Я помолчала, смутилась. Впервые предстояло рассказать о проклятии кому-то постороннему. Но я думала, что Сяоху, открытая и чуткая, не разочаруется во мне, не прогонит, не накричит, не воспользуется. Боялась этого, но уговаривала себя, что она меня не оставит.
— Перед новолунием я превращаюсь в волка, — прошептала я, голос дрожал, не слушался, в висках резко бухнуло, и я зажмурилась от страха.
— Новолуние? — спросила она, как я думала, опасаясь за свою безопасность.
— Да, я оборотень. Но всегда держусь подальше от людей, чтобы никому не навредить, не бойся. Когда настанет пора, я уйду. Честное слово, я бы ни за что не подвергла тебя опасности!
К моему удивлению, Сяоху рассмеялась.
— Я не боюсь тебя, Миюки. Я сама превращаюсь в феникса. Причём не только в новолуние. В любое время и по своему желанию.
Я не могла поверить своим ушам. В феникса? Мало того, что я оборотень, мало того, что позволила втянуть себя в странную войну, мало того, что Коити, вероятно, стал правой рукой опасного злодея и снова ускользнул от меня, — так ещё и лёгкая, смешливая Сяо — на самом деле могущественное создание богов!
— Ты небожитель? — Я попятилась.
— Теперь уже нет. — Как же ярко и беспечно она улыбалась! — Мы с мужем — два феникса, паривших в небе, — предпочли жизнь среди смертных. Если хочешь спросить, я не жалею об этом. Люди занятные, они радуют меня и развлекают. Здесь я задумалась: зачем вечная жизнь, если не испытываешь эмоций? Мой ответ — она бесполезна.
Голос Сяоху звучал резво, запалисто. И я видела её теперь чуть иначе: все тонкие черты, эмоциональность, ранимость приобрели тёмный оттенок вечной жизни и мудрости.
— Ты прекрасно говоришь, Сяо. Но если бы можно было избежать страданий, сомнений, разочарований — я бы выбрала этот путь.
— Но ты не выбрала. Ты отправилась за Коити.
Мы любовались с балкона тёплой летней ночью, сиянием звёзд и наслаждались ароматным ветром с долин и гор. «Миюки, Миюки», — голос зазвучал прямо в голове, я обернулась и увидела Каю. Её смуглая кожа на фоне охристого платья с красным узором в ночи казалась карамельной, глаза горели, словно она была призраком. Сяо стояла у меня за спиной и тоже явно увидела Каю.
— Ну здравствуй, Миюки. Я искала тебя.
— Что… что ты делаешь в этом мире? — перепугалась я. — Как ты это сделала?
— Забыла, что все оборотни живут на Тростниковой Равнине? Не ты одна можешь путешествовать.
— Зачем ты следишь за мной?!
— Ты не отдала мне яшму.
— Мне доверил её дракон! — Я сжала кулаки, не желая отдавать артефакт. — Камень должен храниться под моей защитой.
Я подумала, Кая сейчас либо расхохочется мне в лицо, либо бросится вперёд и выцарапает мне глаза. Но я чувствовала, что дракон не просто так доверил камень мне, и не собиралась его отдавать. Зато злость Каи наталкивала на подозрения, что она что-то замышляет.
— Не смеши меня, ты и за себя-то постоять не сможешь, если кто-то нападёт!
— Хочешь проверить?
Я вскинула руку в предупреждающем жесте. За спиной Каи встрепенулись девять пушистых хвостов. Рыжий мех дрожал. Но тут передо мной вышла Сяоху.
— Миюки — гостья в моём доме, и я не позволю ей угрожать.
— Я пришла не ссориться. — Лицо Каи смягчилось. — Я переживала за сохранность артефакта. Всё, что мне нужно, — убедиться, что Луны до него не доберутся. Теперь я вижу, что у тебя могущественные союзники. Могу ли я просить благородных фениксов выступить в войне на стороне Порядка?
— Мелочные разборки нас не волнуют.
— По-моему, мелочные разборки — это поиски её пропавшего парня. На кону стоят судьбы обоих миров. — Кая почти выплюнула эти слова пренебрежительно.
— Как насчёт третьего мира?
— Третьего? — спросила я. — Страны Теней?
— Откуда ты знаешь? — удивилась Кая.
— Что, Миюки превзошла твои ожидания? — парировала Сяоху.
— Я лишь прошу помощи. Круг семи Лун готовится к нападению, они закончили строить новые машины, которыми надеются нас сокрушить. Координаты последнего артефакта уже у Эола. Если удастся опередить Лун и напасть первыми, у нас больше шансов на победу. Мы не останемся в долгу перед союзниками.
Кая стала на удивление покладистой. Когда в пустыне костёр бросал алые отсветы на её щёки, она казалась всесильной повелительницей стихий. Сейчас в призрачном свечении ночи Кая была просто женщиной, поставленной во главе армии и не понимающей, как спасти тех, кто вверил ей свои жизни.
Сяоху же, наоборот, стала серьёзной. Её ребяческая красота уступила место изысканности многовекового существа.
— Я больше не участвую в войнах, — спокойно изрекла она, — меня не волнуют дела людей и оборотней, Лун и Солнц. Я предпочту жить и умереть в своём мире на своих условиях, старейшина. Уходи с миром, и я помолюсь, чтобы в твоей душе настал покой.
— Он настанет, когда весь Хаос будет уничтожен.
Глава 10
Когда я обратилась в волка, Эол уже поджидал меня во мраке. Нам предстояло найти последний артефакт, и Кая сказала, что остались единственные непроверенные координаты. Мы быстро вышли к месту, где серо-голубые волны омывали серо-коричневую гальку. С изрезанного берега открывался вид на другие острова в заливе и небоскрёбы на суше, такие же огромные, как в Нью-Йорке. Свет отражался в их стеклянных фасадах и слепил глаза.
С моря пахло рыбой, а со стороны города — специями. Мы прошлись по набережной мимо высоких деревьев, трамваев и двухэтажных автобусов, храмов с крышами, изрезанными солнечными лучами, кадок с бонсаями и кумкватами, магазинчиков с орхидеями, маленькими птицами и рыбками.
Эол сказал, мы в Гонконге не одни. Несколько пар оборотней, привыкших к вылазкам, тоже будут искать зеркало; все остальные под присмотром Каи тренировались перед началом битвы.
— Кая следила за мной на Тростниковой Равнине, — пожаловалась я.
— Она волновалась. Скажи, Миюки, — мы остановились в тени раскидистого дерева, — разве у неё нет поводов для этого?
— О чём ты говоришь?
— Ты ищешь своего друга, наплевав на безопасность всех оборотней. Рассказываешь посторонним, попадаешь в какие-то передряги. Зачем рисковать жизнью, зачем привлекать столько внимания?
— Зачем тратить время на Коити, когда есть ты? — горько воскликнула я, выплеснув в этой фразе копившееся раздражение, издёвку, отчаяние, иронию над нами обоими.
— Да! — В его глазах стояли слёзы, но, конечно, он не мог себе позволить расплакаться.
Меня кольнула совесть, новая волна злости заглушила её.
— Тогда, может, расскажешь о своей бывшей напарнице? Ты ведь любил её и до сих пор любишь!
— Нет, я!..
— Дурак!
Я хотела уйти, но Эол взял меня за руку и поцеловал.
— Дурак, — повторила я, отталкивая его, — нашёл время!
— Не уходи.
— Потому что нужно искать зеркало?
— Потому что опасно. Хару с Алисией наверняка тоже где-то здесь, возможно, опять с подмогой.
— Хочу, чтобы вы все оставили меня в покое — ты, Хару, Кая! — Имя старейшины я почти выплюнула. — Все! Мне нет дела до Солнц и Лун. Наплевать на вашу дурацкую войну!
Я вырвалась, повернулась, но Эол обнял меня сзади, уткнулся носом в мою шею и шумно выдохнул. От его волос исходил слабый запах лесных фиалок и земляники. В жарком влажном воздухе стало тяжело дышать. Почему всего за несколько месяцев он стал мне так дорог? Как мы гуляли по лесным тропкам, любовались ночным небом, пережидали шторм на яхте… Каждое воспоминание невесомой, но прочной серебристой нитью вплеталось в паутинку бесценных моментов, что отражалась причудливым рисунком на ленте времени.
— Не оставляй меня, — голос Эола прозвучал глухо, — я этого не вынесу.
Мы бродили по центру полуострова, заглядывая в лавочки со специями и вяленым мясом — этим запахом пропитались все улицы, — зашли в парк и в храм, а когда стемнело, Эол привёл меня в старый дом, похожий на те, что строили европейцы в Гваделупе. На улицах надписи были не на французском, а на китайском и португальском — помимо английского. Меня поражало, как много языков знают простые люди, живущие в этом мире, и как безграничны их возможности путешествовать. Для этого не нужно быть оборотнем. Эол рассказывал как-то, что они могут летать по небу на огромных железных птицах — это ли не настоящая магия?
Первый раз я видела азиатский город на Равнине Высокого Неба, а не на Тростниковой Равнине, где жила и искала теперь Коити. Здесь не бродили ёкаи, не курились бесчисленные благовония у дзидзо на перекрёстках, я не встретила ни одной мико и ни одного воина в доспехах. Зато то тут, то там среди высоких бетонных многоквартирных домов мелькали загнутые крыши старых храмов или маленькие статуэтки рыбаков, которые держали на тонкой ниточке рыбку или просто отдыхали под деревцем причудливой формы. Гонконг только на первый взгляд отличался от Шанвая и Сиюня, куда я недавно приехала. Душа города была древней и прекрасной.
Поужинав, мы легли спать на разных кроватях, всё ещё обиженные друг на друга.
— Расскажешь про напарницу? — спросила я в темноту.
— Нет, — отозвался Эол. — Её больше нет, и не важно, как это случилось.
Я лежала на спине. По потолку бегали отсветы неоновых огней, я видела, как они скользят по хитросплетениям Вселенной, как передаются импульсы, как время перебирает струны людских душ. Такое огромное мироздание, Вселенная переплетений — и мы, песчинки среди неизвестности. Движутся ли миры согласно Порядку, или находятся в полнейшем Хаосе? Почему дракон сказал, будто я что-то в этом понимаю?
— А ты, — спросил Эол в наступившей тишине, — будешь сражаться со мной рука об руку?
— Буду, — отозвалась я.
Как бы там ни случилось, привязанность к Эолу крепла с каждым днём, и я уже не могла бросить его одного на милость расчётливой Каи и Круга семи Лун. Я перелегла на кровать Эола и устроилась на его плече. Именно так я чувствовала себя на своём месте: мы, словно инь и ян, сплелись руками и ногами.