Я все еще с вами.
— Наглеешь, Сэли, — дернул щекой граф. — На следующем острове сойдешь и вернешься в княжество.
— Я никуда не уеду, — тихо, но твердо сказал Сэли. — Иначе можете считать договор между нами расторгнутым.
Взгляд степняка скользнул по плечу графа и снова уперся в его переносицу, но Раду успел заметить короткое движение век. Обернулся и увидел Лиру — обняв колени, девушка сидела у каюты и отрешенно смотрела на легкие перистые облака.
— Не лезь, Сэли. Я предупредил.
— Ваше Сиятельство… Господин!
Йарра недовольно оторвался от документов, и Рени смешался, сглотнул. Даже шаг назад сделал, но дожидавшийся его за дверью человек был выше и крупнее графа, а потому гораздо страшнее. И еще эти косы, похожие на черных аспидов с белыми зубами костяных фигурок…
Змей Рени не любил.
— Ну?
— Я… — Феска вдруг заскользила по вспотевшей макушке. Ойкнув, Рени попытался поймать ее, но духи Воды и Пустыни сегодня явно отвернулись от маленького целителя, и красный войлок укатился к ногам графа.
Поморщившись, Йарра наклонился, поднял шапочку и положил ее на край стола.
— Что вы хотели?
— Я… Я по поводу леди Орейо, — выдавил Рени.
— Да? — отодвинул письма граф.
— У леди Орейо сильный стресс на фоне переутомления, — быстро заговорил Рени, — что чревато рецидивом пневмонии. Кроме того, стресс может усугубить состояние ее женских желез и даже остановить и без того медленное восстановление организма после приема критической дозы противозачаточных средств. Как лекарь, я считаю необходимым довести до вашего сведения, — Рени зажмурился — да помогут ему духи! — довести до вашего сведения, что леди Орейо требуется отдых — при нынешнем уровне нагрузок — минимум два дня в неделю. Лучше три.
— Сэли подослал? — поднял бровь граф.
Рени заморгал, но солгать не решился.
— Да, господин…
Йарра усмехнулся.
— А теперь, будьте добры, объясните на райанском или на фарлесском — как вам удобнее, — что значит «стресс» и «железы». И дайте правдивую оценку состояния леди Рэйлиры, — потребовал граф.
— Госпожа физически и эмоционально истощена, — спрятал руки за спину Рени. — Леди Орейо может надорваться — снова заболеть, впасть в депрессию… Стать апатичной, отказаться от еды, — пояснил он. Взглянул на Йарру и снова опустил глаза. — Говоря о яичниках, я в первую очередь имел в виду восстановление ее лунных дней…
— Вы хотите сказать, что Лира способна иметь детей? — подался вперед Йарра.
— Думаю, да. Я мог бы попытаться… — кивнул Рени и осекся — что он несет?! Теперь его точно не отпустят!..
Мысли малыша Литами забегали, как растревоженные муравьи:
«А как же клятва лекаря?» — поинтересовался Рени-исследователь.
«А как же твоя собственная шкура?» — огрызнулся в ответ Рени-циник.
«А что скажет Мастер Джэхэр?»
«А как он узнает?»
«Но это подло!»
— Так да или нет?
— Я могу помочь, — твердо повторил Рени-исследователь. Умный и циничный Рени постучал себя кулаком по лбу, сделал жест, наглядно демонстрирующий фразу «Я умываю руки», и исчез. — Но в связи с особенностями организма госпожи и ее перенасыщением силойлечение может растянуться на несколько лет.
Йарра кивнул.
— Ясно. Но это во-первых. А что во-вторых?
— Я не уверен… но… Я думаю, следствием исцеления госпожи будет резкий скачок ее… сил. Как шильды, — прошептал Рени.
— То есть сейчас она использует не весь потенциал? — нахмурился граф.
— О, подозреваю, сейчас ей доступна лишь малая часть. Но… я могу ошибаться, Ваше Сиятельство, — добавил Рени, вспомнив о «поножах» леди Орейо. Граф явно не был рад способностям своей подопечной.
Йарра задумчиво выбил дробь кончиками пальцев, перетасовал письма, проверил содержимое выточенной из белого камня шкатулки.
— Я учту ваши советы, господин Литами. Можете идти.
14
Райанский флот подошел к Рисовому Архипелагу, и вечно занятой теперь Сиятельство отсыпал мне от щедрот аж три дня отдыха. Первые двое суток я проспала, сползая с кровати лишь для того, чтобы поесть, и только к исходу третьих почувствовала себя человеком, а не измочаленной губкой.
Открыла глаза, потерла виски, радуясь отсутствию головной боли. Перевернулась на бок, потом на живот. Лежать на покачивающейся койке было странно. Просто лежать — в тепле и уюте, а не на груде тряпья в дырявом шатре римела или на росистой траве. Лежать, не дожидаясь окрика Сиятельства: «Подъем!» — сигнальной грубы, зовущей на марш, или, слава Светлым, сухой женской руки, пахнущей дрожжами и дегтем: «Чаюри… В город пора».
Я вдруг усмехнулась: надо же, уют. Клетушка восемь на десять локтей, узкая кровать, таз вместо ванны и ночная ваза в углу. Кошмар же! Даже по сравнению с походным жилищем Йарры, не говоря о комнатах Тима или покоях принцессы Эстер. А с другой стороны, после нищенствования и княжеской кухни…
Под подушкой завибрировал связник. Рубин сиял, блестел, подрагивал, всячески отвлекал меня от минорных мыслей, и я, снова вспомнив римела, накрыла камень ладонью:
— Привет, Тим.
— Слава Светлым, — проворчал братец. — Ты почему третий день не отвечаешь?
— Не слышала.
Действительно не слышала. Я даже взрывы крепостных башен острова проспала.
— Уши мыть не пробовала? — съязвил Тимар.
— Тим, я тебе при встрече лицо разобью, — пообещала я. Что-то сломалось между нами, и подначки брата вызывали сейчас только раздражение, а не желание подколоть в ответ.
— Лира…
— Тим, — перебила я, не желая в сотый раз выслушивать его доводы и объяснения, — под Пратчей меня вытащил Лачо, сын шунави из рода Янори Санакуно. Он умер, но… Я должна римела. Понимаешь меня?
— Да, — помедлив, ответил брат. — Не знаешь, где их искать?
— Они в Рау собирались… Думаю, в ближайшем приграничном городе. Баро наверняка постарается сбыть лошадей как можно скорее, в зиму их нечем кормить.
— Я найду римела.
— Спасибо.
— Лира…
— Мне нужно идти, — оборвала я разговор и потушила связник. Не хочу, не могу его слушать. Обидно и больно. У меня ведь никого ближе нет, а он…
Не стану плакать, — вытерла я слезинки, глядя на поводок. И за шантаж не прощу, не дождется! Ни его, ни тем более Йарру! Никогда!
Подперев двери стулом, умылась, переоделась — брюки, плотная рубашка и теплый жилет, высокие сапоги взамен утонувших — и вышла на палубу.
И снова то же странное чувство — я могу просто гулять. Не бежать тридцать пятый круг с языком на плече, а неторопливо пройтись по корме, потрогать паруса и погладить мачты. Рассмотреть руль и рынду, вдохнуть полной грудью воздух и, сложив ладонь козырьком, сосчитать стоящие на рейде корабли.
— Госпожа, — выросла за спиной высокая фигура.
— Добрый день, Сэли, — улыбнулась я.
Степняку я обрадовалась. Он совсем не изменился за те полгода, что я его не видела. Те же косички, те же костяные амулеты. Старый плащ и широченные плечи, на которых трещит рубашка, кожаный шнурок с каким-то мешочком на шее. Ни ранней седины и трости Тимара, ни выпирающих скул графа — и если долго смотреть на него, то можно представить, что ничего не было: ни войны, ни Пратчи, ни храмовников.
— Вам лучше подобрать волосы, госпожа, — чуть улыбнулся мой варвар.
— Гусей не дразнить? — вспомнила я одну из фразочек Кайна, примите, Светлые, шебутную его душу.
— Спутаются.
Как был наседкой, так и остался. «Оденьтесь, госпожа. Переобуйтесь, госпожа. Покройте голову, госпожа. Не бросайтесь на чудовищ, вы же женщина!»
Под косыми взглядами солдат и матросов мы с Сэли бродили по кораблю. Галеас Его Сиятельства был огромен. Сто двадцать шагов в длину, почти тридцать в ширину — он на треть превышал размерами самую крупную галеру княжеского флота. «Волк» нес три мачты со смешанными парусами — прямыми и косыми, и, насколько я знала, даже в сезон штормов мог спокойно дойти до Арааса или Джун-Джуна. Что примечательно, это был совсем не тот корабль, что я видела во время погружения в сознание Йарры. Впрочем, о галере из белого дуба я спрашивать не собиралась.
Опасливо поглядывая на крюссель-рей и веревки, я шла вдоль борта и считала неторопливо поднимающиеся весла.
— Тридцать, госпожа, — подсказал Сэли. — Двести шестьдесят гребцов, шестьдесят матросов, двести пятьдесят солдат, четыре офицера, и Его Сиятельство, — перечислил варвар.
…Кайн бы сейчас назвал его степным занудой и предложил бы выбросить за борт, акул пугать. Или спрутов. Или кто там водится на дне.
С графом мы раскланялись издали. Йарра кивнул и снова уткнулся в связник — шла операция по зачистке острова Санти, и Сиятельство, в кои-то веки вспомнивший, что Лорду-Адмиралу совсем не обязательно лично возглавлять атаку, координировал действия войск.
С Сэли я облазила весь корабль, разве что в трюм не спускалась — с недавних пор у меня стойкая аллергия на лестницы вообще, и эту в частности. На мачту тоже взбираться не стала, прыжков по канатам мне и на тренировках хватает. Зато рассмотрела, наконец, баллисты, мимо которых бегала по утрам, бушприт и ощерившегося волка носовой фигуры. К шпирону — абордажному тарану — Сэли меня не пустил.
— Убьетесь, госпожа.
— Не дождешься, — недовольно буркнула я, пытаясь его обойти. Сначала справа. Потом слева. — Какой же ты широкий! — топнула я, когда и в третий раз не вышло его обдурить.
Лицо Сэли дрогнуло и пошло лучиками морщинок — варвар смеялся. И незаметно теснил меня прочь от шпирона.
На отстоящем в трех перестрелах берегу громыхнуло.
Я повернулась к разоренной гавани острова Санти, пытаясь разглядеть сквозь закатные блики, что там происходит. С суши доносились приглушенные расстоянием крики, взрывы. Над западной оконечностью острова поднимались клубы дыма.
— И ведь чуть не каждые три года бунтуют. К чему? Налогами их не душим, трудовая повинность невелика, от тварей из аномалии защищаем. А раньше… Я читала, — пояснила я Сэли, — раньше на Санти преступников свозили, чтобы их крабам скормить. Вот таким крабам, — провела я на уровне своего плеча. — Неужели они всерьез собираются реставрировать монархию? Праправнук прежнего короля сидит в Оазисах и даже носа сюда не показывает, только письма с обещаниями шлет!