Плечо пронзила резкая боль, и я увидела, что из него торчит золотой наконечник стрелы. Я снова обернулась на полном скаку. Кая падала с огромной высоты, а её доспехи таяли. Меч тоже превращался в крошечные мерцающие пылинки и рассеивался на ветру. В меня стреляли свои. Кое-как, одной рукой держась за лошадь, другой я пыталась создать щит или хоть какую-то завесу от нападавших. Ещё одна стрела вонзилась в бок, прежде чем у меня получилось. Мне было так больно! Но я не могла остановиться. Нужно было ускакать как можно дальше и спрятаться. Эола я нигде не видела.
Лошадь несла меня вдоль гряды гор к выходу из ущелья, а я в поплывшем сознании думала, как вытащить стрелы — с силой дёрнуть или отломить наконечник. Лишь осознав, что смелости ни на то ни на другое мне не хватит, я вспомнила, что всё оружие соткано из песка. Я приложила руку к плечу, сосредоточилась, и древко рассыпалось мелкой крошкой, потом сделала то же самое на боку. Только вот кровь полилась сильнее, напитывая ткань, срываясь крупными каплями на землю. Я застонала от оглушающей физической боли.
Я уже не видела, куда бредёт лошадь, как мелькают мимо тени деревьев. В какой-то момент моё обессиленное тело свалилось на землю. Кажется, лошадь ещё некоторое время стояла рядом, а потом убежала. Я пыталась ползти, теряла сознание и снова приходила в себя.
Я думала о том, что умру в этом мире. Может ли быть у оборотней по две жизни — по одной на каждый мир? Наверняка нет. Интересно, в каком из миров погибали мои тётушки? Может, тоже в эпической битве? Уж они-то наверняка не сбегали с поля боя.
Боль внезапно прекратилась. Раны исчезли, песок не колол пальцы, пропал резкий, грунтовый запах. Вопросов не осталось. Я понимала: они услышали. Я перешла за ними в Страну Теней.
Три мои тётушки, Кёко, Саки и Рэйко, прекрасные, тонкие, бледные, в нарядных кимоно — первая с цветками сакуры, вторая с цветками сливы и третья с цветками дикой яблони, — встречали меня на берегу ручья. На мне тоже оказалось кимоно, и я уже не чувствовала, как много крови потеряла.
Тётушки вели меня за руки, а цветки на сорванных ветках превращались в плоды, сначала зелёные, потом созревающие.
— Отведаешь вишни, сливы, яблок? — спросила старшая, Кёко.
— Спасибо, не хочу, тётушка, — ответила я, глядя, как плоды уже начинают гнить.
— Отведаешь плети? — спросила средняя, Саки, и замахнулась на меня веточкой.
— Спасибо, не хочу, тётушка, — повторила я.
— Отведаешь правды? — спросила младшая, Рэйко, и её глаза стали совершенно белыми. Она схватила меня за руку, и я увидела первозданный Хаос: как вышли из него боги и создали новых богов, как появилась матерь всех, Аматэрасу-о-миками, как строила Порядок с другими богами и как нарушала его. И был этот цикл бесконечен.
— Есть другой выход, — сказала мне богиня, и голос был музыкой Вселенной, что слышала я прежде.
Ничего не понимая и не успев ничего спросить, я упала на колени. Снова появилась Рэйко.
— Тебе ещё рано, малышка. Я сказала Кае то, что мне сказала великая матерь: у тебя есть предназначение. Не смей умирать, пока не исполнишь его!
Но я не чувствовала в себе больше никаких сил. Я была по ту сторону — с Тенями в третьем мире. И дорога назад для меня была закрыта.
Глава 13
Как сильно я ошибалась! Меня ждало мучительное пробуждение. Плечо и бок болели так, будто их проткнули раскалённой кочергой. Осматривая раны, я простонала. Вокруг запеклась чёрная бугристая корка. Получается, я провалялась в беспамятстве на Равнине Высокого Неба несколько дней, но не умерла. Что ж, придётся как-то барахтаться дальше.
Я лежала на берегу реки, замёрзшая, на осеннем ветру. С Коити мы договорились о том, где встретимся, лишь примерно. Я знала, что мой волк ему не навредит — почти наверняка, но всё же решила перестраховаться. Он должен был скакать вперёд со всеми вещами так быстро, как только мог, я же шла по его запаху. Лишь в одном месте след терялся. Там волк и остановился.
Я не понимала, что произошло. Если бы Коити нашёл рыбацкую деревню или других людей, он бы дождался меня. На какой-то миг в голову закрались сомнения. Он не был рад, что Сяо забрала Ван Гуана. Мог ли он сбежать от меня? Отправиться искать своего бывшего господина или уйти куда-то в одиночку?
Не мог. И след не терялся бы так внезапно. Я бы нашла!..
Я бродила, уставшая, озябшая и голодная, пока ко мне не вышла наша с Коити лошадь. На её боках так и осталась вся поклажа. До этого я не чувствовала отчаяния и истощения на полную, не давала себе размякнуть, а теперь вся тяжесть принятых решений навалилась на меня. От безысходности тяжело давался каждый вдох. Я не знала, куда идти, механически совершая простые движения: привязала напуганную лошадь, оделась, развела костёр и села есть. Ни один кусок в горло не лез. Только отогревшись и отойдя от оглушающего шума недавних событий, я не на шутку испугалась за Коити, гадая, куда он мог снова пропасть без лошади и вещей. Скорее всего, на него напали разбойники или дикие звери. Лошадь убежала, а сам он не смог. Или потерялся. Хотя это всё ещё не объясняло, почему пропал след.
Лошадь беспокойно переступила копытами. Я заметила мелькнувшую меж деревьев тень. Вскоре разглядела и хитрую коричневую мордочку. Небольшой тануки принюхивался к нам.
— Привет, дружок, — сказала я и протянула кусочек вяленой рыбы.
Меня не пугали дикие звери, сидеть одной всегда грустно, а тануки выглядел дружелюбно.
— Ты ведь тануки… умный и хитрый. Может, подскажешь, где искать Коити?
Тануки посмотрел на меня маленькими блестящими глазками, схватил подношение и убежал в лес. Я тяжело вздохнула, взяла котелок и отправилась вниз к реке. Ловить рыбу мне не хотелось, но в вещах Коити оставалось немного риса.
Луна бледным полукругом, размытым с одной стороны, отражалась в воде. Мелкая рябь походила на песок. Невероятно, но жидкость переливалась с металлическим сиянием, подобно золотым и серебряным крупинкам. Так утекало и время. В носу защипало. Я старалась сдержаться, но жгучий стыд душил меня. Я бросила Эола и всех оборотней. Больше меня не примут в межмирье. Больше у меня нет друзей. Даже если они живы. Мощь оружия людей поражала. Я не понимала, зачем они так стремятся пустить сверхъестественное в свой мир, и просто рыдала на берегу. Жалость к себе, голос совести, страх за друзей сжирали меня. Я уже не могла успокоиться, кричала и выла, как дикий зверь.
Слёзы становились реже, раздавалось тихое «кап-кап», словно их эхо. Только это не я рыдала, создавая эти чистые и звонкие всплески. Я подняла глаза, утирая лицо. На большом камне в воде сидела девушка в белом одеянии. Она не обращала на меня никакого внимания, лишь меланхолично опускала руку в воду и поднимала, а капли, словно замедленные, срывались вниз с её тонких, чуть голубоватых пальцев.
Я в последний раз громко всхлипнула. Глаза и нос болели. Коленки и ладони тоже — от впившихся в них еловых иголок.
— Эй, — окликнула я, но девушка никак не реагировала.
Её тёмные волосы опускались до воды и спутывались с водорослями. Начинало светать, розоватое сияние появлялось над рекой, и я видела, что тёмные пряди в глубине течения тянет в одну сторону, а рябь на поверхности бежит в другую.
— Ты тоже плакала? — спросила я.
Тогда незнакомка подняла голову и с удивлением в голосе проворковала:
— Конечно нет. Я изучаю воду.
— Зачем?
— Ты разве не видишь? Река течёт вспять. Духи мчатся на запад, но я всегда плыву на восток к океану. Я не хочу покидать свой дом.
Она посмотрела на меня вопросительно, будто я знаю, что творится на западе, будто понимаю, что произошло. Но мне было не по силам это постичь и тем более объяснить.
— Ты видела здесь людей? Я ищу друга.
— Люди живут вниз по течению.
Я обернулась в сторону восхода и увидела крошечную лодку. Сердце замерло — вдруг там Коити? Нашёл меня и сейчас объяснит, куда пропадал. Но фигура была гораздо крупнее, волосы — длиннее. Лодка неспешно приближалась. Слабый ветер волновал жёлтые воды, шептался среди прибрежных деревьев. Девушка вся вытянулась, бледная её шея стала ещё тоньше.
— Ты знаешь, как называется деревня? Видела, как туда кто-нибудь шёл? Как тебя зовут?
— Я Мэй Ли Хэ.
— Ты дух реки?
— Больше нет. — Печальный вздох.
Рыбак подплыл к заводи, где мы сидели.
— Эй! Вы из деревни? — крикнула я, но рыбак молчал. Он остановил лодку в тихой воде, закинул удочку и задумался о чём-то.
— Он тебя не слышит. Его зовут Лиу, он каждое утро ловит здесь рыбу. Посмотри, какой красавец.
— Почему он не видит нас? — Внутри всё похолодело.
— Ты ведь не живая, как и я. Но мне не хочется становиться яоцзин, привидением-обольстительницей. Поэтому я лишь наблюдаю. Ты ведь не собираешься соблазнить моего Лиу?
— Нет, у меня свой есть, — буркнула я, всё ещё не веря своим ушам.
Я что — умерла в битве, пытаясь сбежать? Позор ещё никогда не был так ужасен и нелеп. Ну хоть не придётся объясняться с Эолом. А Коити? Из глаз снова покатились солёные капли.
— Понимаю, — сказала Мэй Ли Хэ, — но на самом деле мужчины не стоят твоих слёз. Не реви. — Её печальное безучастное лицо казалось таким красивым и неживым в холодном осеннем солнце.
— Я не из-за этого реву, — мой охрипший голос звучал ужасно, — я только что поняла, что умерла и стала призраком.
Тонкие брови Мэй Ли Хэ вскинулись, и, видимо, она не нашлась что сказать.
— Что же сегодня такое, в моей любимой заводи вода неспокойная и рыбы не видать, — проворчал Лиу.
— Эй, ну-ка кыш отсюда, — шикнула на меня девушка, — всю рыбу распугаешь, и Лиу перестанет ко мне приезжать.
Я замолчала и утёрла нос рукавом.
— Прости. Так, значит, ты была духом реки, а потом стала?..
— Духом влюблённой девушки. Мне нравится любоваться тонкими пальцами Лиу, тем, как он забрасывает и вытягивает удочку, как улыбается, если поймал карпа или угря, как аккуратно складывает вещи, как снимает соломенную шляпу, принимаясь за обед в лодке. Он может сидеть здесь часами. Я рассказываю ему истории, а он прислушивается к журчанию во