Я не могла прочитать выражение лица Коити, оно вдруг показалось каким-то чужим.
— Смерти ты и заслуживаешь!
— Сяо! — воскликнула я. — Не надо…
— Не смей меня останавливать! Ты ещё не знаешь, что он делал в прошлом!
— Сяо…
Я тяжело выдохнула: она была права. Что бы там ни было, они должны решить это между собой. Но вдруг Коити рванулся к ней и попытался то ли оттолкнуть, то ли ударить огромную птицу. Но та сбила его с ног одним движением крыла.
— Коити, не вмешивайся! — закричала я.
Но он не слушал, снова поднялся на ноги и ринулся к фениксу. Я знала, что Сяо не стала бы с ним сражаться. Я не могла понять, почему он защищает человека, который купил его в борделе Шанвая. Неужели правда то, что Коити стал советником и правой рукой этого бесчестного, беспринципного типа? Мой Коити никогда бы не поступился совестью.
Сяоху схватила Ван Гуана одной лапой, сжала так сильно, что мы услышали треск костей, и поднялась в воздух. Они летели к горам.
— Нет! — закричал Коити. — Нет! Вернись!
Невыносимо было смотреть, как он бежит и зовёт своего мучителя. Я сбила Коити с ног приёмом, которому меня обучил Эол, и забралась сверху. Я держала его за запястья, а он всё пытался вырваться.
— В чём дело? Коити, перестань! Перестань!
В конце концов он затих, повернул голову, чтобы не смотреть мне в глаза.
— Отпусти меня, — прохрипел он.
— Объясни мне, в чём дело. Я думала, что спасаю тебя.
Он зажмурился, сморгнул слёзы и будто опомнился.
— Да… да, всё так. Просто… я привык. Гуан хорошо ко мне относился. Он был первым человеком, кто оценил мой ум. Я вёл для него некоторые подсчёты, организовывал встречи… Я словно стал кем-то…
— Это неправда, Коити, — оборвала я, — твой ум всегда ценила я. И Кобаяси-сан. Помнишь, как она всегда хвалила твои ровные столбики подсчётов в лавке?
— Да… Кобаяси-сан… Она жива?
— Да, Коити.
— Миюки… я не верю, что ты нашла меня. Мне было так… страшно. Все эти месяцы. — Повисла пауза, долгая и тяжёлая. — Миюки?
— Да?
— Спасибо.
— Пойдём, Коити, — позвала я, протянула руку и помогла ему подняться.
Мы вернулись к паланкину. Коити собрал в мешок вещи и кое-какую провизию. Больше рядом не осталось ни одной живой души.
— Куда отправимся?
— Я бы хотел вернуться домой, — тоскливо произнёс Коити.
— Поедем вдоль реки?
— Хорошо.
Мы взяли себе единственную не сбежавшую лошадь, а обозы с грузом подожгли. Едкий чёрный дым взвился в небо, и мы, закрыв лица тканью, поспешили убраться подальше.
Хоть Ланьчжоу был совсем рядом, мы повернули лошадь на северо-восток и поскакали вперёд. У реки мне казалось спокойнее: вода и рыба на протяжении всего пути. Возможно, дальше мы найдём лодку и быстрее доберёмся до самого моря. Несмотря на глубокую ночь, спать совсем не хотелось. Коити сидел спереди, а я обнимала его за спину и тихонько рассказывала, как искала его, чем оказалось проклятие оборотня и как обстоят дела в этом мире и в другом. Он был молчалив, почти ничего не спрашивал, не удивлялся. Мне хотелось узнать всё о его жизни, но я боялась обидеть его сильнее.
На рассвете мы устроили привал.
— Ты в порядке? — спросила я, потому что Коити всё ещё выглядел отрешённым.
— Пока сложно поверить во всё это…
— Скажи, Ван Гуан тебя?.. — Я хотела спросить, но не решилась, лишь покачала головой. — Костёр выглядит так привычно, — сказала я, вспоминая Намиб, — почти что домашний очаг.
— Да.
Мне представилось, как караван делает привал, а Коити сидит у костра рядом с Гуаном, и стало тошно от самой себя. Похоже, вызволить человека из плена — не всё спасение. Предстоит ещё долгий путь, чтобы он смог прийти в себя и начать новую жизнь. Захочет ли Коити быть со мной в этой новой жизни — я не знала.
Мы шли вдоль реки день за днём, нам не попадалось ни одной рыбацкой деревни или поселения, где можно было бы обменять лошадь на лодку. Там, где к жёлтой воде подступали совсем крутые обрывы, мы уходили глубже в лес. Всё чаще вспоминали случаи из детства и всё меньше говорили о том, что произошло за последний год. Коити даже не захотел ничего узнать о своём отце и старших братьях.
— Прости, что так странно себя вёл, — однажды сказал Коити. — Всё так неожиданно произошло. Я не сразу осознал… Но я благодарен. Правда, Миюки, я не думал, что когда-нибудь снова обрету свободу.
На костре жарилась рыба. Мне казалось, что между нами почти восстановилась прежняя ребяческая, невинная близость, что бывает меж двух людей, которые растут бок о бок всю свою жизнь. Над рекой, красиво подсвечивая облака, опускалось солнце. Длинные тени деревьев ложились на наши лица. Лошадь прядала ушами и мягко переступала копытами по опавшей хвое, птицы стихли. Золотистый волшебный свет, казалось, пропитывал кожу.
Рано или поздно он всё равно бы нашёлся. Я кивнула, показывая, что всё понимаю.
— Теперь я обязан тебе жизнью.
Я не сразу поняла, что он имел в виду. Неужели он чувствовал, что теперь в долгу передо мной?
Моя собственная жизнь наконец-то принадлежит мне. Не обществу, не родителям, не проклятию, страх перед которым раздирал меня изнутри. И меньше всего на свете мне бы хотелось, чтобы Коити чувствовал какую-то несвободу. Я не знала, сколько после плена может оставаться это скребущее, склизкое ощущение внутри, но постаралась сразу его переубедить.
— Ты ничем не обязан, Коити. Правда. Как только я поняла, что обладаю силой, первое, чего мне захотелось, — найти тебя. Считай это себялюбивым желанием, удовлетворить которое — лишь каприз. Я жалела, что позволила тебя увезти… Мы могли сбежать вместе.
— Мы бы не выжили…
— Неправда. Выжили бы. Нам недоставало лишь веры в себя.
— Миюки, я и забыл, какая ты всегда была жизнерадостная…
— Это я-то? Собираясь умирать молодой?
— Ты никогда не следовала правилам. Что говорили твоя мать или дед — пролетало мимо ушей. Ты бы не умерла, я в это не верил.
— Неправда. — Голос подскочил вверх, повторяя это слово. Я невольно засмеялась.
— Помнишь, твой дедушка любил повторять: «Складывай пылинки — соберёшь гору», чтобы научить тебя терпению и аккуратности? Однажды ты три дня лазила по всем углам, чердакам и сараям, собирая пыль, грязь и старую паутину, а потом соорудила из этого гору прямо на обеденном столе. Я думал, твоя мать тебя побьёт. Дедушка долго смеялся, а потом сказал, что ты неисправима.
Коити наконец-то слабо улыбнулся.
— Неисправима? Ладно. До конца нашего путешествия ты ловишь рыбу, а потом свободен. Считай, что расплатился, — попыталась пошутить я. Напряжение между нами спало.
Коити пересел поближе ко мне и положил голову мне на плечо.
— Я рад, что ты мой друг.
— И я рада.
Он повернулся и поцеловал меня. Легонько, в щёку, словно стеснялся. Могло ли быть, что все ужасы насчёт его плена я себе напридумывала? Могло ли быть, что оба мы ждали лишь друг друга?
— Коити.
Я не знала, что хочу сказать. Губы искали его тепла, его ответа. По спине бежали мурашки, как электричество. Мы опустились на спальник, вдыхали густой запах земли и хвои, терпкий аромат кожи, отрывистое, почти болезненное дыхание. Энергия лилась меж звёздами, и я видела переплетения времени. Наконец-то Порядок возвращён в наши жизни: Коити со мной.
Глава 12
Эол ждал меня там, где мрак превращается в свет. Сегодня Намиб выглядела иначе. Тысячи, может, десятки тысяч людей, насколько доставал взгляд, заполнили дюны. Сегодня они были одеты не в летящие платья, а в золотые доспехи, сверкающие так, словно над пустыней сияло солнце. Многие стояли группами, помогая друг другу создавать латы и оружие. Я впервые чувствовала себя здесь неуютно, будто не на своем месте.
— Время пришло, — сказал Эол. Его руки скользнули мне на плечи, и приятный жаркий бархат песка, спустившись по коже, начал застывать. — Я тебе помогу. Держись только рядом, хорошо?
— Это всё оборотни? — Я не могла поверить своим глазам.
— Да. Круг семи Лун начал строить портал, который разрушит границу. Мы должны уничтожить его, все наработки и убить как можно больше людей, которые в этом замешаны. Если убьём всех — с войной будет покончено.
— Эол…
Меня охватил ужас. Я не знала, сколько людей на стороне Лун, но огромная орда оборотней передо мной потрясала. Неужели все эти существа сойдутся в смертельной схватке? Луны ведь наверняка тоже думают, что должны избавиться от всех Солнц? Хотя у Хару много раз была возможность нас убить, он не стал.
— Они выбрали континентальный полюс недоступности[2], — объяснил Эол, — чтобы дать нам меньше манёвренности.
— Почему? Мы ведь можем перемещаться независимо…
— Ты замечала, что все прошлые места были рядом с мировым океаном? Даже великая пустыня Намиб выходит к океану. Квинтэссенция энергии на Земле — вода — придаёт нам сил, позволяет управлять временем.
Я не знала этого, хоть несколько месяцев Эол вбивал в меня бесконечные правила. Всё чаще я ловила себя на мысли, что они с Каей умалчивают о нашей уязвимости.
— Потому что время утекает как вода?
Эол впервые взглянул мне в лицо. Кивнул.
— Камень у тебя? Когда Кая нас призовёт, придётся отдать ей артефакты. Держись рядом. Она решила спрятать их от Лун, думает, что убить её и отобрать всю силу — самое простое и логичное решение для Хаоса.
— Долго ждать? — Внутри нарастало беспокойство, песок под ногами скатился, и я пошатнулась.
Мы с Эолом взобрались повыше и увидели, как разрозненные фигуры вдалеке начинают формироваться большими группами. Волной и до нас дошёл приказ строиться. Впереди в лёгкой дымке исчезали нестройно марширующие ряды, и мы двинулись следом. Погода стояла тихая, песок взвихрялся вверх и сразу падал, только ближе к порталу я почувствовала первые дуновения ветра. Передние ряды создавали из песка лошадей: шкуры лоснились золотом, и всадники взбирались на них, словно на троны.