— А как же твоя мама? — глажу его плечо в надежде немного расслабить. — Она тоже не общается с Тайлером?
Рука Итана вздрагивает под тканью идеально выглаженной рубашки, заставляя меня одернуть ладонь и спрятать ее за спину.
— К счастью, у нас разные матери, Рика. Этот ублюдок — мой брат лишь наполовину.
Уже во второй раз внутренности неприятно сводит от хлесткого слова «ублюдок». Сейчас оно неприятно вдвойне, наверное, от того, что Итан явно использует его в оригинальном значении.
— Кофе горит. — раздается мрачный хрипловатый голос за нашими спинами.
От неожиданности сердце проваливается вниз и словно разогнавшийся теннисный мячик снова подпрыгивает к подбородку. Осознаю, что стою посреди кухни в одной футболке, к счастью, достаточно длинной, чтобы скрыть мое далекое от скромности белье. Да и воронье гнездо на моей голове — далеко не та укладка, с которой я привыкла встречать незнакомых людей. Словно заторможенная юла кручусь на сто восемьдесят градусов и замираю на месте, неделикатно приоткрыв рот.
Я совершенно зря переживала по поводу того, что окажусь самой раздетой на территории этого дома, потому что из одежды на парне напротив — лишь белое махровое полотенце, обмотанное вокруг бедер. И слух меня отнюдь не подвел: судя по влажным волосам, падающим ему на лоб, и поблескивающим на торсе каплям воды, это не Каспер плескался в душе.
Ударная волна раздражения, исходящая от Итана, иглами впивается в кожу, но даже она не останавливает меня от неприличного разглядывания незнакомца. Уж слишком разительно он отличается от всех парней, с которыми я привыкла общаться в университете, и тех, с кем меня пытался свести отец. Мы с ним явно ровесники, но в его темном, почти черном взгляде столько мрачности и холода, что я невольно задаюсь вопросом, в какой среде он вращается и чем зарабатывает себе на жизнь. На ту же мысль наводит серповидный шрам на его щеке, явно полученный много лет назад, и несколько заживающих кровоподтеков на на ребрах и ключицах. Он явно не равнодушен к спорту, потому что такие тела без усилий не достаются: красиво вылепленные мышцы рук, треугольный торс, широкий, но без намека на перекачанность, рельефная грудь и твердые прямоугольники пресса. Корю себя за то, что так откровенно его рассматриваю, но оправдываю себя тем, что не каждый день увидишь в десятифутовой близости образец тела со страниц Sports Illustrated. Это всего лишь свойственное человеку любопытство, не более того.
— Что ты здесь делаешь? — разносится арктический голос Итана над моими волосами.
Парень равнодушно царапает мое лицо черным взглядом и переводит глаза на брата.
— Это и мой дом. — бросает коротко. Развернувшись спиной, снимает турку с плиты и начинает наливать кофе в одну приготовленных мной чашек.
— Рика готовила это не для тебя, — рявкает Итан, отодвигая меня в сторону. — Ты не имеешь никакого…
— Я хочу кофе. — невозмутимо отзывается парень, приваливаясь бедрами к кухонному островку, от чего полотенце немного сползает вниз, обнажая резную букву V.
Я не страдаю излишней стыдливостью, но сейчас от чего-то быстро опускаю глаза в пол, начиная разглядывать свой розовый педикюр.
Очевидно, почувствовав мое смущение, Итан переключает внимание на меня: убирает с лица упавшую прядь и обнимает за талию.
— Ты к нам надолго? — спрашивает уже более спокойно, и от меня не укрывается как он демонстративно расправляет плечи, словно пытается вернуть себе самообладание.
Парень делает шумный глоток и, поставив чашку на столешницу, несколько раз проводит ладонью по взъерошенным черным волосам.
— Я буду нечасто здесь появляться, если ты об этом.
Застыв посреди кухни как два истукана, мы наблюдаем, как он в два больших глотка расправляется с обжигающим кофе и, игнорируя открытую посудомойку, моет за собой чашку. Ставит ее ровно туда же, откуда взял, и молча выходит из кухни.
Чувствую себя по-идиотски. Это парень явно планирует задержаться здесь минимум на несколько дней, а нас друг другу даже не представили. С другой стороны, кто мешал мне самой проявить инициативу, назвав свое имя. Хотя младший брат Итана явно не из тех, кому важно расположить к себе людей, и кто будет интересоваться, как мои дела при встрече. Так почему я должна переживать, что наша знакомство не сложилось.
Я не физиономист, но от чего то мне кажется, что мы вряд ли поладим. Во-первых, при встрече он едва на меня взглянул. Мой утренний образ далек от привычных канонов женской красоты, но я способна трезво оценивать свою внешность и знаю, что, как минимум, не могу быть противной. Еще я склонна доверять Итану, и вряд ли его неприязнь к брату является необоснованной, а это повод относиться к Тайлеру с осторожностью.
Просто удивительно, что эти двое —кровные братья, потому что в их внешности, помимо роста, нет ни малейшего сходства. Итан худощавый и светлокожий, с тонкими аристократическими чертами лица, Тайлер же широкоплечий и смуглый, и с большой вероятностью, его мать — уроженка Латинской Америки.
— Позавтракаем? — разбиваю повисшую тишину.
Отмерев, Итан опускается на стул и, когда я ставлю перед ним чашку, машинально делает глоток.
— Если тебе неприятно его присутствие, — говорю осторожно. — мы можем подыскать другое жилье.
Итан раздраженно грохает кружкой о стол, заставляя меня подскочить от неожиданности, и его тонкие ноздри раздуваются от негодования.
— Я не оставлю этого щенка распоряжаться имуществом моей семьи. Пусть не думает, что может вот так просто заявиться в дом, на который он не имеет ни малейшего права.
Я не слишком сильна в юриспруденции, но разве имея общего отца, Тайлер не в праве претендовать на долю в наследстве? Однако, глядя на ожесточившееся лицо Итана, решаю попридержать собственное любопытство до более подходящего случая.
В молчании мы дожевываем приготовленные мной сэндвичи, и когда я приступаю к уборке стола, за окнами раздается звук заведенного двигателя. Как только во дворе воцаряется тишина, плечи Итана ощутимо расслабляются, и на лице появляется намек на улыбку.
— Сегодня я поеду в офис. Чем планируешься заняться?
— Садовник, уборщица, чистильщик бассейна. — пожимаю плечами. — Намерена сдержать свое обещание и превратить это место в райский уголок.
— Я вовсе не собирался превращать тебя в раба лампы. Уборка может подождать. Ты планировала увидеться с Дженни, разве нет?
Дженни моя старшая сестра, которая живет в Нью-Йорке больше десяти лет. Она сбежала из оков родительского контроля, поступив в Колумбийский университет, а на четвертом курсе вышла замуж за своего однокурсника, чем вызвала огромное недовольство отца, лишенного своего права вета на неугодный по его материальным критериям брак. К счастью, или к сожалению, меньше чем через год Дженни подала на развод, и с тех пор ведет образ веселой нью-йоркской холостячки: крутит многочисленные романы с мужчинами всех возрастов, путешествует по миру и божится, что никогда больше не выйдет замуж. С сестрой мы не виделись больше года, и я клятвенно обещала ей по приезде оторваться как следует.
— Увижусь с ней завтра. Боюсь, если я хоть день протяну с уборкой, у меня выработается пожизненная аллергия на пыль.
— Ну хорошо. — согласно кивает Итан и, шагнув ближе, целует меня в губы. — Если тебе что-то понадобится — звони. Если мой…брат… — он еле заметно морщится, словно это слово выжигает ему язык, — если он появится, дай мне знать.
Приняв душ и переодевшись в строгий рабочий костюм, Итан уезжает из дома, а я плюхаюсь на диван и принимаюсь штудировать интернет в поисках выездных служб по уборке домов. Провисев на телефоне битый час и получив единогласный ответ, что все они готовы довести мое жилище до стерильности не раньше завтрашнего дня, падаю головой на диванные подушки и набираю номер сестры.
— Добро пожаловать в Нью- Йорк, толстушка! — слышу ее бодрый голос в трубке. Ее «толстушка» — насмешливая дань моей природной худобе, которой она дразнит меня с детства. — Готова вылезти из папочкиного крыла и познать, что такое настоящая жизнь?
— А есть предложения?
Ответом мне служит задорный смех, от которого во внутренностях моментально начинает пузыриться азарт. Дженни обладает удивительным свойством привносить атмосферу праздника везде, где бы она не появилась. Вот и сейчас мы обменялись лишь парой фраз, а я уже перебираю в голове весь привезенный гардероб, размышляя, чтобы одеть на предстоящую вылазку. Мне и правда не помешает немного оттянуться. В конце концов, это Нью-йорк — искрящий жизнью мегаполис, а я та, кто в течение года брала сверхурочные смены в больнице, чтобы доказать себе и окружающим, что я больше, чем избалованная дочь своего влиятельного отца.
— Сегодня. Только ты и я. — загадочно произносит Дженни. — У меня есть билеты.
— Обожаю билеты. — с усмешкой цитирую фразу из любимого кинофильма. Жду, что сестра расскажет от конечном пункте назначения, но она лишь сгущает ауру таинственности:
— Будь готова к десяти. Каблуки повыше, платье посексуальнее. Где вы остановились?
Продиктовав Дженни адрес, слышу короткое «Я за тобой заеду», за которым следуют гудки.
Мысленно попросив Господа, чтобы сестре не пришло в голову повести меня на концерт какого-нибудь рэппера, по которым она так фанатела в детстве, поднимаюсь с дивана и плетусь в гардеробную. Если уж мне и суждено шагнуть в неизвестность, то я сделаю это, выглядя на миллион долларов.
3
— Хей, толстушка! — задорно восклицает Дженни, распахивая глянцевую дверь своей Тойоты. — Кажется, за год у тебя, наконец, появилось что положить в декольте.
Сестра выходит из машины и начинает вращаться по часовой стрелке словно пирожное на элитном кондитерском стенде, давая мне возможность насладиться ее эффектным образом.
Джен исключительная красавица: натуральная блондинка в пышными формами, к тому же, обладающая сокровенным знанием, как их правильно подать. Общие знакомые говаривают, что мы с сестрой очень похожи, вот только мои волосы темнее и ростом я выше.