Ариана даже просить не приходится, прямо из кабинета Амата он проходит в наши комнаты.
Едва дверь закрывается, я снова берусь за замочек шнурка камня удачи.
— Не надо. — Ариан серым волком стоит посередине гостиной.
— Но ты… После всего тобой сказанного, вдруг по тебе ударило за нарушение княжеского слова, вдруг…
— Тамара, этот камень создан богом, который настраивал механизм наказания лунных князей, поэтому мне в нашей ситуации камень не поможет никак. Отец его носил, не действует он против лунной силы, потому что сам часть неё.
Обессилевшие руки соскальзывают вдоль тела.
— Совсем никакой надежды, Ариан?
— Тамара, давай не будем поднимать эту тему. Всё образуется. И будем надеяться, что камень удачи поможет убийце оступиться и свернуть шею. Желай его поймать, и камень подействует в этом направлении.
— А ты?
— Тамара, — страдальчески отзывается Ариан и возводит взгляд к потолку. — Мне уже стыдно, что я так сглупил, не напоминай, пожалуйста.
И ушки прижаты, и хвост подёргивается из стороны в сторону. И вид такой… Подхожу и обнимаю, утыкаюсь лицом в мягкую шерсть.
Тихо рокочут барабаны, совсем недалеко пируют оборотни, где-то убийца строит очередной план, а мы с Арианом просто дышим в унисон, и наши сердца бьются вместе, и все миры, и само время отступают, оставляют нас наедине друг с другом. Сидела бы так целую вечность, но надо двигаться дальше, надо помнить, зачем мы сюда пришли.
Отодвинувшись от Ариана, утираю проступившие слёзы, шепчу, пряча дрожь голоса:
— Почему Амат дал нам камень удачи? Наверняка это очень ценная вещь. И почему она в его стае, а не у тебя?
— Князь не имеет права отнимать дарованные стаям артефакты. Камень удачи… полезен, но постоянно им пользоваться нельзя, у него свои тёмные стороны. Камень надевают в сложные периоды, при принятии судьбоносных решений. Но умный вожак старается избежать его использовать, потому что потом, когда снимаешь, невыносимо страшно ошибиться. Ходишь, как по минному полю, каждый шаг кажется то гениально верным, то фатально неверным. С камнем самое то ездить по стаям, мило улыбаться и надеяться, что в следующий раз убийца явится лично, и винтовка взорвётся у него в руках.
Потираю сквозь ткань тёплый камушек. Наверное, Ариан прав, и мысль, что твоими действиями и всем вокруг руководит артефакт, сильно давит на психику, вынуждает искать кругом скрытые подсказки.
— Но почему Амат дал это нам?
— Он правильно сказал, я не бессмертен, а в тебе стреляют, и про взрыв в твоей квартире он наверняка знает. Амат мой двоюродный дядя по отцу, у меня нет наследников, так что в случае моей смерти он в числе первых кандидатов на пост лунного князя. А он ценит свободу.
— Двоюродный дядя?
— Ну не почкованием мы размножаемся, не почкованием, — вздыхает Ариан, словно его это обстоятельство огорчает.
— Почему ты сразу не сказал, что вы родственники? — Дёргаю его за ухо.
Прижав уши, Ариан виляет хвостом:
— Так или иначе, мне все главы стай родственники. Но Амат… Да, пожалуй, про него можно было сказать, у него с отцом были очень хорошие отношения.
Качаю головой и снова дёргаю Ариана за ухо.
— Давай в следующий раз предупреждать о близких родственниках.
— Хорошо. А теперь пошли на пир, надо Амата уважить за помощь… и понимание.
Проходя к двери, Ариан будто невзначай проводит по моему плечу хвостом, но сколько нежности и ласки в этом прикосновении, словно рукой гладит.
— И что с ней делать?
Вопрос Дьаара вполне понятен: Катя морской звездой лежит под столом и на попытки разбудить её отзывается невнятным бормотанием.
Она не единственный гость в таком готовом состоянии, но это никого не смущает: оборотни пьют и едят, гудят барабаны, блестят потными сильными телами танцующие на них девушки и парни.
— Оставляйте, — предлагает Амат со своего места во главе стола и покачивает бокалом. — Я её пришлю в целости и сохранности. И даже трезвую.
Он усмехается, по-звериному вспыхивают зеленью сощуренные глаза.
— Хорошо, — кивает Ариан. — Благодарю за гостеприимство, здоровья всем твоим детям.
Он припадает на передние лапы в чём-то вроде поклона.
— Спасибо, — кланяюсь и я, теребя скрытый платьем камень удачи.
И следом за Арианом возвращаюсь в наши комнаты. Едва ступаем внутрь, нас окутывает туман и выносит к восходящему солнцу Сумеречного мира.
Выдохнув хмельной воздух пира, вдыхаю ароматы трав. Свежий воздух утра остужает раскрасневшееся лицо, уставшее от праздника, ещё слегка вибрирующее в такт покинутым барабанам тело.
Ариан, тряхнув шкурой, направляется к машинам. Те так и стоят помятые, а впереди всех — новенький джип. Ключи внутри, в багажнике — майка и шорты для Ариана, маленькое чёрное и светлое платья для меня. Оглядывая их, Ариан раздражённо рычит.
— Я же просил что-нибудь пристойное. — Он отдаёт мне светлое платье с едва прикрывающим колени подолом и довольно открытой спиной.
— По-моему, вполне пристойная вещь.
— И почти всю тебя видно. Много открытой кожи, твой запах острее чувствуется.
— Пусть нюхают, от меня не убудет.
Натягивающий шорты Ариан одаривает меня мрачным взглядом.
— Всё равно решение буду принимать я. — Через голову стягиваю надетое на меня платье. Смущение накатывает на меня жаркой волной, опаляет щёки, но я как ни в чём не бывало бросаю старое платье в багажник и неторопливо надеваю светлое. Выправляю из-под воротника ожерелье Амата, проверяю, надёжно ли скрыт на груди камень удачи. — Поэтому неважно, сколько оборотней меня унюхает. Я выберу одного.
Одёрнув подол, обхожу машину и забираюсь на пассажирское сидение. В зеркало заднего вида Ариана не разглядеть. Он молчит, не выдаёт себя даже звуком. Минуту спустя громко захлопывает багажник и в одних шортах садится за руль.
— Ты права. — Ариан заводит мотор. — Абсолютно права.
В его голосе мне чудится облегчение. Кажется, по поводу нашей ситуации он переживает намного больше, чем показывает.
— Просыпайся, соня, — мягко зовёт Ариан.
Ко мне возвращается ощущение тела: я лежу на горизонтально откинутой спинке сидения. Всё же уснула по дороге, и Ариан устроил меня удобнее.
— Приехали.
Потягиваясь, открываю глаза: Ариан полулежит на соседнем откинутом сидении, подперев щёку кулаком.
— Соня…
— Тамара.
— Сонная Тамара, — улыбается Ариан.
Падающий через лобовое стекло свет золотит кончики его пушистых ресниц, скулу, красиво очерченные губы. А в выражении глаз больше тепла и света, чем у солнца. Хорош, зараза. Такого целовать бы и целовать, обнимать, уткнуться лицом в мускулистую грудь и забыть обо всём, но…
— Идём. — Ещё раз сладко потянувшись, выбираюсь из машины. Ноги слегка затекли, я покачиваюсь с пяток на носки и обратно. Зеваю. — Это ведь предпоследняя стая, да?
— Да. — Ариан забрасывает стянутые шорты на заднее сидение и, захлопнув автомобиль, превращается в чёрного волка и направляется чуть в сторону от парковки с несколькими грузовыми автомобилями. — В стае Тэмира равноправие, женщины участвуют в управлении наравне с мужчинами, при желании становятся воинами. Думаю, тебе понравится.
— Звучит оптимистично, — я дохожу до остановившегося Ариана.
— Отправляй нас.
Сосредотачиваюсь. Взываю к неведомым силам — и родной и яркий солнечный свет сменяется сиянием гигантской луны.
Зелёные плиты дороги сияют в голубоватом свете. Мы направляемся к высокой надвратной башне из зеленоватых кирпичей. И башня, и крепостная стена усеяна маленькими сияющими точками, словно облеплена светлячками. Над зубцами стены к огромному светилу тянутся подсвеченные зелёным островерхие крыши и шпили башенок. Место сказочное, аж дух захватывает.
— Осторожнее, не споткнись, — насмешливо советует Ариан.
Ворота раскрываются, и навстречу нам выступают темноволосые Тэмир и Кара, втащившие меня из плена Лутгарда. И ещё десяток мужчин и женщин в просторных зелёных одеяниях.
Тэмир идёт впереди, останавливается на середине пути между точкой нашего появления и воротами. Мы подходим ближе.
— Приветствую, прекраснейшая, — он протягивает руку.
Вместо ожидаемого целования руки пожимает мою ладонь. В последний момент всё же удерживает её, склоняется и целует, исподлобья наблюдая за реакцией. Похоже, этот попытается честно соблазнить.
Мягкую тишину нарушает вой. Делегация судорожно оглядывается. Тэмир бледнеет, кивает Каре. Та опускается на землю волчицей, разворачивается к воротам.
Приподнявшись на цыпочки, пытаюсь разглядеть происходящее в просветы между головами встречающих. Они сами расступаются в стороны.
От ворот к нам бежит бурый волк. Останавливается: лохматый, с болтающимся на ошейнике обрывком цепи. Скалит зубы, сверкает глазами.
— Уберите её, — цедит Тэмир.
Бурый волк обращается лохматой шатенкой с диким взглядом зелёных глаз. Она скалится на меня, почти рычит:
— Тэмир мой.
— Лана, прекрати, — взрыкивает он. — Уйди немедленно.
Но она смотрит только на меня, царапает ногтями плиты.
— Не отдам. Убью тебя, жрица, но Тэмира не отдам. И мне плевать, что сделает князь, пусть разрежет меня на тыщу кусков, но Тэмир только моя пара.
Яростно сверкая глазами, Тэмир кивает сопровождающим. Четверо мужчин с опаской приближаются к скалящейся Лане. Она не сопротивляется, позволяет Маре ухватить себя за ошейник и тащить прочь. Только смотрит на меня с лютой безумной ненавистью.
Волосы дыбом встают, сердце холодеет. Что здесь такое происходит? Как так?
— Она считает тебя своей парой, — ровно произносит Ариан, — а значит, не отступится и убьёт соперницу любой ценой. Ты убьёшь Лану?
— Я… я её запер. — Мертвенно-бледный Тэмир сглатывает, выпрямляется как по стойке смирно. — Я её запру.
— Один раз она сбежала, сбежит и в другой раз и убьёт жрицу. Я повторяю: ты уничтожишь эту угрозу? Казнишь Лану?