— Ты рассказал все это Йарре? — Мои щеки вспыхнули от стыда.
— Конечно, — зло усмехнулся Тимар. — Он виновен не меньше, чем ты. Даже больше. Не уследил!..
— Я?! Я виновата?! В чем?! — потрясенно выкрикнула я.
— Тебе где велели сидеть?! — зарычал в ответ Тим. — Ты считаешь, Йарра зря велел быть в госпитале, среди сотни людей?! За каким брыгом тебя понесло на холмы?!
— Мы были в тылу, я не думала, что так выйдет!
— Вот именно, Лира, ты не думаешь! Ты никогда не думаешь! Ты не думала, что артефакт нельзя снимать, и привязала к себе того мальчишку, Джайра. Ты не думала, что в идущую от Леса метель гулять нельзя, и нарвалась на мантикору. Ты не подумала, что на войне нужно быть именно там, где тебе приказали, и едва не погибла!.. Ты не думаешь, поэтому думать за тебя буду я. И теперь я считаю ограничитель отличной идеей. Надеюсь, у тебя хватит родственных чувств ко мне, чтобы не делать больше глупостей.
— Ты не имеешь права так со мной поступать!
— Я?! Я не имею?! — стукнул по столу Тим. — Я дал тебе свое имя! Я тебя вырастил! Я тебя похоронил, Лира!.. Мы с Йаррой трупы переворачивали под Пратчей, чтобы найти тебя! Несколько сотен женских тел — магиан, лучниц, наемниц, просто идиоток, которые носились по улицам, вместо того чтобы прятаться!.. Ты хоть раз подумала, каково нам было?! Тело за телом — в Лизарии одни блондинки?!.. Я своими руками тебя обмывал и в гроб укладывал, и ты говоришь, что я не имею права?!..
Я пришибленно молчала. Руки дрожали, перед глазами все плыло от слез и поднимающейся истерики.
— От княгини я укрыть тебя не смогу, — закончил Тимар. — Но сможет граф. Поэтому ты будешь с Йаррой, пока все не утрясется.
— С поводком?..
— С поводком, раз по-другому ты не понимаешь.
— Ты ненормальный. Вы с ним оба ненормальные, — прошептала я и потушила связник.
13
Безумие, сплошное безумие вокруг.
Неужели Раду и Тим считают меня дурой, которая после всего пережитого полезет на рожон?! Особенно после новости, что на меня открыла охоту княгиня?!
«Это для твоего же блага».
«Ты останешься с Йаррой, пока все не утрясется».
«Мы хотим как лучше».
Клетка.
Брыгова золотая клетка, а ее прутья — люди, которых я считала самыми дорогими.
С Тимом я больше не разговаривала, на его вызовы не отвечала. Раз в день просила господина Литами связаться с моим братом, слушала голос Тимара, убеждалась, что он в порядке — за двенадцать лет я научилась улавливать болезненные нотки, даже когда он смеялся, — и прерывала связь.
С Йаррой я была вежлива и почтительна, граф же превратился в саму заботу и внимание. Пахнущий шипром дублет, опускающийся мне на плечи, — «Почему раздета?», и прогулки по кораблю, идущему в кильватере солнечной дорожки. Бесчисленные корзинки с фруктами, шоколад и легкая еда, которую пять раз в день поставляли с материка — я даже не представляю, сколько стоят транспортники, ориентированные на движущийся объект. Его Сиятельство познакомил меня с капитанами и адмиралами — «Леди Рэйлира вернулась из путешествия»:
— Зачем, господин?
— Княгиня наверняка уже в курсе, что ты жива. Одно дело — возможное покушение на какую-то полукровку, и совсем другое — на мою леди, леди Орейо, — криво улыбнулся Йарра. — Пусть знают.
…в каюте появились книги и свитки, бумага и карандаши — все, что угодно, лишь бы я не скучала. Думаю, мне бы и медведя с бубенчиками доставили, если б я попросила.
Я не просила.
Я вообще ничего не просила. И больше всего мне хотелось закричать, затопать ногами и швырнуть в графа что-нибудь тяжелое. Он ведь сам, сам дал мне свободу, сам научил ценить ее, а теперь отобрал! И поводок навесил. Для верности. Чтобы не забыла, чьей собственностью я являюсь. Ограничитель я ненавидела — он оттягивал руку, ярким блеском доводил до исступления, а мысль, что это не наказание, что это для моего же блага, заставляла скрипеть зубами.
Самое забавное, издали браслеты походили на брачные. А Его брыгово Сиятельство даже не думал опровергать слухи о помолвке, лишь усмехался и крепче обнимал меня за талию. Или за плечи, демонстративно укутывая в свой плащ. Гладил ладонь, трогал волосы, прикасался губами к моему виску. На людях я терпела, оставшись наедине, отодвигалась и отворачивалась.
Йарра мрачнел, но не настаивал. Разговаривал со мной, пересказывал последние новости, давал прочесть бумаги и отчеты, подготовленные для Совета и князя. По вечерам сидел в каюте до тех пор, пока я не начинала клевать носом, желал доброй ночи и уходил.
От его вежливости и опеки меня трясти начинало. Граф снова — снова! — отбирает у меня даже не выбор — Светлые боги, ну я ведь не дура, освободившись от поводка, я бы никуда не побежала! Я жить хочу, желательно долго, еще лучше, если долго и счастливо! — но Йарра отбирает у меня саму возможность выбирать и при этом ждет, что я буду мила и очаровательна!
О, конечно, я была учтива. И почтительна, да. Разговаривала тихо, за языком следила, глазки долу. Я же леди, а не рыночная торговка. Его Сиятельство предложил мир, а войну с ним я просто не потяну. Вот только когда мы оставались в каюте, такой маленькой для двоих, между нами чуть ли не молнии проскакивали. Две недели подряд я их глушила, раз за разом проглатывая возмущение и обиду. Гром грянул, когда господин счел, что я достаточно окрепла после болезни, и попытался уложить меня в постель.
В тот вечер Йарра засиделся над диспозицией грядущей зачистки. Что-то писал, чертил, переговаривался по связнику с лордом Треньйе — таким же своим выкормышем, как и оставшийся на материке виконт Файлен. Перо граф отложил далеко за полночь. Потер шею, затылок, потянулся, откинувшись на спинку стула. Улыбнулся, перехватив мой взгляд.
— К апрелю закончим. Сначала заедем в столицу — доложиться Луару, ну а после, наверное, в Фесс. Что скажешь?
Я неопределенно повела плечами.
— Будет здорово, господин.
— Здорово, — согласился Йарра. — Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?
— Нет, — покачала я головой, не почуяв подвоха.
— Вот и славно, — встал Его Сиятельство.
Распустил ворот рубашки, снял ее, бросил на спинку стула. Лучи магсвета заплясали на смуглой коже, контрастно высвечивая шрамы.
— Вы… вы останетесь сегодня? — насторожилась я.
— Останусь, — кивнул Йарра, перегородив дорогу к двери. Проскочить мимо него я не смогла бы при всем желании.
— Я вас не хочу! — вжалась я в стену, стоило графу шагнуть ко мне.
— Уверен, я смогу это исправить, — усмехнулся Йарра. Обнял меня за талию, привлек к себе. — Не упрямься, — тихо сказал он, когда я отвернулась от поцелуя.
Мужские губы скользнули по щеке, скуле, лаская шею, спустились к вырезу сорочки. Ладони графа огладили мои плечи, спину, стиснув ягодицы, приподняли над полом.
— Господин!
Тяжело дыша, Йарра прижался лицом к моей груди. Его рот жадно вобрал затвердевший сосок — прямо через ткань — потянул, прикусил, и я чертыхнулась, чувствуя, как во мне поднимается горячее, темное, что и раньше будили ласки графа. Поднимается несмотря на то, что на моей руке поводок!
— Отпустите! — заколотила я кулаками по широким плечам.
— Хватит, Лира, — раздраженно проворчал граф.
— Не трогайте меня!
— Хватит, я сказал! — рыкнул Йарра, поймав мои запястья. — Мне надоело приплясывать вокруг тебя!
— А мне вы надоели! — прошипела я ему в губы. — Вы мне противны!
Лицо графа дернулось, как от пощечины.
— Меня тошнит от вас! Я лучше палубу буду скрести, чем спать с вами!
Удерживающие меня руки разжались.
— Но вас же совершенно не волнуют мои желания, правда, Ваше Сиятельство? — встряхнула я браслетом. — Вы лучше меня знаете, что мне нужно и что я должна делать!..
Глаза графа стремительно теряли голубизну.
— Палубу, значит, хочешь драить, — прищурился Йарра. — Я могу это устроить… Дура, — выплюнул он, и резкими движениями одевшись, вышел.
Закрыв лицо ладонями, я опустилась на постель. От поцелуев графа горела шея, болезненно ныла грудь, и я отчетливо понимала, что, прояви Йарра чуть больше настойчивости, я бы отдалась ему. Сама!
Ненавижу. Ненавижу его за то, что он делает со мной. И себя ненавижу… Как можно хотеть его? Я думала, что излечилась от Йарры, но стоило графу стать чуточку ласковее — и я поплыла!.. Тряпка! Слабачка!.. Ненавижу! — ударила я подушку. Ненавижу, ненавижу, ненавижу!
…а ведь выходит, что, наговорив гадостей, я нарушила перемирие. С Йарры станет теперь превратить меня в поломойку… И пусть! Черта с два я с ним лягу!
Стальные пальцы впились в плечо, тряхнули.
— Подъем.
Я осоловело уставилась на песочные часы, потом на графа — мы тонем? Нас берут на абордаж? Что случилось?.. Потом вспомнила о вчерашнем скандале и понятливо кивнула — ну да, служкам невместно спать, раз господин уже на ногах. Интересно, мне щетку выдадут или тряпкой тереть придется?
На матрас шлепнулся темный сверток.
— Пять минут на сборы.
Свертком оказался валик шотты и тренировочные туфли. Однако… Я подняла голову — спросить, но Йарра уже вышел.
Снаружи было холодно. Сыро, ветер. Паруса хлопают… Солнце только-только вынырнуло из океана, и над водой клубится подсвеченный туман. Я зябко обняла себя за плечи и порадовалась, что мы сейчас много южнее Архипелага Трой — там в конце января снег и шторма.
Его Сиятельство ждал меня у входа. Глаза воспалены, как если бы он не спал ночью, в руке тонкая лучина, пропитанная конопляным маслом.
— Пятьдесят кругов от носа до кормы.[38] Не успеешь — поплывешь за кораблем. Все ясно?
От перспективы оказаться в воде мне стало дурно.
— Да.
— Да, Наставник, — поправил Йарра, без выражения глядя на меня.
— Да, Наставник.
— Хорошо, — кивнул он, поджигая мерную палочку. — Пошла!