Тёмно-зелёное кружевное платье, обтянувшее шею, грудь и бёдра, ниспадающее к щиколоткам свободными складками, но оставившее голой спину, наводит на мысль, что наряды на свидания подобраны обдуманно: к Пьеру алое и кружева — страсть. Для Ламонта белое — ведь в его стае поклоняются белому цвету. А стая Дьаара любит холмы, поэтому я в зелёном. А на руках — тяжёлые браслеты из белого золота, как напоминание о луне. Волосы на этот рез мне заделывают ассиметричной ракушкой, выведя завитые пряди на плечо и грудь.
— Как всегда прекрасно, — выдыхаю я и поочерёдно улыбаюсь отражениям моих фей.
— О, такой материал трудно испортить, — отмахивается брюнетка.
— Испортить можно что угодно.
Она отвечает заливистым смехом и выводит меня на улицу.
Почти сразу подъезжает на джипе Ксант. Дьаар выпрыгивает с переднего сидения: статный, грациозный, в костюме в тонкую полоску он кажется крупнее и солиднее. И в нём намного больше волчьего, чем в Пьере и Ламонте: прямо хищник-хищник. И в этом особое очарование.
Дьаар улыбается, протягивает руку, но когда вкладываю пальцы в его ладонь, он тянет её вверх, приглашая меня прокрутиться.
— Хороша, — выдыхает он. — Теперь понимаю пристрастие сумеречных женщин к платьям.
Джип слишком высок, чтобы залезать в него в платье, и Дьаар, поняв это, легко подхватывает меня на руки. Мышцы у него твёрдые, как сталь. Он шумно втягивает воздух у впадинки за ухом, и это напоминает, как точно так же ночами меня нюхал Ариан…
Оказавшись на заднем сидении напротив меня, откинувшись на дверцу, Дьаар меня разглядывает. Отблески огней пробегают по его сосредоточенному лицу, приоткрытым влажным губам, отражаются в глазах зелёным. А на меня накатывают волны смущённой красоты: взгляд Дьаара раздевает. Но, странно, меня это не оскорбляет, даже… приятно. Совсем с ними зверею.
На стоянке ждёт огороженное место. К счастью, хостес другой, а то было бы неловко.
Дьаар, помедлив, предлагает руку. Интерьеры и людей он окидывает короткими охотничьими взглядами, словно прикидывает, как в случае чего нападать и обороняться. Идёт высоко вскинув голову, расправив плечи. Просто альфа-самец. Наверное, он себя таким и чувствует среди людей, каждого из которых ему убить легко, как плюнуть.
Наверху приоткрывший рот Михаил и его спутница-блондинка не заставляют меня замедлить шаг: царственность Дьаара заразительна.
Усадив меня на привычное место, он опускается на диванчик напротив, чуть наклоняется вперёд. Выложив меню, официант почтительно отступает: поведение Дьаара действует на всех.
— Тамара, я не разбираюсь в сумеречной кухне, закажи что-нибудь сама. — Дьаар улыбается. — Можно даже не стейк.
— А почему ты думаешь, что я закажу стейк? — Меня опаляет гневный взгляд Михаила.
— Спрашивал совет у Ксанта, и он сказал, что все едят стейки.
— А тебе не нравится быть как все?
Он прищуривается, пробегается пальцами по моей скуле и слегка надавливает на кончик носа:
— Верно подмечено.
— Может, ты и поговорить не прочь? — Сцепляю пальцы. — Какие тайны раскроешь на этой встрече?
— А на сумеречных свиданиях принято делиться секретами?
— Принято лучше узнавать друг друга.
— Ну, обо мне ты знаешь достаточно. А я с удовольствием узнал бы о тебе, женщина-загадка.
Невольно улыбаюсь, хотя говорить о себе не слишком хочется. Впрочем, пара бокалов вина — и даже об этом можно поболтать.
— Не так-то много я о тебе знаю. — Утыкаюсь в меню. — На самом деле, о тебе как о личности я знаю всего три факта: ты великолепный охотник, ты молчалив, а ещё достаточно смел, чтобы броситься в огонь для спасения чужих оборотней.
— Это не так уж мало. Больше, чем знает обо мне большая часть моей стаи.
— Но этого слишком мало, чтобы выбрать себе спутника жизни.
— Ну, с точки зрения оборотней я бы так не сказал: я надёжен, силён. И, как ни крути, из правящего рода и всегда могу рассчитывать на личный холм, отряд охотников и жирный кусок общего пирога.
— Тогда почему не женат? Такой завидный жених…
Улыбнувшись, Дьаар бросает убийственный взгляд в сторону — ту самую, где сидит Михаил. Оглядываюсь: тот отвернулся, а его блондинка шипит, нервно взмахивая рукой.
Пристальный взгляд Дьаара обращается на меня.
— Не нашёл достаточно интересной женщины.
— Значит, я интересная?
— Конечно, — неожиданно мягко улыбается он. — Иначе я бы здесь не сидел, будь ты хоть тысячу раз жрица.
Официант с вопросом о заказе нарушает наш странный разговор.
Руки Дьаара при всей его силе могут быть удивительно мягкими. Ведя меня по мерцающему огнями городу, он то и дело поглаживает мою ладонь или подносит пальцы к губам и целует. С ним, молчуном, я говорю удивительно много о достопримечательностях и человеческой жизни, о которой Дьаар знает потрясающе мало.
Прохожие засматриваются и на него, и на меня. Но стоит Дьаару глянуть на слишком пялящихся мужчин, как они чуть не спотыкаются, обходят нас стороной.
— Забавно ты с ними управляешься, — усмехаюсь после очередного побега любителя поглазеть.
— Они чувствуют мою звериную натуру. Это странно: у нас считается, что люди утратили дар видеть даже свою сущность, не то что чужую.
Неловко ставлю ногу, и лодыжка стреляет болью. Дьаар подхватывает меня молниеносно, и я утыкаюсь в его грудь, сдерживая стон.
— Ты в порядке? — спрашивает он в макушку.
— Ногу немного больно, но это пустяк. Хотя вряд ли смогу идти.
— Это не проблема, ты лёгкая, как пушинка. Где живёшь?
И меня посещает дерзейшая мысль: а донесёт он до гостиницы? Это ведь пара километров… Коварно улыбаясь в ключицу Дьаара, начинаю объяснять маршрут.
Дьаар лошадь, а не волк: доносит, не запыхавшись. Кажется, у него ни капельки пота не выделяется. Это вообще как? Я не настолько пушинка. И получается, если они такие сильные… да женихи могли меня по городу до полусмерти уходить!
Изумлённо разглядываю поставившего меня на крыльцо Дьаара. Он усмехается:
— Впечатлил?
— Даа, — тяну я. — Это действительно мощно.
Касаюсь его лба, пробираюсь пальцами за воротник рубашки, ныряю под мышки и ощупываю спину под пиджаком: сухо. Ни капли пота. Снова заглядываю в лицо.
— Сильнее меня только отец, но когда его время придёт, и мы с братьями сойдёмся на арене, чтобы определить следующего вожака, не будет иметь значения, к какой линии наследия я принадлежу. Будет важна только сила, и её у меня достаточно. — Дьаар притискивает меня к себе, и дыхание перехватывает. Я точно пойманная бабочка. — Прекрасная жрица…
Он очерчивает мои губы пальцем. Резко меня наклоняет, заставляя судорожно вдохнуть, и припечатывает вдох поцелуем. Ласка губ и языка Дьаара подавляет, каждое движение, пока он выпрямляет меня, полно желанием подчинить, завладеть, навсегда сделать своей. И от этого жутко, но где-то внутри — тревожно-приятно. С ним не придётся думать, не придётся решать, он будет стеной и опорой, он навсегда определит, как мне жить…
И это ощущение, этот прочувствованный посыл вынуждает задуматься: а чего я хочу от брака? Чувство защищённости и детей — это да, но что помимо этого?
В номере, свернувшись калачиком, касаясь припухших от яростного поцелуя губ, я снова пытаюсь понять, кто станет лучшим мужем. Но даже когда лиловый свет заката проползает сквозь щель между штор, я не знаю ответа на этот вопрос.
По-прежнему не знаю.
Просыпаюсь я раньше, чем надо для сбора на свидание. Последнее свидание, после которого ждёт сражение на арене.
От нечего делать включаю новости, но Сумеречный мир не радует: преступления, политические дрязги, мрак-мрак-мрак… И даже на супер-пупер кабельных каналах посмотреть нечего: фильмы все не сначала, и не понять причин их беготни, слёз и смеха.
Отбросив пульт, наблюдаю в окно, как на город опускаются сумерки, а он в отместку им зажигает огни.
— Не спишь? — уточняет Ксант.
Вздрогнув, оборачиваюсь: он стоит, склонив голову набок и сунув руки в карманы.
— Разве не заметно? — сипло отзываюсь я.
— Ты не двигалась, не моргала и не заметила, как я подошёл. Это очень похоже на сон с открытыми глазами.
— Я просто думала… Как считаешь, кого мне выбрать?
Ксант усмехается и качает головой:
— Это, красавица, ты должна решить сама. А то не срастётся с мужем, и я виноват останусь.
— Но я не знаю, кого выбрать, — в голосе прорываются слёзы.
— Мысленно выбери любого и прислушайся к себе. Если понравится без возражений, его и хватай. А если что-то не то, выбирай следующего. И так пока женихи не кончатся.
— Ты так же себе женщину искал?
Снова усмехнувшись, Ксант разворачивается к двери:
— Собирайся, девочки ждут свою любимую куколку.
А я думала, он посоветует Ариана…
Маленькое чёрное платье, чулки с кружевами, манто из чернобурки, ожерелье и серьги с жемчужинами, словно маленькие луны… какое это имеет отношение к Лерму и его стае? Какая-то дисгармония в этом наряде, в отличие от чутко подобранных к женихам предыдущих.
Но отражение шикарное. Главная по красоте с умилённым выражением поправляет петельку волос в коконе.
— Прелесть ты наша, как жаль, что у тебя так мало женихов.
Да мне и столько много.
— Спасибо, — привычно благодарю я отражения девушек, и меня выводят на крыльцо.
Ариан отталкивается от белого кабриолета и идёт навстречу. Колени дрожат, дрожь пробегает по всему телу. Улыбаясь, я вкладываю руку в ладонь Ариана. Он целует кончики пальцев, обхватывает меня за талию и ведёт за собой.
Глава 41
— Но… — шепчу я, мелко переступая на шпильках, — Лерм…
— Решил, что ему ничего не светит, и отказался. Но ты уже такая нарядная и столик заказан, зачем усилиям пропадать. Ты ведь не против? — последнее он спрашивает практически в ухо, и я задыхаюсь от волнения.