Среди многочисленных предметов, которые за свою короткую жизнь пришлось изучить Милисенте, был и специальный, разработанный исключительно для узкого круга знати, курс психологии. Курс, нацеленный на то, чтобы освоивший его умел разными способами подчинять себе людей, и незаметно для них самих направлять их поступки в нужную для себя сторону. И вот сейчас она готовилась – впервые в жизни, опробовать его на практике.
Как гласит оный курс – нет лучшего способа развлечь человека, нежели дать ему поговорить о себе-любимом. Вот и дадим ему такую возможность.
Она еще раз обвела взглядом капитанскую каюту – довольно скромную, всего раза в два с хвостиком больше, чем так, которую занимали они с Элиной.
Та же спартанская мебель (разве что койка заметно шире – обстоятельство, особо радовавшее принцессу).
Но в целом – самая обычная обстановка – разве что объемные снимки на стенах, изображавшие в основном пейзажи разных планет (видно тех, где побывал хозяин) фотопортреты людей в форме и без. Беспорядочно разбросанные сувениры.
Еще на стене висела гитара. Не биоэлектронная, не обычная электро, и даже, кажется, без единой микросхемы или приставки. Самая обычная гитара из натурального дерева (чуть ли не из земной сосны).
Начать что ли с этой гитары? Нет, пойдем другим путем.
– Расскажи – как ты попал в Космопол? – спросила Милисента.
Похоже, этот вопрос привел капитана Михайлова в легкое замешательство.
– Видишь ли, – начал он после короткой паузы. Это история не такая уж простая, и не слишком обычная. Помнишь, когда тебя принимали, Георг сказал, что в Космопол просто так не попадают, а тем более – потому, что некуда деваться? Так вот, ты наверное удивишься, но мне действительно некуда было больше деваться. Дело в том, что я хотел бороться за справедливость. И не просто за справедливость, а за справедливость для всех. Я хотел – и хочу до сих пор, чтобы во Вселенной исчезло рабство и сгинули торговцы наркотиками, чтобы... Одним словом – чтобы, как говорил один мой знакомый араб, юная девственница с полным мешком денег могла пересечь Ойкумену в одиночку из конца в конец, не опасаясь ни за деньги, ни за... все остальное.
– Разве такое возможно? – простодушно спросила Милисента.
– Наверное, нет... Да что наверное – просто нет. Но по мере сил уменьшить количество зла я могу. ...Слушай, как все было, – невпопад продолжил он. Моя родная планета называется... А впрочем, это не так важно. Одним словом, я родился и вырос в мире тихом, благополучном – в общем и целом. Никто не голодал, не просил подаяния – ну, были конечно богатые и бедняки, но кусок хлеба был у каждого. У нас не было ни особо крутой мафии, ни перестрелок на улицах... Ну, в некоторых особенно паршивых местах, разве что. Да что говорить – одной из самых больших проблем была нелегальная эмиграция из слаборазвитых миров – репутация земного рая, знаешь ли, имеет и свою оборотную сторону. Так вот – мне было шестнадцать лет, когда у нас на Жемчужных островах случайно была обнаружена клон-ферма – самая большая за последние сто лет в нашем домене.
– Клон-ферма? – невольно вытянулась Милисента. – На планете?
Что-то подобное бывало – чего греха таить – и в их краях, но обычно это делалось на всяких заброшенных станциях, или вообще на болтающихся туда-сюда в космосе переоборудованных старых кораблях, под флагом какого-нибудь Таллинна, или Бандерланда.
– Да, именно... ферма. И не так, как это бывает обычно, когда это маленькое заведение, где вырастят десяток-другой «овощей» в год – и то много, а настоящее производство, как какая-нибудь бройлерная фабрика. Примерно на десять тысяч... ну да, на десять тысяч голов, – горько усмехнулся Александр. – Ты понимаешь? Там клонированных людей разводили как свиней. Одних – для пересадки их органов тем, из чьих клеток они были выращены, а других... Другие...
Он замолчал, и было очевидно, что дальше говорить ему очень не хотелось.
Но он все же пересилил себя.
– Там выращивали еще девушек, точнее – живые сексуальные игрушки. Копии знаменитых красавиц, певиц, кинозвезд, ну и тому подобное... Их пичкали стимуляторами, чтобы они быстрее выросли – рост ускорялся раза в три-четыре; долго они конечно не жили после этого – дай бог, дотягивали до сорока, но им ведь даже и столько жить не надо! Потом им кое-что делали с мозгами, программировали личность – ну, только на одну функцию, делали еще кое-что внизу живота, чтобы не было никаких проблем с беременностью – и продавали. В бордели, богатым развратникам, в другие миры... И был вживлен один чип, с помощью которого, когда она станет не нужна, ей просто останавливали сердце. Выключали, словно надоевшую игрушку.
С отвращением и почти с ужасом слушала Милисента его рассказ.
– Но это еще не самое страшное – хотя уже куда страшнее! – продолжил прежним негромким голосом капитан. – В этом деле оказались замешана целая куча больших и важных людей из правительства, полиции, таможни, парламента... Сама понимаешь – подобные штуки без прикрытия сверху не провернуть. Одни просто брали взятки, третьим бесплатно делали доноров, другие еще и получали в подарок красоток с фермы. И это в нашем мире, где подобное считалось совершенно невозможным! Скандал конечно был крупный, и когда состоялся суд...
– Их всех, конечно, казнили? – нетерпеливо спросила Милисента.
– Куда там! – покачал головой капитан. – Нет, конечно обслугу фермы, и тех, кого взяли там – вроде выбраковщиков, уничтожавших... дефектные клоны, кого сгноили в тюрьме, кого и в самом деле шлепнули. То были первые смертные приговоры за десять лет. Но никто – понимаешь, никто из наших тузов, замешанных в этом, даже не сел в тюрьму!
– Не может быть! – невольно вырвалось у Милисенты.
– Да вот может, – он вновь горько усмехнулся. Просто ничего не доказали, вернее, суд признал, что доказательства не тянут, или вообще – «получены незаконным путем», – последнее было сказано с явным сарказмом. Многих вообще отпустили до суда под залог.
– Прости – под залог чего? – не поняла девушка.
– Ну, за деньги...
– То есть как за деньги?? – пожалуй, принцесса была потрясена больше всего именно этой простой фразой. – Да у нас бы их всех... Да даже на Старой Земле... – она не заметила, как невольно выдала факт своего пребывания там.
Но Михайлов не обратил на это внимания.
– У вас – да. И в Халифате – хотя немалая часть девушек с фермы уходила как раз в исламские миры. И в Маоританге. И в Икарии, хотя там могло по всякому повернуться. И даже на Старой Земле.
Но у нас, в нашем домене, совсем другие порядки. Свобода, демократия, законность... Права человека превыше всего!
Я ведь сам до шестнадцати лет так думал, и гордился, что наша область мироздания – самая свободная и цивилизованная.
А после всего этого у меня словно открылись глаза. – Знаешь, – продолжил он после паузы, – когда по нашему телевидению крутили съемки с той фермы, то там была девушка, похожая на мою сестру...
Вначале я собрался было поступить в полицию, но быстро сообразил, что ничего особенного не добьюсь. Тогда-то я и вспомнил про Космопол. Послал им свою анкету, – вся семья решила, что я тронулся умом.
Почти не надеялся, честно сказать – но мне прислали вызов в Академию.
Закончил ее в два года вместо трех – хотя и на не самые лучшие оценки: хотелось скорее заняться настоящим делом.
Он замолчал.
– Вот с тех пор и занимаюсь. Чем я только не занимался! Гонялся за работорговцами и боролся с контрабандой исчезающих животных. В Эгейской федерации накрыл банду фальшивомонетчиков, устроивших мастерскую в подвале местного сумасшедшего дома.
Всякое бывало. Однажды устроили засаду на контрабандистов наркотиков – в одном орбитальном казино на Перламутровой. А случилось так, что как раз в этот день на него напали какие-то залетные бандиты. Человек пятьдесят. Пришлось нам защищать это вертеп с оружием в руках – хотя с большим удовольствием я сам бы его разгромил, – он негромко рассмеялся.
Сажал людей в тюрьму, и садился сам. Да – именно так, – подтвердил он оторопевшей от такого признания девушке.
Один не отмененный смертный приговор на Ригеле. Три тюремных срока – тоже до сих пор висят. Полгода почти я просидел в камере для пожизненно осужденных на Гровеноре, пока меня не обменяли на попавшегося на Океании местного авторитета.
– И ты не разу не пожалел о своем выборе?
– Нет, – решительно ответил Александр. Ни разу. Я смело могу сказать, что мир моими стараниями стал немного лучше.
Моими и Космопола. Согласись – сейчас не то, что пятьдесят лет назад.
Вспомни, чем были Новое Тбилиси или Джей-ран? Настоящие клоаки. А вот сейчас там тишь да гладь – все вычистили, как под метелку.
Милисента не стала расстраивать Александра почерпнутой из секретной переписки двора историей про то, как и почему на самом деле окрестные миры дали добро на разгром бандитского гнезда на Новом Тбилиси. А случилось это после того, как новый президент планеты, (избиравшийся на съезде каких-то непонятных «законников») отказался отстегивать денежки в казну соседей, да еще пригрозил, что может вспомнить какие-то древние обычаи, и начать взимать дань с ихних торговцев...
– Ну и кроме того, – невозмутимо продолжил капитан, – я повидал разные миры и разных людей. Это ведь тоже немало. Когда бы мне пришлось встретиться с настоящими королями?
– Правда? – совершенно искренне удивилась Милисента.
– Правда. Ну, королевства у них были, конечно, так себе, с вашей Амазонией не сравнить... Но приходилось. И с королями, и с эмирами, и с герцогами. Ну, про графов с дворянами я уже не говорю. Меня самого на двух мирах в рыцари посвятили – дома дипломы лежат.
– А с принцессами? – вдруг спросила девушка.
– Один раз. Случайно спас в рейде в Созвездие Онагра. Родственнички затеяли избавиться от законной наследницы престола с помощью тарпейских работорговцев.
– И она конечно влюбилась в тебя, и предложила руку и сердце, – вздохнула амазонка, лукаво улыбнувшись.