— Благодарите короля Филлипа испанского и друзей вашего сержанта по фландрской арми, капитан — в Италии больше нет банкиров. Разорились.
— А в Швейцарии?
— Благодарите вашего сержанта — теперь есть... Эти чертовы козопасы озолотились в войну, давая немецким городам деньги на выплату контрибуций — Тилли, Валленштейну, Мансфельду, Густаву-Адольфу, Пикколомини — всем... Под проценты, естественно, и проценты эти платить всем и ещё не одно столетие. А теперь казна их величества пошла туда же с протянутой рукой — воевать больше сил нет, а без денег вы, господа, не разойдетесь.
— Сочти силы свои, дабы с двумя тысячами не пойти войной на ведущего десять, — за спиной их светлости хищно лязгнула мушкетная полка. Оскалил зубы в усмешке сержант.
— Вы не кайзер, стрелок, — оборвала его графиня. Стрелок дёрнул подбородком. Прищурил глаз. Левый, будто прицел брал
— Езус-Мария, покарай еретиков. Ибо целуют книгу святую, но не читают, — прошептал тот. Графиня вздрогнула. Но тут же овладела собой. Кивнула, возвращая назад дежурную царственную улыбку.
Мы отвлеклись, господа. Серебро и золото идёт из Швейцарии — через Вену и Прагу, далее, с сильными конвоями — по гарнизонам и военным лагерям. Один из таких конвоев вы видели вчера. А сегодня его видел Рейнеке — порванным в клочья. И это уже третий такой, пропавший без вести в лесах восточнее Эльбы...
— Дела... — задумчиво протянул сержант, хрустнув костяшками пальцев.
— Вот именно, сержант, дела. Государственной важности. Можно даже сказать — всемирной. Если деньги не дойдут....
" То их величествам останется только собрать ветеранов, выдать порцию макарон на уши— так, кажется, говорят в итальянских ротах — и послать строем на запад или ещё куда. Навстречу таким же бедолагам под французскими лилиями или шведским львами. Авось поубивают друг друга господа кредиторы. А те тоже не идиоты и будут не сколько воевать, сколько ходить кругами туда-сюда, разоряя страну постоем и контрибуциями. Ну уж...
Почему то вспомнился Мюльберг. Ратуша, башня с часами. Вежливый писарь. Разлетевшиеся по столу оловянные, литые фигурки. Шлюха и мертвец.
— Черта с два, — Яков встряхнул головой и подумал, что за десять лет такая круговерть надоела до чертиков. Ему лично. А остальным? Огляделся. Минутная вспышка прошла, стрелок Ганс статуей подпирал стену, едва не царапая потолок головой. Итальянец дремал, сержант все считал на пальцах и ругался вполголоса. Понятно ребёнку — что он считал, а ругательства ветеран загибал такие, что лучше бы заговорщикам на свет не рождаться. И Рейнеке посреди комнаты — этот тоже задумался. Крепко так, а потом на лице вспыхнула, заиграла вдруг звериная усмешка. "Чего это он? " — подумалось вдруг. Потом сообразил. И резко стукнул ладонью по столу.
— Итак, господа, поздравляю — наше жалование ждёт нас в крепости Гаунау. Жалование, враги и благодарность империи за раскрытие этого чертового заговора. Предлагаю зайти и забрать. Что скажете?
— Дело говоришь, капитан, — откликнулись сержант и хмурый стрелок — почти хором.
— Ваша светлость? — та кивнула.
— На благодарность империи можете смело рассчитывать. Но, поскольку в дело замешаны... мои подопечные, настоятельно прошу вас, капитан, соблюдать секретность...
Пауза, взятая графиней была красноречива настолько, что Яков продолжил мысль без труда
— А то благодарность империи будет столь велика, что нас всех, как щенят, раздавит. Поняли, Ваша Светлость, не в первый раз.
Пальцы Якова задумчиво пробежали по столу. В ритме сигнала: "Атака. Пики, в бой". Легко сказать. Крепость Гаунау — из новых, недавно построена. Бастионы — на все стороны, пятью лучами звезды гранитные стены, пушки и гарнизона — под тысячу человек. А просьба графини означает одно — подмоги не будет. Извольте, господин капитан, справится сами. Тем, что есть под рукой, то есть сотней пик, из них половина сегодня в ночь перераненные. Весело. Перед глазами искрой пробежала картина — крепостной парапет, мшистые камни, серое небо и серый снег. И чёрные, длинные дула крепостных пушек с ободками на стволах — пасти драконов, что спят и во сне видят шанс взреветь и выпустить пламя.
"Ладно, на месте осмотримся, придумаем что-нибудь" — подумал капитан и махнул рукой — все, мол, свободны. Подхватил шляпу и рывком встал — захотелось выйти в ночь с духоты, проверить голову.
Ночь встретила капитана ветром в лицо и терпким духом гари и дыма — с поля ещё несло запахом недавнего боя. Холод схватил за уши, протёк змейкой под воротник. Зато звезды на небе — россыпью льда. Ясные и большие, как перед рассветом. "Скоро уже, — невольно подумал капитан, — и рассвет и весна. Скоро". Вокруг плескалась тьма — густая и, как всегда в этот час, непроглядная. Противно хлюпнул мокрый снег под ногой. Грязный серый снег, надоевший капитану до чёртиков. Скорей бы весна. Осторожный кашель под ухом.
— Разрешите обратится, герр капитан.
Яков обернулся — Рейнеке-юнкер. Высокий, в струнку — прямой, немудрящая одёжка почищена кое-как и уставно застёгнута на все пуговицы. Серьёзный до ужаса, на широком лице камнями — вытянутые упрямые скулы.
— А парень изменился за эту зиму, — чуть отстранённо подумал Яков, смотря на это широкое лицо. Вспомнилась осень, лагерь у городских стен и наивный до неприличия парнишка с удивлением в глазах и письмом, завалившимся за подкладку. Теперь удивление исчезло с лица и скулы сжало в кулак. Смотрит прямо. Уже не щенок.
— Герр капитан, — парень сделал паузу. Просто набрать воздуха в рот, — если крепость будут брать штурмом — прошу разрешения возглавить флорин хоффнунг (*передовой отряд из добровольцев).
Яков сморгнул: флорин хоффнунг, передовой отряд из сорвиголов. Застрельщики боя, лезут впереди всех, будто им жизнь не дорога. В отличие от тех флоринов, от которых отряд ведет название.
— Окстись, парень, это же верная смерть?
— Я знаю. Но и оставаться джентельменом без жалования тоже уже не могу. А идёт мир, другого шанса отличится может и не представится.
— Будет и другая война на нашу голову.
— Может быть. Но не в этом году. А мне к ноябрю надо.... — лицо парня дрогнуло вдруг. Рейнеке сморгнул, на миг вернулось прежнее, детское выражение. В доме напротив хлопнула дверь, через улицу легла слепящая полоса жёлтого света. Юнкеру на лицо, плечи и рукава куртки. На ладонь, с прядью волос, обмотанных вокруг безымянного пальца. Длинных рыжих волос. Вроде кольца. "Рейнеке — юнкер с женой вышли из леса" — докладывал только что угрюмый стрелок. Капитан сложил в уме два и два и от души улыбнулся.
— Поздравляю, юнкер. Уже? — вырвалось само собой. Глупо до ужаса. Рейнеке пожал плечами в ответ:
— Не знаю. Рассчитывать надо на худшее, сами учили, капитан. Возможно. Но хочу быть готовым.
— Похвально... — капитан задумался. Крепко, — флорин хоффнунга тут точно не будет. Нас всего сотня, для лобовой атаки мало. Чертова крепость, не представляю пока, как мы в неё войдём.
— Раз мы с Анной вышли — значит вы сумеете войти, капитан.
— И то правда. Слушай, расскажи ещё раз, как вы вышли?
Парень улыбнулся вдруг. Долго так.
— Если быть точным, вышел не я. Меня вывели. Анна — может вам спросить её?
— Верно, чёрт меня побери, — прошептал капитан, гадая, почему такая простая мысль не пришла в голову раньше.
— Тогда.. Тогда, парень, ноги в руки и бегом — попроси жену придти сюда. Вежливо. Поговорить надо.
— Хорошо, — Рейнеке отдал честь, развернулся и пошёл прочь. Твёрдо и плевать на лёд и липкую грязь под сапогами.
— А парень изменился, — подумал Яков, смотря ему вслед.
**
— А ты изменилась, подруга, — фраза Магды застала Анну врасплох. Она разбиралась по хозяйству как раз. И своему и юнкеровому, все вперемежку. Пока их с Рейнеке не было в роте — Магда успела свалить все в кучу и перемешать. Раскладывай теперь, как надо, да не так, как было. Хорошо хоть не потеряли почти ничего. «Почти, — ругнулась Анна, но тут же поправила себя, — спасибо Магде, сохранила. А могли бы и пропить. Вполне. И кукуй тогда. Спасибо Магде»
Оная Магда сидела рядом, смотря как перебирает вещи вернувшаяся из ниоткуда подруга. Деловито. Свои разложила, за юнкеровы принялась. Помянула «одного хвостатого обормота» разок-другой незлым словом, разложила всё по порядку — чулки к чулкам и так далее. Завёлся порядок — даже приятно посмотреть. Это так Анна себе под нос пробормотала, выпрямляясь и оглядывая результат — руки в бока, из под платка вьётся и падает на нос игривая рыжая прядка. Четкие, плавные движения рук. Спокойный взгляд. Больше не испуганная девочка, не понимающая что, где и куда попала. Человек на своём месте. Стоит прочно, уверенно, как гвоздь в пазу.
Магда при виде всего этого откровенно рассмеялась:
— Быстро вы...
Анна кивнула, развела руками в ответ — ни к чему отрицать очевидное. Ладонь — на стол. Железное кольцо глухо стукнуло о доску. Магда потрепала ее по плечу и вышла, оставив Анну одну в тёмной комнате.
— Мой до утра в карауле, — бросила на прощание она. Простучали каблуки по неструганным доскам. Хлопнула дверь. Задрожал, склонился ветру, огонек сальной свечки в углу. Клубилась ночь за тёмными ставнями. Анна присела на лавку, огляделась, вытянула усталые ноги. Рейнеке задерживался — войдя в деревню они разделились с ним, парень пошёл на доклад к капитану, Анна — к Магде, разбираться. Разобралась. Все в порядке. Тока серого нет — носит где-то. Анна достала утащенную из крепости сумку, разобрала. Протерла, почистила, зарядила оба пистолета. Полюбовалась минуту тонкой работой, завернула в тряпку и убрала. Потом достала книгу — фолиант в переплёте из красной, тонко выделанной кожи. «Зачем я ее тащила?» — подумала вдруг, взвешивая в ладони тяжеленный том. Распахнула страницы. С конца.
Ровные строки, четким, витиеватым почерком.
«Рейнеке, сын Вольфхарда, барон фон Ринген. Род — волчак, Окрас — серый, рост — в холке два фута... ( «уже два с половиной будет, — подумала Анна потом скосила глаза вниз, на дату. Давняя, лет пять назад, — вырос серый» ) ... Характер спокойный, дисциплинированный. Обучение прошёл, отклонений в повадках не замечено. К причастию допущен, ответственность — обычная» внизу — дата и подпись. Размашистая загогулина. М. Становой, доктор медицины...