— А если будут доказательства? — Круча не сводил с него глаз.
— Вот когда будут, тогда и поговорим.
— А будут?
— Если только липовые… Не советую. В порошок сотру! — Сафрон грозно глянул на Комова.
— Прямо так вот и в порошок?
— Начну с ваших погон… — заявил Сафрон. — А без них вы никто! На могиле напишут, как вас звали.
— Страшно, сил нет, — сказал Круча.
— А вот узнаешь!.. Да только поздно будет.
— Нам с Лией надо побеседовать.
— Она не при делах. Это я вам точно говорю.
— А мы все равно побеседуем.
— Только не в клубе.
— Почему?
— Потому что если сунетесь к ней, то вас вышвырнут отсюда, как шелудивых псов. На глазах у всех. — Сафрон нисколько не шутил, действительно готов был дать отмашку.
Пусть Круча не обижается.
— Не боишься?
Круча надавил, но Сафрон выдержал его взгляд.
— Нет, — твердо сказал он.
Круча кивнул, молча поднялся и, не прощаясь, убрался. Комов тоже ушел, напоследок предостерегающе глянул на хозяина кабинета и получил в ответ едкую усмешку. Все, прошли времена, когда Сафрон боялся ментов.
Опера ушли. Сафрон связался с Клейстером, велел ему взять их на сопровождение и, главное, оградить от них Лию.
А когда Круча покинул клуб, он вызвал ее к себе и спросил:
— Что я тебе говорил?
— А что говорили они? — Девушка даже не пыталась сдержать любопытство.
— Тебя крайней назначили.
— Нет.
— Да. Но я сказал, что ты не при делах. Уже адвокату позвонил… Никто тебя не тронет… Если будешь умницей.
— Я не хочу быть умницей. Это все какая-то глупость. Как я могу оказаться крайней, если ничего не делала?
— Делала. Стриптиз исполняла. За деньги. Значит, ты продажная душа и никакой веры тебе нет… Но я-то знаю, что ты умница.
— Ничего не понимаю.
— Раздевайся.
— Что?
Сафрон взял со стола пульт дистанционного управления, включил музыкальный центр.
— Не будь дурой.
Какое-то время Лия оторопело смотрела на него, затем резко поднялась, стряхнула с себя оцепенение. Грациозное движение бедер слилось с ритмом заводной мелодии. Платье слетело с нее почти сразу же. Под ним — серебристый купальник. Но и его время сочтено. Сначала долой лифчик, затем и трусики. Сафрон видел ее глаза и ничуть не сомневался в своей победе.
Глава 6
Банкиры — люди весьма серьезные. Насильственная смерть одного из них — случай далеко не рядовой. Тем более что погибли еще и два телохранителя. Такими делами должны заниматься спецы по тяжким преступлениям или руоповцы, которые работают по заказным убийствам. Степан ждал кого-то из этих структур и не ошибся. Подтянулись и те и другие. Майор Кастальский и капитан Армяков.
Для полного счастья не хватало только следователя из Генеральной прокуратуры. Но так это не за горами. Московские начальники скоренько создадут особую группу, тутошний уголовный розыск определят на вторые роли, и вперед. Если Степан раскроет дело, то победу присудят тому, под чьим мудрым руководством он работал. Впрочем, ему к таким раскладам не привыкать.
— Личность не установили? — спросил майор из ГУВД, глядя на фоторобот особы, подозреваемой в убийстве.
— Работайте, нам нисколько не жалко, — заявил Степан.
Не смогли они установить личность девушки, которая уехала с телохранителями. Пальчики ее снять не удалось. То ли она ни к чему не прикасалась, то ли подтирала за собой. Перчатки у нее вряд ли были. Телохранители банкира заметили бы это и сразу насторожились бы.
Образцы крови взяли, а толку? Оригинала-то нет, не с чем сравнивать.
— Ну, работать-то мы, конечно, будем… С машиной что?
— Автомобиль «Запорожец», владелец — инвалид второй группы…
Номера, которые записал Кеша, ничего не дали. Скорее всего регистрационные знаки были липовыми. При желании такие раздобыть не проблема. Навесить их можно поверх реальных номеров.
— Мужика на инвалидность лет пять назад перевели, — сказал Комов. — И машину примерно в то же время.
— Что машину? — не понял Армяков.
— Она была «девяткой», а стала «Запорожцем».
— Эта что, шутка такая?
— «Запорожец» — шутка природы. А «девятка» нет. На ней, я так думаю, убийца и уехала, — сказал Комов.
— Вы уверены, что преступление совершила женщина?
— В зубах у собаки ткань была, с женского платья.
— А горничная? Где она сейчас?.. Может, это с ее платья? — спросил Кастальский.
— Нет горничной.
— Может, это она убила своего хозяина?
— Байрон не тронул бы ее.
— Собака охраняет хозяина, а не его слугу, — сказал Армяков. — Она могла почуять угрозу.
— Собака охраняет того, кто ее кормит. А это делала Каблукова. Байрон не мог на нее наброситься.
— И где Каблукова теперь?
— Вопрос, конечно, интересный.
— Ее надо найти, — сказал Кастальский.
— Ищем.
— И как?
— Мы и умные, и красивые, — заявил Комов и усмехнулся.
— И что? — Армяков глянул на него в ожидании подвоха.
— Нам что теперь, разорваться?..
— С нами будете работать, — проговорил Кастальский. — Не бойтесь, не разорветесь… Каблукову нужно найти.
— Я так понял, у Бродилова были непонимания с местным авторитетом, — сказал Армяков и вопросительно глянул на Степана.
— Были мы вчера у Сафрона, говорили на эту тему.
— И что?
Степан пожал плечами. Он знал Сафрона как облупленного, различал, когда бандит врет, а когда говорит правду. Похоже было на то, что Сафрон действительно не при делах. Но говорить так вслух Круча не стал. Во-первых, это могло поставить его в неловкое положение. Во-вторых, он не исключал ошибки. Сафрон запросто мог довести искусство врать до совершенства.
— Не признается.
— И не признается. Тут доказательства нужны, — с важным видом изрек Армяков.
— Они на дороге не валяются, — сказал Комов.
— Их носом рыть нужно.
— Секундочку. Я это запишу. — Степан открыл блокнот, взял авторучку, сделал вид, будто чиркнул пару слов.
Откуда ему знать, как нужно добывать доказательства? Спасибо за подсказку.
— А я просто запомню, — с самым серьезным видом сказал Комов.
— Ладно, пошутили и хватит, — изрек Кастальский. — Будем искать девушку, севшую в машину к телохранителям Бродилова, и горничную, которая исчезла.
— Так мы умные или красивые? — спросил Комов.
Степан строго глянул на него. С прибаутками действительно пора заканчивать.
Кастальский поставил задачи, Армяков их продублировал. На этом они и разъехались — каждый в свой отдел.
У Степана на столе зазвонил телефон.
— Да.
— Степан, у нас тут убийство, — сказал Малыгин.
Не так давно поступил вызов из Ковальцов. Мужчина там повесился. Поскольку он был хроническим алкоголиком, его смерть вопросов не вызывала. На место отправились Малыгин и дознаватель, Степан остался в отделе.
— Думаешь?
— Думаю, что это связано с убийством Бродилова.
Через десять минут Степан уже был на месте. В глаза ему бросился «уазик» патрульно-постовой службы, возле которого стоял порядком откормленный сержант Худосохов. Он держал в руках какую-то пластину, по внешнему виду очень напоминающую автомобильный номер.
Капитан остановил машину, подошел к нему и спросил:
— Что это у тебя?
— Да вот.
Это действительно был регистрационный знак с очень знакомой буквенно-цифровой комбинацией. Именно этот номер и называл вышибала Кеша.
— А ты говоришь, доказательства на дороге не валяются, — сказал Степан, глянув на Комова, подошедшего к нему.
— Те самые?
— Те самые.
— С «девятки» слетели.
— Вопрос когда.
— На шурупы сажали, — сказал Круча.
Надо было на болты крепить, тогда номер при тряске не отвалился бы. Или шурупы покрупней брать, а тут совсем короткие, и сантиметра не будет. Разболтались, раскрепились, выкрутились из гнезд.
Соскочить номер мог от сильной встряски. Между домом и дорогой тянулась мелкая узкая канава. Мостков там не было, машина могла преодолеть это препятствие и без того. Видимо, она проехала, только вот фальшивый номер отвалился. Может, зацепился за что-то…
Крепили его, наверное, поверх настоящего. На подлинном номерном знаке должны были остаться отверстия под шурупы. Какая-никакая, а примета. Осталось только «девятку» найти, чтобы номера осмотреть. И девушку разыскать, чтобы образцы крови взять. Всего ничего.
Из маленького — в два окошка — дома вышел Малыгин, приблизился к калитке, хотел открыть ее, а она отвалилась. Дом убогий, двор запущенный, трава в полный рост. Деревья вдоль забора больные, засохшие. Видно, что хозяину ни до чего дела нет. О себе он вряд ли особо заботился. Найти бутылку, выпить, вот и все счастье.
Степан подошел к Малыгину и спросил:
— Что там?
— Да ничего нового… Как его повесили, так он и висит.
— Повесили?
— Думаю, сделать это было нетрудно.
В доме, как Круча и ожидал, было грязно, захламлено. Но все это мелочь по сравнению с запахом. Окна закрыты, в доме душно. Неудивительно, что труп разлагался быстро.
Покойник висел в петле. Язык высунут, глаза навыкате, руки опущены и чуть протянуты вперед, как будто, умирая, он хотел кого-то схватить. Гримаса ужаса на лице. Если этот тип не сам повесился, то в петлю его сунули живьем.
При жизни мужчина был тощим, кожа да кости. Это сейчас его раздуло. Он болтался в петле никак не меньше суток.
— С чего ты взял, что это как-то связано с Бродиловым? — спросил Степан.
Он едва удерживался от соблазна заткнуть нос пальцами. Его со страшной силой тянуло на свежий воздух. Но нельзя было давать слабину при подчиненных. Тем более что и Малыгин, и Комов не выказывали признаков омерзения. И тот к смерти привычный, и другой.
Сначала Малыгин показал на свежее бурое пятно на стене. Кто-то совсем недавно провел по ней окровавленной рукой. За продавленным диваном без ножек валялся скомканный бинт, тоже измазанный в крови. Забросили его туда не так уж и давно. Это было сразу видно.