-- Да и я тоже, но тем не менее...
-- Ты не ученый, -- взволнованно воскликнул он, --ясно тебе? Ты имеешь право идти туда, смотреть, выяснять... Я же, -- продолжал он, понижая голос, -- могу только ожидать откровения. Или это не судьба наша -- ожидать откровения?
Подумав, я согласился с ним. Однако спросил:
-- А если они попытаются что-то сообщить мне?
-- Они не сделают этого, -- убежденно сказал Чимней. Он провел меня в свой кабинет и дал очки.
Я ушел.
Я добрался до туннеля поздно ночью. Забастовка продолжалась. Повторяя знакомый путь по шпалам, я чувствовал, что сейчас все завершится, все будет кончено. Но как? Я не мог ответить на этот вопрос и даже не задавал его себе. Во мне все дрожало от волнения и почему-то казалось, что с каждым шагом я отдаляюсь от повседневной реальности, чтобы войти в какую-то неведомую сферу, еще более темную, чем этот туннель.
Я опять увидел волчок. Он находился на том же месте -- над самой землей, медленно вращаясь вокруг своей оси. Минут десять, наверное, я стоял недвижно, разглядывая его и слыша только стук своего сердца. Потом я достал электрический фонарик и, включив его, направил на волчок. Выключил, включил, опять выключил. Сосчитал до двадцати, снова повторил свои сигналы: сигнал, пауза, сигнал, затем два сигнала подряд. Я не знал, может ли кто-нибудь понять меня, но таким образом я пытался передать ту простую мысль, что один плюс один равняется двум. Возможно, существует немало других способов общения при помощи символов, но, полагал я, одна вспышка света плюс еще одна вспышка должны составить две вспышки, всюду, во всех уголках Вселенной.
Я продолжал посылать сигналы и так пристально смотрел на волчок, что в конце концов его очертания стали расплываться. Я подошел ближе и посылал свои короткие световые сигналы еще по меньшей мере четверть часа. И как раз в тот момент, когда я уже решил, что все мои старания абсолютно бесполезны, волчок вдруг сдвинулся с места.
Я вздрогнул. Волчок поднялся в воздухе примерно на уровень моих глаз. На какое-то мгновение он показался мне ЖИВЫМ существом -- неведомым и непознаваемым. От этой мысли я содрогнулся, но все же взял себя в руки и сказал:
-- О'кей, попытаемся сосчи... -- и умолк, потому что резкая боль пронзила мой мозг. На мгновение мне показалось, будто в голову вонзилась пуля или, вернее, стрела. Отступив назад, я зашатался, и тут же почувствовал новый удар, а спустя минуту, когда голова моя была готова вот-вот лопнуть, ощутил сразу два одинаковых острых удара. Несмотря на боль и испуг, я невольно обрадовался: один плюс один -- два. Сумма! Они ответили мне! Они повторили то, что просигналил им я... Они поняли меня! Они ответили мне, передав свою мысль прямо в мой мозг. Значит, они знали мою анатомию... Значит -- это вполне возможно, они были устроены так же, как я...
Все эти мысли мгновенно пронеслись в моей голове. Я хотел было заговорить, но не смог... Слова немели на моих дрожащих губах. Я что-то пролепетал, мне хотелось кричать. У меня даже не возник вопрос: "Что же теперь делать?" Может, надо бежать наверх и сообщить миру о своей находке? Не держать же при себе такое открытие?
Я включал и выключал фонарь, и волчок отзывался, отвечая мне теперь не столь болезненными ударами. Один, два, три... два плюс два -- четыре... До каких же пор мы будем продолжать считать?
Я задал себе вопрос и сразу почувствовал нечто странное. Как будто какое-то бесцветное и бесформенное изображение проникло в мой мозг. Я почему-то подумал о времени, и слово это само сорвалось у меня с языка:
-- Время... время...
Я вздрогнул, глядя на волчок. Там, внутри этого пульсирующего предмета, находился кто-то, пытавшийся связаться со мной. Он передавал мне на универсальном языке мысли какое-то послание. Вот сейчас он говорил: "Время"... А потом в последовательности, которую я не смог бы пересказать, мое сознание заполнили какие-то другие туманные образы. Но я не в силах был уловить ни один из них. Я весь обливался потом и дрожал, как в лихорадке, от невероятного возбуждения. Ко мне обращались с чем-то, а я не понимал! Мне что-то объясняли, а я ничего не разбирал! Я отступил на несколько шагов. Придется опять мчаться к Чимнею, рассказать ему все, заставить приехать сюда. Я должен это сделать.
И тут я почувствовал, что мое сознание вдруг полностью прояснилось. Я остановился. Волчок перестал разговаривать со мной. Почему?
-- Почему? -- прошептал я. и с волнением ждал ответа. Но ответа не было. Слабо поблескивая, волчок медленно вращался перед моими глазами. Я повторил свой вопрос:
-- Почему?
И в ту же секунду в моем мозгу возникла поразительная картина Вселенной. Миллионы звезд сверкали в чернейшем беспредельном пространстве, и я перемещался в нем среди мириадов пылинок, сотканных из света и золота. и вдруг я как бы увидел старинный глобус -- это был он, я узнал его -- наша Земля! И увидел, как от нее что-то отлетает, прикасается ко мне и исчезает в. межпланетной бездне.
Это видение, думается мне, длилось лишь какую-то долю секунды. Но я все понял.
-- О'кей, значит, вы хотите улететь с Земли. Я понял.
Я произнес эти слова спокойным тоном. Теперь я уже был совсем спокоен. И в то же время взволнован. Мне казалось, я соприкасаюсь с чем-то необыкновенно великим, самым великим, что только может быть. Да, они существуют. Мы не одни, не одни плывем во Вселенной без руля и без ветрил на нашем огромном старом плоту, который называется Земля. Не знаю, что я еще почувствовал. Я так часто думал прежде о других мирах, о "летающих тарелках", что теперь от волнения у меня навернулись слезы на глаза. Да, именно так -- слезы. Но я не удерживал их, а сказал себе: "Плачь, плачь, старина Мартин, это хорошие слезы..."
И тут в моем сознании снова возникла мысль о времени. Вновь внутренним зрением я увидел отлетающий от Земли волчок. И это торопливое чередование сигналов, обрушившееся на мое сознание, я воспринял как крик тревоги. Наверное, они хотели сказать, что спешат. Наверное, просят помочь. Я понял, что должен, обязан что-то предпринять. и немедленно.
Глава 5.
Я шагнул вперед. Теперь я не испытывал ничего, кроме изумления. Выходит, они нуждаются во мне? Должно быть, они сами не могут найти дорогу из этого проклятого туннеля? Обладая высшим разумом, неужели они могут нуждаться во мне?
-- Хотите выбраться отсюда? --спросил я, и мой голос глухо прозвучал в этой пронизанной тьмой тишине. И сразу же пожалел, что заговорил. Какой смысл могли иметь мои слова? Я попробовал сформулировать свой вопрос с помощью каких-то образов, но не смог. Моя рука, державшая фонарь, дрожала. Я вдруг почувствовал бесконечную усталость.
-- Скажите мне что-нибудь, -- проговорил я. -- Что вам нужно от меня? Я жду.
Никакого ответа. Волчок продолжал медленно вращаться, словно подвешенный в желтоватом тумане. Стекла очков начали постепенно запотевать.
-- Скажите что-нибудь! -- крикнул я, и ощущение бессилия и обреченности завладело мною. И тут что-то опять ударило мне в голову. Я зашатался и в тот же миг в моем сознании возникла новая вереница туманных картин. Длилось это не дольше мгновения, но я успел пережить, прочувствовать мучительное ощущение разлада, как будто что-то сломано, вывернуто, уничтожено. Потом я почувствовал себя совершенно опустошенным, настолько, что едва не рухнул на землю. Я понял, что они хотели сказать мне: у них что-то испортилось, в чем-то они ошиблись.
-- Да, -- пробормотал я, -- да хорошо... Вы ошиблись. О'кей. Вы попали в беду.
Несколько минут длилось полное молчание. Были мгновения, когда меня охватывал ужас, я порывался бежать, но брал себя в руки. Я сам влез в эту историю, сам и должен был выпутываться. Твердое решение ни у кого не просить помощи, а также мысль, что кто-то в этом волчке мог допустить ошибку, вернули мне мужество.
-- Нужно вывести вас наверх? -- мысленно спросил я. и начал представлять, как подхватываю волчок с земли, как несу его по туннелю, потом иду по лестнице, выхожу на улицу, поднимаю его к небу и отпускаю на свободу -- лети! Я вызывая все это в своем воображении таким напряженным усилием воли, так отчетливо и так долго, что, казалось, голова моя просто вспухла. Когда я закончил представлять все это, то почти сразу же ощутил легкий удар в самую середину лба. Наверное, меня поняли. Прилетевшие в сей мир существа поняли нашу реальность Я шагнул вперед и громко крикнул:
-- Иди, Мартин, возьми его и отнеси наверх!
И протянул было руку, но остановился и отдернул ее.
-- Я не могу коснуться вас, -- сказал я, -- вы радиоактивны.
Волчок сразу же перестал вращаться. Одно было несомненно: они распознавали мои мысли так же легко, как мы читаем книгу. И это действительно было так, должно быть, потому, что все мои слова и действия были направлены к одной цели -- я хотел, чтобы они поняли меня.
Волчок начал медленно снижаться, точно по вертикали. Оказавшись у самой земли, он упал и вдруг застыл, будто мертвый. И я снова подумал о старой, брошенной каким-то ребенком игрушке. Я смотрел на него, как заколдованный, и постепенно в моем сознании начала медленно формироваться мысль: поступив так, волчок, наверное, перестал излучать радиацию. Вполне возможно, раз они поняли меня. Очень может быть, а почему бы и нет?
-- Отнеси его наверх, на свободу, Мартин, -- повторил я и, присев, протянул руку. Она дрожала. Мне было страшно. Я опасался, что опять почувствую эту острую боль, этот губительный удар, а затем меня снова охватит тот жуткий страх и заставит бежать отсюда как умалишенного. Не решаясь дотронуться до волчка, я медленно опустился на колени и погасил фонарик. Я все еще колебался. Снова прикоснуться к смерти? А что со мной будет на этот раз?
Прошло несколько минут. Моя тревога все усиливалась.
-- Мартин, -- сказал я себе, -- ты должен рискнуть. -- Я протянул руку, зажмурился, до судороги напряг все мышцы, и прикоснулся к волчку...