Желание бежать — это голые эмоции, это отголосок страха, разбуженного матерью, я не должна убегать, ведь это может ухудшить отношение Ариана и моё положение в Лунном мире.
И всё же страх сильнее, я поднимаюсь по лестнице и представляю, как войду в спальню и украду карточку, пульт от ворот и сбегу. Но сейчас я для этого слишком устала.
Усадив меня на кровать, Ариан опускается на корточки, заглядывает в глаза, сжимает мои ладони своими тёплыми руками.
— Тамара, ты как?
— Жить буду.
Он убирает с моего лица наползшую прядь, едва заметно улыбается:
— Здесь она тебя не найдёт. Ты пока ложись спать, отдохни перед инициацией.
Надо же, совсем забыла об этой процедуре. Падаю на подушки. Ариан улыбается чуть шире и укутывает меня покрывалом.
— Полежи. Я сделаю тёплого молока с мёдом, это самое то для крепкого сна.
Он целует меня в лоб долго, будто не желает отстраняться. И наконец уходит.
Да, мать меня здесь не найдёт, но мой страх уже здесь, и бороться с ним намного сложнее, чем с ней. Я сейчас отдохну, а потом с ним обязательно справлюсь. А когда справлюсь, подумаю, есть ли у меня хоть малейшая возможность вернуть свободу.
Закрываю глаза…
…
— Тамара…
В постели так уютно и тепло, не хочу ни молока, ничего.
— Тамара…
Морщусь, пытаюсь отвернуться.
— Тамара, пора на инициацию.
Инициация? Какая инициация?
Потом начинает доходить: официальное посвящение в жрицы.
Открываю глаза: комнату озаряет падающий из коридора свет. Ариан склонился надо мной, касается плеча.
— Ты уснула, решит тебя не будить, — мягко поясняет он. — Но больше ждать нельзя.
Перекатываюсь на спину. Дышать почему-то тяжело, веки так и закрываются.
— Подожди минутку, — шепчу я. — Дай принять душ.
— Тебя помоют там.
Распахиваю глаза, сон как рукой снимает.
— А поподробнее о протоколе инициации?
— Вставай, скоро сама всё увидишь, — хитро улыбается Ариан.
— Расскажи, — хватаю его за рукав и удивляюсь неестественной мягкости белой ткани.
Обычно рубашки из такой не делают. А ещё на ней вышит серебром узор. Скольжу пальцами по груди Ариана: в вышивку вплетены бусинки и острые камушки. Подталкиваю его в плечо, чтобы развернулся, и свет падает на орнамент, вспыхивающий перламутром жемчужин и гранями кристалликов.
— Бриллианты? — уточняю я, тыкая пальцев в один из камушков.
— Да.
Навскидку их с полсотни.
— Не страшно в такой дорогой рубашке ходить?
Ариан смеётся:
— Когда обладаешь почти уникальной способностью перемещаться между мирами, опасных врагов в разы меньше. К тому же, честно говоря, бриллианты такого размера стоят не очень дорого. Если знать, где покупать.
— Краденые?
— Нет, конечно: просто промышленная закупка. — Ариан притягивает мою руку, целует в тыльную сторону ладони. — По-настоящему дорогие бриллианты — это большие, с высокой чистотой, в эксклюзивных украшениях.
Он очень близко, ноздри трепещут, и, кажется, он сдерживается, чтобы не придвинуться ближе. А я… чувствую его звериный запах, и по телу разливается тепло. Дыхание сбивается. Мы молча глядим друг на друга.
— Так. — Ариан отпускает мою руку и выпрямляется. — У тебя пять минут, потом спускайся на кухню, покормлю тебя.
Он разворачивается к двери и, посверкивая бриллиантами на рукаве, шагает к выходу.
— Ариан, как инициация проходит? — почти жалобно спрашиваю я.
— Скоро сама увидишь.
Так хочется кинуть ему в спину подушку, но я лишь ворчу:
— Вредина.
— Тамара, у оборотней острый слух, — от двери улыбается Ариан и оставляет меня одну.
— Вредина, — недовольно повторяю я в мохнатую спину и плотнее запахиваю на себе его махровый халат.
Ариан шагает чуть впереди белоснежным волком холкой мне по плечо. Под моими босыми ногами шелестит трава, а он сам ступает почти невесомо.
Сердце тревожно сжимается. Оглядываюсь на дом: тёмный силуэт на тёмном небе. Ариан обещал, что на этом этапе инициации ничего страшного не будет, но всё равно не по себе. Тем более смущает его фразочка «твоё платье не понадобится».
От дома мы отходим довольно далеко, когда добираемся до ещё одних ворот. Поднявшись на задние лапы, Ариан передней подковыривает крышку в столбе и надавливает кнопку.
Ворота раздвигаются, выпуская нас в поле.
— Мог бы в человеческом виде идти, — замечаю я, — поговорили бы.
Ариан шумно фыркает, выражение его морды похоже на ухмылку. Складываю руки на груди: ну да, во время ужина я засыпала его вопросами, но мог бы и не нагнетать атмосферу.
Трава становится всё выше, всё сильнее цепляет полы халата. Стрекочут кузнечики. Ни звука машин, ни малейшего признака людей. Мне должно быть жутко, но рядом с Арианом ощущаю себя защищённой от диких зверей и разгуливающих по полям маньяков.
Запускаю пальцы в белоснежную шерсть на боку: плотная, жёсткая, а подшёрсток — мягкий. Почёсываю этого мохнатого, и он запрокидывает голову, а на морде снова будто играет улыбка.
Нас волной накрывает туман. Отхлынув, оставляет на скале под огромной луной. Оглядываюсь: холодный замок Ариана так и торчит белыми стенами на дне углубления. От места, где мы стоим, дорога идёт назад к дворцу и вперёд. Что там впереди — не видно за изломом дороги.
Ариан делает первый шаг. Крепче сжав его шкуру, иду следом.
Всего через двадцать шагов дорога резко уходит под уклон, и перед нами расстилается очередная похожая на кратер долина. Она полна растений, трава по бокам дороги мне по грудь. Пахнет цветами и фруктами, тянет дымом. Среди пышной растительности высвечиваются белые домики.
Пальцы по-прежнему стискивают шерсть Ариана, и когда он продолжает путь, дёргает меня вперёд. Идём. Ноги слабеют от волнения.
На дорогу выступает фигура в белом одеянии. Неподвижно ждёт нас. Мне зябко, и я притискиваюсь к тёплому боку Ариана. Наши густые тени скользят по залитым серебром травам, но почти не видны на тёмном полотне дороги.
Скоро становится понятно, что белая фигура впереди — женщина в тоге. Лицо неопределённого возраста застыло в нейтральном выражении, но, кажется, она недовольна.
Перед ней Ариан останавливается. Она низко кланяется ему, — на приглаженных коротких тёмных кудрях мерцают блики луны, — а потом переводит ледяной взгляд на меня:
— Пошли, — голос рокочущий, повелительный.
Впиваюсь в шерсть Ариана. Он не двигается. На мои стиснутые на шкуре пальцы женщина смотрит со странным выражением лица. Потом роняет:
— Не бойся, не укушу. — Разворачивается. — Если будешь себя хорошо вести.
Ариан подталкивает меня боком, изгибается, пытаясь сбросить руку.
Изверг мохнатый!
Ладно, буду себя хорошо вести, чтобы не кусали. На немеющих от волнения ногах иду за женщиной. Спиной ощущаю взгляд Ариана. Оборачиваюсь: смотрит, будто в последний путь провожает.
— Ещё успеешь на него насмотреться, — одёргивает женщина.
Вздыхаю и опускаю взгляд на чёрную дорожку. Но любопытство сильнее: поглядываю по сторонам: а домики-то обитаемы! Из окон, из-за углов домов на меня поглядывают мальчишки и девчонки, девушки, женщины. Мужчины тоже есть. Некоторые расхаживают в зверином обличие. Не скажу, что их тут много, но пока мы шли к большому двухэтажному дому с высокой оградой и распахнутыми металлическими воротами, я насчитала тридцать пять жителей.
— Простите, а кто это все? — уточняю я.
— Лунные воины и их семьи, будущие жрицы, — не оборачиваясь, сообщает женщина. — Личная стая лунного князя.
— А почему такая маленькая?
Остановившись, женщина смотрит через плечо:
— Здесь не все, но больше ему не надо. Его власть держится не на количестве клыкастых пастей.
— А на чём?
— Входи, — женщина кивает на просторный вытоптанный двор.
Оглядываюсь: Ариан стоит на дороге. Смотрит. Надеюсь, ему просто делать нечего, и это не проявление беспокойства за мою жизнь.
— Входи, — чуть громче повторяет женщина.
Вздохнув, захожу во двор. Из окна второго этажа на меня во все глаза смотрят три девочки. Они прилипли к стеклу. Моя спутница поднимает голову, и они тут же исчезают в сумраке дома.
Кажется, её боятся.
Нахмурившись, женщина затворяет сначала одну створку, затем вторую и запирает их массивной перекладиной. Причём ею ворочает легко, на обнажённых руках чётче проступают мышцы.
Чувствую себя в ловушке.
Ариан, куда ты меня засунул?
— Ну что ж. — Женщина упирает руки в боки и пристально меня оглядывает. — Приступим.
Глава 9
— Первое и самое главное, что ты должна запомнить, — вещает строгая женщина, заливая в огромный таз с травами ведро кипятка. Горячий воздух наполняется горькими ароматами. — Это то, что князю ты жизнью обязана.
В бревенчатой бане так жарко, что почти невозможно дышать. Под потолком горят плоские электрические светильники. Я стою, прикрываясь руками, и по коже сползают капли пота. А моя строгая банщица, представившаяся Велиславой, стоит в лёгкой облепившей её сильное тело сорочке, и это кажется мне жутко несправедливым.
Опрокинув в таз ещё ведро стоявшего возле печки кипятка, она продолжает рокочущим властным тоном:
— Лунная жрица — это не только сила, но и правильный образ мыслей, не дающий эту силу использовать во зло.
«А как же жрица, поучаствовавшая в убийстве другой жрицы?» — хочу спросить я, но закусываю губу: если Ариан захочет рассказать о своих подозрения Велиславе, он сделает это без моей помощи.
Взяв большой деревянный ковш, Велислава размешивает запаренные в тазу травы. Я делаю маленький шажочек от пышущей жаром печи: это Велиславе хоть бы хны, а я уже испеклась.
— Именно поэтому делается всё возможное, чтобы сила перешла к девочкам, которых воспитывали мы. Получивших дар мы растим их в ещё большем уважении к князю и служении своему народу. Чем искреннее это желание, чем чище помыслы жрицы, тем сильнее она становится.