобы сердце не разорвалось от тягучего и гнетущего ожидания, а время хоть на миг убыстрило ход, принцесса достала свой дневник – мелкую записную книжечку, в которую по примеру древних людей, которые еще не летали в космос, а ездили на паровозах, записывала все самые яркие моменты пребывания на Земле.
Она хотела вспомнить всю до мельчайших подробностей историю своей любви.
дата
«...Ночь, три часа. Проснулась и испытываю дикое разочарование. Это опять всего лишь сон. Я снова одна в своем корпусе, на жесткой кровати типа койка. Ну, пусть так... тихо вокруг...Мне хочется разорвать круг одиночества и слиться со спящим миром. Еле прикрыв тело, выхожу на балкон... Зябко, закутываюсь в теплый плед и вслушиваюсь в ночь... кто-то приближается по ночной аллее, слышны гулким эхом отдающиеся в ночной тиши шаги... Кто-то ходит?.. Еще не проснувшиеся глаза не видят за туманом обладателя шагов. Не хочу напрягаться и опускаю тяжелые веки. Все тело вздрагивает и замирает в ожидании...
Слух обостряется. Я как кошка готовая к прыжку...
Прислушиваюсь к шагам... Странно... это не шаги, это жесткое дыхание – дыхание осени. Вкрадчивое и усыпляющее. Никогда в других местрах не приходилось мне слышать и ощущать нечто похожее. Вот туман опустился на влажные пестрые листья и сорвал один с ветки. Легкий ветерок подхватил его и донес, кружа в томном танце до земли. В последний раз «шепнув» лист нашел свой последний приют на сырой пожухлой траве. Должно быть это что-то значит – это знак Богини...
Усилием воли я открываю глаза и вглядываюсь в грязно-бледную от света фонарей дымку тумана. Тягучий, густой воздух обволакивает и зовет раствориться в себе. Ветер уносит мой дух... Я не противлюсь, и теперь я – прозрачная росинка на листе, утяжеляющая и срывающая его. Во мне, как и в каждой капле, принадлежащей этой осени, отражается тусклая луна, но есть во мне еще что-то живое, что не позволяет мне превратиться в льдинку – это надежда на земную любовь, то что не позволяет людям превратиться в холодные глыбы. Мысли планируют, как листья, плавно, лениво оседают на обочине сознания и затихают...
Холод пронизывает все тело... раннее осеннее утро... Плед не спасает тело от ветерка, легкого, но все же ноябрьского. Я галопом несусь туда, где тревожат и отнимают покой сны – в мою постель, чтобы подумать о том что ждет меня впереди... судьба добра ко мне и она подарит мне встречу с любимым, Богиня не оставила меня, она дает мне знак...
Скоро, я как капля из тучи обязательно прольюсь мягким дождем на его руки...
Она перевернула несколько страниц... сердце ее стало биться все быстрее.
...Сегодня я познакомилась на прогулке с молодым ...
Милисента не стала зачитываться продолжая листать страницы.
...Тихая зимняя ночь. И лезут в голову хоть и несвоевременные, но все же приятные мысли, как мне нравится лежать, закрыв глаза, и много думать... Думать о чем-то своем, всегда приятно и интересно, и никто не знает твоих мыслей, никто их у тебя не отнимет.
Вдвойне приятно думать о том, что хоть и далеко, но в мире есть человек, думающий с тобой в одной тональности. Еще приятно знать, что этому человеку тоже приятно думать вместе со мной, думать обо мне... Я медленно перебираю фразы в голове, от которых тепло и уютно, смакую их и возвращаю на прежнее место. Произвольно улыбаюсь, вспоминая эмоции, возникавшие при общении – я счастлива, просто счастлива и любима... Я люблю его!..
Несколькими строками ниже
«...Неприятно осознавать наличие различных «но» и «ах». Ну и не стану сейчас о них думать. Буду думать о том, что ПРИЯТНО, – и перечекнула эту запись.