— «Кэннэн Гэллэр».
Глава втораяКрай полуночных тревог
— Кэннэн Гэллэр! — выдохнул пораженный Ирваст, откидываясь в своем кресле. — Книга Звездных Имен!
По рядам зрителей пробежал еле слышный шепоток.
— Теперь ты видишь, что я была права, — подала голос огненноволосая Медвари. — Невозможно солгать, будучи под действием Заклятия Ключа. Эта Недолговечная и впрямь видела Книгу. Теперь мы доподлинно знаем, что Книга Звездных Имен все-таки оказалась у людей.
— Да, — рассеянно пробормотал вельможа, — да… По меньшей мере удивительно… Что ж, дело более серьезно, чем мне представлялось вначале… Айлэ диа Монброн, ты сказала, что твой отец — королевский маг. Следовательно, он весьма искушен в чародействе?
— Разумеется, — пожала плечами баронетта, ничуть не покривив при этом душой.
— И ты, вероятно, училась у него?
— Немного.
— Покажи мне самое сильное заклинание, которому ты научилась у своего отца, — потребовал альбийский маг.
Айлэ чуть не рассмеялась. Райан Монброн, конечно, учил любимое чадо нехитрым колдовским приемам, иногда весьма облегчающим жизнь — к примеру, разжечь костер без помощи огнива или быстро залечить небольшой порез — но любой начинающий адепт Радужной Школы, право же, умел куда больше, чем она. Тем не менее баронетта добросовестно сосредоточилась, протянула руку, и на открытой ладони вспыхнул неяркий язычок живого огня.
Ирваст засмеялся с явным облегчением. Он только шевельнул бровью, и магический огонек Айлэ погас, а девушке показалось, что ее руку по локоть окунули в ведро со льдом. Вельможа окончательно успокоился.
— Она ничего не умеет, — сказал альб, обратившись к своей спутнице. — Она попала к нам по случайности. Пусть она видела Книгу, но, думаю, ничего не знает о содержании… Еще раз спрашиваю твоего мнения, Медвари: может быть, все же приказать лучникам?..
— Еще раз отвечаю, Ирваст: мое мнение — нет, — альбийка тряхнула своей роскошной блестящей гривой. — Ее отец, видимо, маг не из последних. Чтобы одолеть Границу, требуются великие Силы… А если он начнет искать пропавшую дочь? Кроме того, девица все же видела Книгу и, возможно, запомнила кое-что, сама того не ведая… Отвезем ее в Альвар. Пусть решит Верховный Владыка. Если пленница окажется полезной, тебя вознаградят, ибо Владыка не скупится на награды для тех, кто умен и верен. Ну а если нет…
— Высокая Медвари, я прошу слова, — вмешалась дева-воительница по имени Каури. После того как Айлэ начала свой рассказ, смуглая альбийка отошла к тому креслу, что выглядело поскромнее и оставалось пустым, но не стала садиться, лишь облокотилась о высокую спинку из переплетенных корней, продолжая накручивать в руке кинжал. Айлэ показалось, что воительница чем-то встревожена. — Я всего лишь старшая над воинами, и у меня свои соображения. Может быть, они покажутся вам глупыми, но…
— Говори, — подбодрил Ирваст.
— …Девица Айлэ молода и привлекательна, к тому же она отважна и горда, — смущаясь, пояснила Каури. — Мне кажется, в ее жилах течет не только кровь Недолговечных. Она могла бы стать женой кому-нибудь из моих воинов, если, конечно, не будет полезна Владыке.
— Доблестная Каури Черный Шип, как всегда, мыслит верно, — хмыкнул Высший альб. — У нас рождается мало детей, это правда… Девица неплоха собой… Что ж, быть по сему. Каури, мы возвращаемся, но сперва пусть искупают Недолговечную. От нее несет тиной.
Айлэ, слышавшая весь разговор, скорчила гримаску, но промолчала. В конце концов, надменные альбы могут строить какие угодно планы. Главное — уцелеть прямо сейчас, потом одноглазый маг, безусловно, придумает что-нибудь… Внезапно ей в голову пришла ужасная мысль. Баронетта быстро обернулась: Хасти, опутанный целым ворохом веревок по рукам и ногам, с кляпом во рту, лежал носом в пыль, и альбийский копьеносец пробовал на ногте остроту длинного изукрашенного ножа.
— Стойте!!! — взвизгнула девушка так, что все взгляды обратились к ней, и даже Высшие, уже собравшись уходить, обернулись в изумлении, — А что будет с ним?!
— Его ждет смерть, — ответила Каури. Ее голос прозвучал несколько удивленно, словно бы вопрос Айлэ был совершенно неуместен. — Быстрая и легкая. Мы не пытаем пленных, и тюрем у нас нет.
— Я не согласна! — крикнула баронетта. — Слышите? Я без него никуда не поеду! Вы должны оставить ему жизнь!
— Низкородная позволяет себе чересчур много, — ледяным тоном произнес Повелитель Предела Йаули. — Может быть, Медвари, мы все же поторопились со снисхождением? Убейте одноглазого!
Отчаяние придало Айлэ силы и ярость, которых она прежде не ведала. Нечленораздельно завопив, она кошкой прыгнула на копьеносца. Альб покатился в пыль, уронив нож, немедленно подхваченный баронеттой. Другой воин, забыв о своем копье, попытался отобрать у нее клинок, и Айлэ отмахнулась остро заточенным лезвием. Едва не лишившись носа, альб отпрянул, оступился и повалился на спину.
В толпе поселян засвистели и заулюлюкали, но стоило Ирвасту чуть приподнять жезл, шум разом прекратился.
— Я не дам его убить! — выкрикнула Айлэ. Неумело, но грозно держа слишком большой для ее тонких пальцев нож, она встала над связанным рабирийцем — волосы растрепаны, платье, успевшее лопнуть по шву, измазано в пыли. — Тогда и меня убейте! Не подходи!
— Так, — процедил Ирваст. Медленным, зловещим движением он поднял жезл, нацелился в Айлэ, и клинок в ее руке внезапно сделался тяжелее гранитного валуна. Нож воткнулся до половины в песок, а баронетта, закрыв ладонями лицо, беспомощно разрыдалась. — Теперь ты поедешь в Альвар привязанной к седлу, Недолговечная. Оттащите ее, и прикончите этого…
Тут Каури Черный Шип быстро зашептала ему на ухо. Дослушав, альб поднял бровь и распорядился:
— Впрочем, нет. Поднимите его.
Хасти поставили на ноги и выдернули кляп. Рабириец немедленно принялся честить своих мучителей замысловато звучащими ругательствами, как и полагалось на его месте старому воину из далекой Киммерии. Кляп воткнули снова.
— Ты рисковала своей жизнью ради жизни своего слуги, Айлэ, — начал альб, вновь опускаясь в свое кресло. — Кто он тебе? Родня? Любовник?
— Он наш потомственный телохранитель! — запальчиво бросила баронетта Монброн. — Он служил еще моему деду! Если вы его убьете, кто будет защищать меня?!
Ирваст явно что-то задумал. Или, может быть, идею подала Каури, и идея пришлась альбу по нраву — во всяком случае, от его скуки не осталось и следа, а в голосе, когда он снова обратился к Айлэ, слышалось мурлыкающее коварство:
— Как зовут твоего телохранителя? Откуда он родом?
— Его зовут Хасти! Он из Киммерии! — бросила Айлэ, все еще не в силах совладать с сотрясавшими ее рыданиями, итогом полного треволнений и приключений дня.
— Силен ли он в обращении с оружием?
Айлэ, всхлипывая, подтвердила, что да, весьма силен, и довольный альб откинулся на своем троне.
— Развяжите одноглазого, — велел он, и двое копьеносцев двумя взмахами ножа распустили веревки на руках и ногах рабирийца.
Ирваст на всякий случай нацелил жезл на Хасти.
— Слушайте меня, Пришедшие Первыми! — повысил голос альб. — Ныне я милостив! Я дарую жизнь не только деве из племени Недолговечных, но и воину, пришедшему с ней! Однако должен воин доказать делом, что достоин столь дорогого подарка. Его госпожа объявила прилюдно, что в мечном бою ему нет равных. Пусть же он сойдется на длину меча с тремя моими лучшими поединщиками. Ежели им не удастся лишить его жизни, то помилую и я, Ирваст, сын Хетира, Повелитель Йаули.
Поселяне приветствовали такое мудрое решение дружными криками восторга. У Айлэ, напротив, мороз пошел по коже. Круг желтого песка недаром сразу напомнил ей гладиаторское ристалище, на котором что ни день проливается кровь поединщиков. Понятно, чего хотел альб и какой совет подала ему дева-воительница.
Жизнь в Заповедном Крае явно небогата событиями и скудна на зрелища. Такое развлечение, как битва звероподобного воина из неведомой, а потому пугающей Киммерии с альбийскими мечниками наверняка станет событием, рассказ о котором еще долго будет передаваться из уст в уста… вот только переживет ли это развлечение «телохранитель Хасти»? Раз альб с такой легкостью решился «помиловать» пленного, значит, по его мнению, шансов выжить у одноглазого меньше чем ничего… Айлэ совсем уж собралась в очередной раз запротестовать, но встретилась взглядом с рабирийцем и поняла по пляшущему в единственном сером зрачке веселому злорадству, что исход боя может оказаться для альбов большой неожиданностью.
Между тем из-за спин поселян мягким кошачьим шагом выступили трое, которых Айлэ прежде видеть не доводилось. В кожаной броне, такой же, как на копейщиках, но не синей, а пурпурной и с нашитыми на груди и плечах блестящими пластинками металла, с рукоятями легких парных сабель, торчащих крест-накрест над плечами, даже на неопытную баронетту эти высокие, гибкие и неимоверно жилистые бойцы произвели впечатление.
— Доблестная Каури, не желаешь ли и ты принять участие? — с усмешкой вопросил Ирваст. Каури деланно скривилась, хотя по ее нетерпеливо пляшущим на рукояти кинжала пальцам можно было с легкостью судить о ее истинном отношении к предстоящему бою:
— О нет, Повелитель Ирваст! Полагаю, мы напрасно выставили троих, достало бы и одного. Что же до меня, выше моего достоинства марать благородную альварскую сталь в нечистой крови смертного. Я боюсь, как бы мои мечи не заржавели от нее.
— Что она говорит? — заинтересовался одноглазый. Айлэ, спохватившись, что рабириец по условиям игры не более чем тупой рубака и, следовательно, разуметь по-альбийски не должен, повторила слова воительницы на аквилонском наречии. «Потомственный телохранитель» презрительно фыркнул.
— Переведи ей, — потребовал он, — что ее мечи скорее заржавеют в ножнах от бездействия. А ежели она наберется храбрости со мной драться, я отстегаю ее по голой заднице, отберу железки и отправлю на кухню… где ей самое место!