Шумно вдохнув, упираюсь в его грудь ладонями, и он нехотя отступает. Поднимает пакеты. Я смотрю в пол и снова вижу пыль.
— Твоя домработница не вернулась? — Осторожно касаюсь своей щеки — сухая, только ресницы хранят следы слёз.
Ариан застывает вполоборота ко мне, стискивает ручки пакетов. Голос его рокочет на низких тонах:
— Сейчас на своей территории я никого постороннего видеть не хочу. Лучше потерпеть грязь, чем бороться с инстинктами.
— С какими такими инстинктами?
— Не важно, — дёргает головой Ариан и направляется в обход меня к лестнице на второй этаж. — Всё постирано, так что можешь смело надевать.
— Какие такие инстинкты? — иду следом. — Уж не собственнические ли? Если так, как ты собираешься меня сватать?
— Я не животное, чтобы подчиняться только им, — цедит Ариан и толкает дверь в мою комнату. — Просто дом — это более личное, это… здесь труднее не поддаваться желанию защищать своё… Тамара, хватит сомневаться в моём здравом уме!
Он швыряет пакеты на кровать и, снова обогнув меня, выскакивает в коридор, захлопывает дверь.
Стою с широко раскрытыми от удивления глазами и пытаюсь понять, чем его задела. Неужели вопрос об инстинктах его настолько оскорбляет? Ведь о том, что он не только животное, я прекрасно знаю.
Покачав головой, приближаюсь к кровати. Переодеть помявшийся сарафан жрицы очень хочется.
Вываливаю на скомканное одеяло содержимое первого пакета и растерянно хлопаю глазами: какие-то панталончики, блеклые тканные бюстгальтеры без швов. Платья в пол с длинными рукавами. Всё тёмное и мрачное. Похожие на паруса широченные джинсы, толстовка, водолазка.
Переворачиваю второй пакет: цветные сарафанчики, кружевное бельё, чулочки, маленькое чёрное платье…
Смотрю на левую кучку весёлой одежды и кружавчиков, на правую с набором старой девы… что это значит?
— Слева — это для личного пользования, — шепчет на ухо Ариан. Я подскакиваю, и его ладони оказываются на моей талии, скользят по животу, вызывая в нём жаркий трепет. — А справа одежда для жизни в стаях. — Губы касаются моей шеи, плеча. Горячее дыхание волнительно щекочет кожу. — Нечего им на тебя лишний раз заглядываться.
— Так я мужа выбираю… — сипло шепчу в ответ.
Дыхание Ариана учащается, опаляет, и руки крепче обнимают меня за талию.
Он резко отступает. И моей спине становится холодно, а сердце по-прежнему неистово стучит.
— Кстати, ты проспала дольше, чем я рассчитывал. Представители стай уже тянули жребий, определяя очерёдность твоей жизни у них. Сейчас позавтракаем и поедем в первую стаю.
У меня перехватывает дыхание, ноги слабеют, кончики пальцев дрожат: вот и начинается моя новая судьба.
Глава 12
После известия о скором знакомстве с потенциальным женихом кусок в горло не лезет, так что в Лунный мир отправляюсь голодная, хотя и не чувствую этого. Слишком много волнений, доходящих до страха, и обещание Ариана круглосуточно меня охранять спокойствия не приносит.
Луна пылает надо мной серебристым всевидящим оком. Она в зените над троном Ариана, поэтому кажется, что сейчас то же время суток, что было при нашем прошлом визите, но поселение стаи пустынно, словно все спят.
Лишь Велислава сидит на крыльце, в ярком свете распуская свитер из белой шерсти.
«Уж не Ариан ли одёжку своей шкурой проспонсировал?» — мысль вроде весёлая, но не до смеха.
Велислава поднимает голову, осматривает моё длинное закрытое платье, распущенные по плечам волосы. Вздыхает.
— Я сейчас, — Ариан входит в дом.
Хочется бежать за ним, но остаюсь рядом с Велиславой, прислоняюсь к поддерживающему козырёк над крыльцом столбу. Он холодит спину между лопаток.
Пальцы Велиславы ловко распутывают волнистую нить, шерсть то и дело вспыхивает в лунном свете. Не выдерживаю:
— С Ариана начесали?
Велислава взглядывает на меня исподлобья, качает головой:
— Нельзя так с волосом разумного играть, судьбу крутить. Это шерсть лунных овец. Особым образом вскормленных, в ночь таинства остриженных. Простуду, бронхит свитера из этой шерсти лечат быстро, даже с воспалением лёгких помочь могут, если не сильно запущено. — Велислава вздыхает. — Но для моли эта шерсть точно мёдом намазана, никакие травы не спасают, то и дело приходится перепрядывать нити.
И она продолжает своё занятие.
Не знаю, как относиться к этой женщине: открытой враждебности она не проявляет, даже судьбу мою меняла по требованию традиции, но и дружелюбия в её поведении нет. Возможно, дело не во мне и она по жизни такая строгая? Надо у Ариана спросить.
Дверь отворяется, и на крыльцо выскальзывает обычный серый волк.
— Опять ты в этой невзрачной шкуре, — вздыхает Велислава и треплет его по холке, с однобокой улыбкой дёргает за ухо. — Хоть бы чёрным обратился.
Ариан пятится назад, прячется в тени за дверью, встряхивает шкурой, и серая шерсть темнеет до угольной черноты, глаза вспыхивают зеленоватыми отблесками, как у всех нормальных животных.
— Так-то лучше, — кивает Велислава, треплет его под подбородком. — Весёлой тебе прогулки.
Неодобрительно смотрю на неё: у меня судьба решается, а она о веселье Ариана думает. Велислава ловит мой взгляд, улыбается одним уголком губ:
— Желаю тебе найти хорошего мужа. Надёжного и пригожего.
У Ариана топорщится на загривке шерсть, он сбегает с крыльца и кивком указывает на дорогу. Сделав пару шагов за ним, поворачиваюсь к Велиславе, неуверенно прощаюсь:
— До встречи… и желаю… моли поменьше.
На этот раз она улыбается обоими уголками губ.
Мы уходим. Спиной чувствую пронзительный взгляд, её присутствие там, позади, её неведомую, мощную силу. Оглядываюсь и успеваю заметить замысловатое движение рукой, ничуть не похожее на попытку помахать на прощанье. В глазах Велиславы вспыхивают зелёные, звериные сполохи.
Резко отворачиваюсь, кончиками пальцев дотягиваюсь до мягкого загривка.
— Ариан, — шепчу едва слышно. — Я её боюсь…
Фыркнув, он оборачивается. Шкура под моими пальцами подёргивается. Ариан издаёт странные звуки. Не сразу опознаю их как смех. Хмурюсь:
— Что такого?
— Она умеет страху нагнать, — низким неровным голосом отзывается Ариан.
Останавливаюсь:
— Ты умеешь говорить в волчьем виде?
— Это не очень удобно, но возможно, — голос его перекатывается, надламывается.
Ариан продолжает путь, и я иду рядом. Оглядываюсь: Велислава смотрит вслед. Жутко. Шёпотом уточняю:
— А ты уверен, что к убийству Лады она не причастна?
— Да. У неё нет дара жрицы, — Ариан косится на меня глазом с огромным мерцающим зеленью зрачком. — И она моя мама.
Остановившись, резко оглядываюсь. Очень хочется сбежать.
— А я ей пожелала… — закрываю лицо ладонью. Тут же дёргаю Ариана за ухо. — Мог бы сразу сказать!
— Разве это не очевидно? Кому ещё я бы доверил воспитание своих жриц, как не самой близкой женщине? — Он высовывает язык. Смотрит на меня снизу. Облизывается и продолжает. — Давай обсудим это, когда я верну человечески облик?
— Ладно. — Подёргиваю его мягкое пушистое ушко. — А долго нам идти?
— Нет, к нам уже выехали, скоро будут.
— На чём выехали? Разве тут есть автомобили?
Ариан фыркает. Хитро на меня смотрит. Ага, значит, ещё одно издевательство над бедной несчастной жрицей. Изверги!
Мы успеваем спуститься с возвышенности лунного трона, когда на поле перед ней вспыхивают жёлтые огоньки. Они приближаются, мечутся из стороны в сторону. Ветер доносит странные хриплые звуки. Пронзительный вой и повизгивания накрывают их, снова перемежаются топотом и хрипом.
— Позёры, — вздыхает Ариан и отставляет лапу.
На нас бежит пёстрая волна. Волки всех мастей тащат в зубах фонарики, тащат за собой двуколку с дугой из цветов над сидением и развевающимися синими лентами.
Кажется, мне предстоит ехать на этом.
Впереди всех с чёрной розой в зубах скачет крупный с рыжинкой волчище. Лихо подскакивает, перекувыркивается в воздухе и приземляется передо мной нагим атлетически сложенным юношей. Глаза вспыхивают звериной зеленцой, он выхватывает из клыкастого рта розу и с поклоном протягивает мне.
Ну всё бы хорошо, не стой он передо мной абсолютно голым.
— Позвольте представиться: Василий, — рокочет он и пытается ухватить меня за руку.
Встопорщившаяся шерсть Ариана касается моих пальцев, он скалит зубы:
— Жрица неприкосновенна, пока сама не пожелает обратного.
— Ладно-ладно, лунный воин, — скалится в ответ Василий.
Волки за ним чуть не прыгают от нетерпения, смотрят на меня мерцающими глазищами, улыбаются. Выглядит это так, будто меня планируют сожрать.
Розу беру: цветок не виноват, что его дарит позёр. Пальцы натыкаются на слюну на стебле. С трудом сдерживаюсь, чтобы не обтереть руку о подол.
— Прошу, прекраснейшая, — Василий указывает на двуколку. — Этот скромный транспорт не достоин везти такую красоту, но всё же почти его своим… — Его холёное лицо приобретает задумчивое выражение. Видимо, он не может найти достойный эвфемизм части тела, которой я должна почтить сидение. — Своим прекрасным юным телом.
Кажется, будет весело.
Везут меня по полям и лесам с воем, рыком и улюлюканьем. Двуколку тянут пятеро хвостатых. Василий то с одной стороны подскакивает цветок полевой дать, то с другой подмигивает, всячески свою ловкость и резвость демонстрируя.
Ариан легко трусит и лавирует среди скачущих сородичей. Двуколка знай прыгает на ухабах, клацают мои несчастные зубы. Мне тревожно до тошноты. Да, я видела Ариана громадным волком, но сейчас вокруг полсотни крупных зубастых зверей, и кажется сомнительным, что он может со всеми совладать. Конечно, есть надежда на загадочную лунную силу, но…
Впиваясь в подлокотники, оглядываю мерцающие в лунном свете шкуры, мелькающие клыки. Я качусь на мохнатой волне всё глубже по дороге через лес, цепляющий фиолетовое небо ветками. Через поля и перелески. Через каменный мост на узкой речке.