Я несильно хлопнул парнишку по плечу.
— Ну, бывай, Валера! Бог даст, может, когда и свидимся, поделимся впечатлениями о прочитанных книгах.
Стало быстро темнеть. Я посмотрел вверх, оценивая метеорологические условия. Все небо было затянуто тучами. Вот-вот пойдет дождь. Я пожалел о том, что оставил зонт у девушек в кафе. Расстался с парнем и заспешил к пролому в стене.
Бахус сидел на корточках, прислонившись спиной к дереву, и поигрывал ножичком. Я остановился на безопасном расстоянии и потребовал:
— Ну-ка, убери свою игрушку!
Очевидно, с ножом бандит чувствовал себя намного увереннее, чем без него. В нем вновь появились апломб и наглость. Пропустив мимо ушей мое требование, он с презрительной ухмылкой продолжал поигрывать ножом, явно желая показать мне, что я ему не указ и он волен делать все, что ему хочется. Я терпеливо ждал. Ссориться с Бахусом я не хотел. Мне нужна была еще кое-какая информация, а вытянуть ее из парня, как я уже убедился ранее, можно только методом убеждения, а не применения грубой физической силы, хотя он сам, по-видимому, привык добиваться желаемого от людей при помощи оружия и кулака. Наконец парень не спеша сложил нож, сунул его в карман куртки и встал.
— Поговорил с матушкой? — спросил он равнодушно, однако я чувствовал, что за внешним равнодушием бандит скрывает неподдельный интерес к моему разговору с его родительницей.
Я решил придерживаться в общении с Бахусом старой тактики, когда ему приходилось вытягивать из меня ответы. Пусть разговорится.
— Поговорил, — признался я.
Парень кашлянул в кулак.
— Ну и что?
— Ничего.
— Что ничего? — слегка раздражаясь, спросил бандит.
Я был невозмутим.
— Ничего, все нормально.
— Чего нормально-то? — стал заводиться Бахус. — Ты можешь толком сказать?
— Я и говорю, все нормально, — смягчился я. — Надежда Васильевна подтвердила твое алиби. Подозрение в краже с тебя снимается, ты невиновен — перед подельниками, разумеется, а вот перед законом рано или поздно ответить придется. Послушай, Коля, — я заговорил доверительно. — Дело ваше не выгорело. Не разбогател ты. Сдался бы в милицию. Ты же не убивал инкассаторов, на подхвате в толпе стоял, много бы не дали.
Парень поднял меня на смех.
— Да ты что?! Я же рецидивист! Это ж третья моя ходка будет. Дадут по полной программе. До конца жизни чалиться придется. Да и не в моих правилах к ментам с повинной ходить.
Нет, не выйдет из Бахуса законопослушного гражданина. Я пожал плечами.
— Как знаешь, думай сам. На то у тебя и голова на плечах. Мне матушку твою жалко, хорошая она женщина. Когда все откроется, тяжело ей будет.
— Да я из-за нее дома и торчу, — с досадой неожиданно признался бандит. — Так бы давно в бега подался. Узнает мать, что снова «залетел», с ума сойдет. Но это не твои проблемы! — вдруг насупился он. — И не лечи меня! Без твоих советов тошно.
Я тут же отказался от роли воспитателя.
— Хорошо, помолчу. Поздно тебя уму-разуму учить. Я ухожу, но, прежде чем мы расстанемся, скажи мне, где найти Арго и Зину?
Парень сложил на груди руки и встал в вызывающую позу.
— Я друзей не сдаю! — сказал он с достоинством.
— А кто заставляет тебя их сдавать? — подивился я. — Ты же не представителю закона будешь исповедоваться, а частному лицу, а это разные вещи. Тем более я делаю благое дело — вычисляю в ваших рядах «крысятника». И кто знает, Коля, — произнес я вкрадчиво, — возможно, мне удастся вернуть твою долю.
Такая постановка вопроса заставила парня задуматься. Он долго молчал, наконец неуверенно проронил:
— Все равно я корешей не закладываю.
— Даже если кореш окажется паскудой и сопрет общаковые бабки?
— Даже так! — заупрямился Бахус. — Предпочитаю с ним разбираться сам.
— Вот ты и разберешься с «крысятником» и убийцей Чака, когда я тебе доказательства его вины представлю. Но, прежде чем вывести гада на чистую воду, мне нужно его найти.
Бахус колебался. И вот, когда он уже готов был дать положительный ответ, вдруг изменил свое решение.
— Я не знаю, где залег Арго, — заявил он с презрительной усмешкой. — Он сказал: в случае чего, сам меня найдет. А насчет Зинки я тебе так скажу. Она в нашей компании человек случайный и к нашим делам не имеет никакого отношения. Так что, если есть охота, можешь с ней побалакать. Она в четвертой стоматологической поликлинике врачихой работает.
— Ого! — воскликнул я. — Какие люди в ваш синдикат входят. Научных сотрудников нет?
— Нет, — фыркнул Бахус. — А врачиха эта Арго бабенка. Он ее в кабаке «снял». Дура баба на его внешний лоск клюнула. Арго ведь умеет пыль в глаза пустить, а она и уши развесила. А нам со Штырем он, между прочим, сказал, что после посиделок у Чака с Зинкой ночь провел. Я рассказал, где я был, Штырь — где он. Друг друга не проверяли, на слово поверили.
— А я на слово не верю! — сказал я с задором. — У меня иные правила. — Ты мне вот что скажи, Колян: откуда вы узнали, что Чака убили и похитили ваш общак?
— Так утром Арго на тачке приехал и сказал, — озадаченно ответил Бахус. — Ему якобы по телефону позвонил кто-то и сообщил о смерти Чака. Мы и поехали на хату к корешу, а по дороге Штыря прихватили. Но тогда о том, что бабки исчезли, мы еще не знали, хотя и догадывались. А почему ты интересуешься?
— А сдается мне, — вздохнул я, — что тот, кто сообщил по телефону о смерти Чака, и есть «крысятник» и убийца. Либо… — я не стал досказывать.
— Либо, — продолжил Бахус, — никакого звонка и в помине не было?
Парень меня понял. Я ухмыльнулся:
— Угадал. — Дурацкий вопрос давно не давал мне покоя. Я и ляпнул: — Слушай, зачем в этом месте стену проломили?
— Какую стену? — вскинул он брови.
Я молча указал большим пальцем руки назад, на пролом.
— А-а, — как-то странно взглянув на меня, протянул парень. — Это пьяный бульдозерист, когда сад ровнял, ножом задел. Давно это было. Я пацаном тогда по Переушке бегал. Сотрудники санатория, что в поселке жили, приспособились на работу через пролом в стене ходить, ну и отдыхающие через него на автобусную остановку бегать. Так ближе. С тех пор, сколько стену ни заделывали, ее все равно разрушают. А чего спросил-то?
— Так, любопытно, — улыбнулся я. — Ну, пока!
Я собрался было уходить, но Бахус остановил меня.
— Подожди-ка! — голос у него был требовательным. — Ты мне ответь: ментам нас сдать собираешься?
По глупости своей я был беспечен.
— Пока нет. Но я честный человек и, как только разоблачу вашу шайку, обязательно сообщу. Ладно, давай, на суде увидимся! — я повернулся и направился к пролому в стене.
Конечно же, так неосторожно брошенные мной слова были моей грубейшей ошибкой. Каким-то шестым чувством я уловил за спиной движение, резко обернулся и с разворота ударил кулаком бежавшего на меня с ножом Бахуса. Удар пришелся в скулу. Парень подлетел в воздух, крутанулся вокруг своей оси, подобно фигуристу, выполняющему «тройной тулуп», и рухнул на землю. Ножа, однако, из руки не выпустил. В горячке бандит попытался вскочить и вновь ринуться ко мне, но я подбежал к нему и с силой пнул в лицо. Парня отбросило на спину. Когда он упал, широко раскинув руки, я наступил ему на запястье. Бахус наконец-то разжал пальцы, и нож выскользнул из его руки. Вот только теперь я по-настоящему испугался, почувствовав, как между лопатками у меня пробежал холодок. Я был на волосок от гибели, и спасло меня чудо.
Я поднял с земли нож, сложил его и сунул в карман.
— Подонок ты, Бахус, и место твое в тюрьме. — Я с презрением толкнул носком туфли рычащего от боли и бессильной злобы бандита в бок. И пошел дальше.
Покушение
Крупные капли дождя, обивая с деревьев последние листья, обстреляли Переушку. Я поднял воротник куртки и заспешил к центральной дороге. Скучавшие в пустынном кафе девушки, завидев мою насквозь промокшую персону, просветлели лицами. Я заказал у бармена чашку кофе, с ней прошел к угловому столику, за которым обосновались Элка и Наташа. Грея руки о горячую чашку, я поведал девушкам о своей встрече с Бахусом и о том, что от него узнал.
Внимательно выслушав меня, Элка заявила:
— Впервые слышу, что Зина — врачиха. Думала, обычная шлюха, правда, влюбленная в Арго до сумасшествия.
— Ты так говоришь, — удивился я, — будто врачихи не могут быть шлюхами, и наоборот. У тебя сложилось о Зине предвзятое мнение, наверное, потому, что ты видишь в ней соперницу.
У девушки не нашлось, что возразить.
— Может быть, ты и прав, — пожала она плечами. — Когда ты встретишься с Зиной?
Я отхлебнул кофе.
— Сегодня уже поздно. Поликлиника закрыта. Завтра после работы. А сейчас сматываемся отсюда, пока Бахус не очухался да не прибежал сюда, размахивая ножичком.
Ягодкина сделала огромные глаза:
— Не пугай, черт возьми, я и так уже напугана. Где будем сегодня ночевать?
— Понятия не имею. Хочешь, у меня дома.
— Может, поедем ко мне на дачу? — неуверенно предложила Наташа. Ей очень не хотелось расставаться с нами. — Не думаю, что эти типы снова заявятся в поселок, но все равно, одна боюсь ночевать в коттедже. А втроем не страшно будет. Да и веселее. Поедем, а?..
Я ничего против приглашения Артамоновой не имел и взглянул на Элку. Она, судя по выражению ее лица, тоже.
— Хорошо, поедем, — согласился я. — Только возьмем хорошей закуски и водки. Проголодался я страшно, да и согреться не мешает.
Я допил кофе и встал. Вслед за мной поднялись и девушки. В буфете мы взяли три порции цыплят-табака, кое-какие салаты, а в баре — бутылку водки и напитки. Покупки сложили в большой целлофановый пакет и вышли на улицу.
Темнело. На Переушку быстро спускались сумерки. Дождь, ослабив натиск, мерно стучал по асфальту, опавшим листьям, барабанил по крытой жестью крыше придорожного кафе. Мы прошли на остановку под навес. Пока ждали свободное такси, я позвонил по «сотке» Леевой домой. Трубку взяла сама хозяйка квартиры.