3-16
Рейд
** Ганс, Магда, Майер
— Холодно. Чтоб майстера дознавателя черти унесли, как холодно, — ругался сквозь зубы седоусый стражник, грея руки. Дыханием, больше нечем. Кожа, шерсть и сукно промерзли, куртка и толстые перчатки не грели совсем. Ветер нес с реки зябкую сырость, бил в лицо, забирался играючи под кожу и ветхое сукно немудрящей одежки. Если бы не чертов Флашвольф — нес бы старик стражу неусыпно в караулке, поближе к раскаленной печи, грелся и не думал бы даже пялиться в морозную тьму. Но мастера дознавателя нелёгкая как раз на ночь и принесла. Его, тревогу и приказ всем стоять на постах неусыпно. Вот и стой, мерзни, трясись от холода да проклинай их всех, только тихо, чтоб, избави бог, не услышал дознаватель или его ручной палач. Впрочем, уходили они вдвоём, а вернулся Флашвольф один, раненный, злой и голова перевязана. А помошника нет, может его черти таки забрали.
"Хорошо бы, — подумал стражник, переминаясь с ноги на ногу, — только жаль, что не обоих сразу. — Грелся бы сейчас".
Ветер взвыл, с вершины башни за шиворот посыпалась ледяная крошка. Охраник поежился и сморгнул. Вроде — в кустах впереди шевелится что-то. Точно, шевелятся ветки в кустах, на краю ночи. Охранник осторожно шагнул назад, поближе к двери караулки. В такую ночь ходить может лишь неприятность, ну ее, может пройдёт мимо. Но нет — тень шагнула на поляну, сложившись под лунным светом в высокую человеческую фигуру. Взгляд поймал метущую снег длинную юбку, плащ и светлые, выбивающиеся из-под капюшона волосы. Женщина. Одна. Что-то несёт на плече, надрываясь. Охранник открыл было рот — окликнуть, но его опередили:
— Эй, служивый, к казармам как пройти?
— Куда тебя несёт, отойди, не положено, — закричал было охранник в ответ, но заметил в на плече женщины приятную, для его промёрзшего нутра округлость. Бочонок.
— Стой, что несёшь? Куда? И чего? А ну, сюда, — заорал он ей хриплым, заиндивевшим насквозь голосом.
— Куда, куда, — проворчала та, подходя, — бочку солдатам продать, грош заработать, пока ихний сержант не видит. Развелось проверяльщиков.
— А в бочке чего?
— Чего, чего... Понятно чаво... Чего, в казарме продать можно.
— Водка, что-ли? Налей, а то так заберу.
— Забрать все мастера, а вот платить кто будет? — проворчала девка сердито, но бочонок с плеча скинула. И налила. Стражник булькнул обжигающе-огненной жидкостью, раз другой. Довольно крякнул, вытер усы, чувствуя, как растекается телу приятное тепло. И вгляделся в стоящую перед ним.
— Ты, девка, кто? Что-то я тебя раньше в городе не видел?
— Я? — девка взглянула на стражника внимательно, лукаво, прямо в глаза. И тут стражник заметил, что шапки на ней нет, и ветер треплет светлые длинные волосы. Распущенные и дикие как у...
— Ведьма я. А эти со мной... — тут стражник оглянулся. И застыл столбом, лишь забытая водка стекала вниз по подбородку. Фигуры за его спиной. Десяток. Грубые, черные лица, всклокоченные волосы. Торчат вверх, загибаются, словно рожки. Как старую алебарду выдернули из рук — стражник и не заметил.
— Черти, что ли?
— Догадливый... — протянул один, издевательски лязгнув зубами.
— Флашвольф наверху, — выговорил стражник, — не губите.
— И славно, — тут "черти" подхватили его за шиворот, встряхнули, втолкнули в караулку — сиди тут, мол и наружу не суйся, а то и тебя заберем. " И не собирался", — проворчал стражник, слыша, как стучат по лестнице, тяжелые сапоги. " Похоже, и впрямь, за майстером пришли, ну, помогай им..." — прошептал было стражник и осекся, сообразив кому чьей помощи чуть не пожелал. Сплюнул и присел, вытянув гудящие ноги. Печка в караулке горела, а майстер Флашвольф пусть теперь сам выкручивается.
— Ну и шутки у тебя, Магда, — пробурчал испанец Санчес, стирая с лица грязь. Одной рукой пригладил торчащие волосы, сложил украдкой пальцы на другой. В древний знак, отпугивающий нечистую силу.
— Зато тихо, как приказали, — откликнулась та, взлетая по витой башенной лестнице вслед за мужем, — и весело. А вам, мужики, все стрелять и стрелять.
Вверху загремела дверь, распахиваясь под ударом солдатского сапога настежь. Потом ещё одна. И ещё. Удары прикладом, лязг, ругань, мягкий стук тела, упавшего навзничь на каменный пол. Толстые стены не пропускали звука, внутри можно было не церемониться. Тихая башня загудела, как бочка шершней. Капитан приказал "все верх дном" и угрюмый стрелок собирался этот приказ выполнить дословно...
*** Капитан, сержант, прапорщик
— Чертов мир, — прошептал про себя Яков, очередной раз ныряя от двери ратуши подальше назад, во тьму переулка, — бог знает от кого приходится прятаться.
Патрулей вокруг ратуши было много, пробираться по городу приходилось тайком, по одному, от одного пятна тьмы до другого. Слава богу хоть стражники, по своему вечному обычаю, неприятностей не хотели и гремели ржавым железом на ходу почем зря. Вот и сейчас по переулку летит звон, лязг и протяжные крики, значит скоро из-за угла вывернет десяток. Яков, чертыхнувшись ещё раз, скрылся в тени под стеной, подальше от лунного неверного света. Предательски заскрипел снег. Стража прошла, гремя сталью. Мимо, оглушенные собственным лязгом и грохотом стражники Якова и его людей не заметили.
— Вот обалдуи, прости господи, — пробурчал под ухом старый сержант, провожая уходящий патруль глазами, — вот не поверите, герр капитан, как у меня при виде этих обалдуев руки чешутся.
Яков молча кивнул. Ему тоже хотелось поставить этих по стойке смирно и прогнать по плацу кругов сто, здравия для. Разленились, забыли службу... Но тут из ниши в стене, у ратушной двери раздался осторожный стук, скрежет. А потом — протяжный, скребущий по нервам скрип несмазанных петель. Маленький итальянец убрал отмычку в карман, осторожно махнул рукой и шепнул капитану:
— Готово.
— Что так долго? Замок хитрый? — так же шепотом спросил его капитан, перебежав к ратушной стене обратно.
— Ржавый, прости господи, — прошептал итальянец в ответ и нырнул в темную пустоту за дверью. Солдаты за ним — по одному, осторожно. Яков пропустил всех вперёд, замер у двери, внимательно слушая тишину — шумную беспокойную тишину ночного города. И услышал. Шаги за углом. Одинокие. Глухой лязг.
"Тебя-то мне и надо", — подумал Яков, замерев и вжимаясь спиной во тьму дверной ниши.
Пауль, городской стражник отстал от своих. Парень он был молодой, слишком юный для своей старой алебарды, но сообразительный. Уже настолько, чтобы заметить на дверях ратуши спиленный замок, но ещё не настолько — чтобы пройти мимо. Так что он развернулся и подошёл, внимательно вглядываясь во тьму. Точно, замок спилен и дверь ... Боковая дверь ратуши полуоткрыта. Странно, — подумал он. И замер, почувствовав холод стали у горла.
— Стоять, — прошептал ему на ухо капитан. Парень застыл, стараясь без нужды не шевелится.
— Кто вы? — прошептал он, осторожно, чуть двинув губами.
— Ревизия мы. Внезапная. Тайная, — ухмыльнулся ему в лицо вынырнувший из тени под аркой сержант. Качнул бородой и сунул парню под нос бумагу с печатью, — уразумел?
Парень кивнул и захлопал большими-большими от удивления глазами.
— Тогда стой здесь и сторожи вход. Спросят зачем и почему в ратуше свет— отвечай, мол майстер фогт с документами работает. И помни, ты у нас на прицеле. — сурово сказал сержант, сунул парню под нос пистолетный ствол и исчез.
— На прицеле, как же. Ищи дурака, — угрюмо подумал незадачливый стражник, — пока курок выбъет искру, пока порох вспыхнет — можно десять раз уйти. Прыжок, перекатом и в переулок. И ищи меня там, солдат. Можно. Только нужно ли? Вдруг и впрямь ревизия ... — парень был местный, в городе у него были мать и сестра и ему совсем не хотелось, чтобы майстер Флашвольф однажды проехал по их улице. Так что, когда из-за угла вывернул очередной патруль и старшой сурово спросил — что он здесь делает? Тот уверенно ответил, что сторожит — майстер фогт с документами работает.
Капитану же было глубоко не до него. Знакомый зал на третьем этаже, высокие своды, тонущие во тьме, забитые ставнями стрельчатые окна. Луч потайного фонаря пробежал по стенам — кривая Фемида опять словно подмигнула Якову с выцветшей фрески. Глухо щелкнул замок, повернулась со стуком резная крышка.
— Благослови господь Гризельду, мужа ей хорошего и детей здоровых, — прошептал итальянец, вытаскивая из ящика на стол огромный, аккуратно сшитый том. Потом еще один и еще. Тот самый свод.
— Кто такая?
— Да дочка у ректора нашего в Падуе. Если б не она — сидел бы я всю жизнь над такими томами. — пробурчал Лоренцо под нос, раскрывая первый.
— Зато в тепле. Не самая плохая судьба, — откликнулся Яков, — давай, работай.
*** Ганс, Магда, Майер
— Давай, работай, — коротко бросил Ганс рядовому Майеру. Тот размахнулся, ударил плечом — и последняя дверь Ведьминой тюрьмы упала под ноги солдатам. Тяжёлая чёрная дверь кабинета мастера дознавателя. Того самого, в котором тот ещё сегодня слушал доклад и раздавал приказы. Теперь кабинет был пуст, лишь трещал забытый камин да сквозняк гонял по полу обрывки бумаги.
— Где? — спросил угрюмый стрелок заботливо прихваченного по дороге служку. Легонько встряхнув на весу, для убедительности.
Служка сделал вид, что не знает. Ганс встряхнул того ещё раз.
— Может, у себя? — выдавил тот наконец, — спит он здесь, ест тоже, больше деваться некуда.
Стрелок усмехнулся, гадая, кем нужно быть, чтобы ночевать на такой работе. Но и тайная комната за кабинетом была тоже пуста. Печка, короткая, по линейке застеленная кровать, книги — вдоль стен, аккуратными стопками. Библия, исчёрканный пометками "молот ведьм" и какие-то совсем неизвестные Гансу тома в тяжёлых кожанных переплётах. Стрелок пинком перевернул кровать — будто майстер дознаватель мог под ней спрятаться. Но нет, ничего, даже пыли.
Потом подобрал библию, поставил на корешок, отпустил — переплет раскрылся, страницы прошелестели, открывшись на книге Иисуса, сына Навинова. "На первенце своем он положит основание его и на младшем своем поставит врата его"