Мейнхард сплюнул под ноги Волчьей Лапе и пообещал:
— Этим флагом уже завтра будет вытираться одно известное место!
Атаман подал знак Красным муравьям, и они удалились, не вступая в пререкания.
4
На следующее утро, как и весь предыдущий вечер, Красные муравьи деловито возились в крепости, но флага над крепостью еще не было. Еще рано было выдавать врагу существование крепости и ее местоположение. Прежде требовалось заготовить впрок много боеприпасов. К тому же обнаружились весьма серьезные недоделки и недостатки, которые они упустили из виду при строительстве, — не было укрытий для боеприпасов, вход в потайной туннель оказался слишком сложным, да и весь потайной ход, когда его еще раз осмотрели, оказался плохо замаскированным. Ведь, естественно, Красные муравьи сооружали его не подземным способом — они просто выкопали канаву, вырытую землю использовали для насыпки крепостных валов, а канаву позже укрепили ольховыми шестами и покрыли аккуратно срезанными и осторожно доставленными на место кусками дерна.
Фортификационных работ в крепости было еще много. Поэтому отсутствие Волчьей Лапы вызвало общее недовольство. И атаман отправил Луи искать Волчью Лапу. По сведениям, которые Луи удалось получить дома у Волчьей Лапы, тот давно ушел к своим приятелям и, следовательно, должен был бы находиться в крепости.
Разумеется, это сообщение взволновало Красных муравьев. Имелось достаточно оснований предполагать, что противник опередил их с началом боевых действий и что Волчья Лапа захвачен в плен.
Волчья Лапа пришел незадолго перед полуднем, как раз в тот момент, когда атаман решил выяснить его судьбу, отправив в новую разведку Луи и Раймонда. Вместе с Волчьей Лапой пришли Юло и Атс с уже известными корзинами.
Выяснились некоторые обстоятельства.
Во-первых, Юло и Атс утром снова отправились в ельник за садом господина Маази собирать шишки. Как утверждали оба малыша, нигде нет таких крупных и сухих шишек, как в том ельнике. (О господине Маази и его саде у обоих было теперь весьма четкое представление). Они не успели еще собрать и полкорзины, как к ним подошли сыновья констебля и Рихард. Мати хотел сразу поколотить малышей, но Мейнхард прикрикнул на него. Он только опорожнил тут же корзины и сказал, что этот лес теперь — их участок и никто из мальчишек улицы Лаане не имеет права собирать тут шишки без их позволения. Тогда Юло попросил разрешения, но Мейнхард не разрешил. Однако Рихард считал, что, пожалуй, в последний раз можно было бы разрешить набрать по корзине шишек. Мейнхард возражал, но когда Рихард сказал, что он сторонник великодушного отношения к противнику, Мейнхард ответил, что и он как раз так думает, и в конце концов все трое позволили мальчуганам набрать полные корзины шишек.
— Последний раз вы собираете здесь шишки, — под конец еще раз напомнил Мейнхард и добавил, что теперь они находятся в состоянии войны с обоими мальчиками Кеза, и пусть те в дальнейшем лучше не попадаются им в руки. А Красномурашу и его шайке Мейнхард велел кое-что передать. При воспоминании об этом у малышей Кеза покраснели лица, но повторить слова Мейнхарда они так и не смогли.
Во-вторых, Волчья Лапа ходил к госпоже Кеза.
Волчья Лапа сказал, что теперь картина ему ясна, а по дороге он поговорил и с самими малышами, и каждый может сейчас проделать то же самое, и что он уверен в правдивости их слов. Волчья Лапа посоветовал госпоже Кеза обратиться к самому констеблю, но она сказала, что лучше будет голодать или работать, пока руки не отвалятся, но она не пойдет унижаться перед этим хамом в мундире. И это, конечно, правильно, одобрил Волчья Лапа. Затем он сообщил госпоже Кеза, что мальчишки с улицы Лаане на ее стороне и что они объявили сыновьям констебля войну. Услышав это, госпожа Кеза улыбнулась, но затем, прослезившись, сказала, что мальчики ее очень обрадовали и что она всем им очень благодарна, но она не сторонница войн и поэтому ей достаточно уже того, чтобы мальчики только мысленно поддерживали ее, но оставались в мире с сыновьями констебля.
Если не считать последнего пункта, сообщение Волчьей Лапы сильно запало в душу Красным муравьям, а слова госпожи Кеза — не считая последнего пункта — вызвали у них настоящую гордость. Они не стали говорить об этом, но это было видно по их деловитости. И ведь так бывает в каждую войну, что благородство цели и благодарность и сочувствие тех, кого приходится защищать, придают воинам силу и отвагу, с которыми можно творить чудеса.
К послеобеденному часу в крепости были устроены два больших тайника и три поменьше, доступ к потайному подземному ходу был находчиво упрощен, а сам ход старательно замаскирован. В тайниках хранился следующий боезапас:
1. Один трехкилограммовый пакет с золой — зольная бомба.
2. Четыре двухкилограммовых зольных бомбы.
3. Девять однокилограммовых зольных бомб.
4. Тринадцать полукилограммовых зольных гранат.
5. Шесть полных картофельных мешков крепких еловых шишек для метания вручную.
6. Полтора картофельных мешка сосновых шишек для стрельбы из рогаток.
7. Восемь горстей мелких камешков для стрельбы из рогаток.
8. Три абсолютно исправных рогатки.
9. Две пары резинок для рогаток (с кожаными пращами).
10. Одна запасная резинка для рогатки.
11. Одно гороховое ружье.
12. Одно запасное древко для знамени — на случай, если в ходе сражения со знаменем что-либо случится.
13. Одна манерка из-под килек с питьевой водой (спрятанная отдельно и хорошо замаскированная) — на случай, если в ходе сражения одолеет жажда.
14. Четырнадцать приличных кусков дерна, сложенных в отдельную кучу, для применения в особом случае.
Из этого подробного перечисления можно заключить, что теперь крепость была вооружена до зубов и должна была выстоять в самом кровопролитном бою. Затем атаман Красномураш, еще раз все проверив, отдал приказ запастись дополнительно двумя корзинами шишек и поднять над крепостью знамя.
— У меня, кажется, есть идея получше, — сказал Волчья Лапа. Он вообще в течение всего дня был задумчивее обычного. — Ребята, — застенчиво начал он, — как бы там ни было, мы правильно сделали, что объявили войну сыновьям констебля. Но… когда я был у госпожи Кеза — она такая маленькая и худенькая, вы ее видели, и руки у нее от стирки совсем… ну, это вы тоже видели… Тогда я подумал: что было бы, если бы и мы отправились в сад господина Маази… и я высчитал — восемьдесят три с половиной, деленное на шесть — получается четырнадцать часов, а вшестером это не так уж много…
Красные муравьи молчали. Волчья Лапа тоже уставился в землю и замолчал.
— Ха! — засмеялся вдруг Рогатка. — Вот это да! Хорошенькое дело — пять мальчишек разом в саду господина Маази! Да он сразу спустит на нас собаку!
— Во всяком случае, — сказал Раймонд, — я работы не боюсь, только ведь господин Маази нас к саду и близко не подпустит.
— А если с нами будет госпожа Кеза? — возразил Волчья Лапа.
Тут, конечно, было о чем подумать.
— Если госпожа Кеза пойдет вместе с нами, тогда господин Маази нас пустит, честное слово, — рассудил наконец Луи. — Только у меня есть идея получше. По-моему, это очень мило со стороны господина Маази, что он согласился, чтобы госпожа Кеза отработала долг у него в саду. И госпожа Кеза с этим согласна, она сама сказала об этом Волчьей Лапе. Ведь так?
— Ну и что дальше?
— Конечно, мы пойдем работать вместе с госпожой Кеза, — продолжал Луи. — Но почему мы должны работать на нее? Пусть она работает сама за себя! В саду господина Маази мы можем недурно заработать себе на карманные расходы.
— Лучше помолчи, Луи! — с презрением сказал Волчья Лапа.
— Действительно!
— А что в этом плохого? — горячился Луи. — У тебя самого нет ни сента в кармане. До сих пор должен мне за мороженое.
— Тебе все должны, — заметил Раймонд вполголоса.
— И должны! — вспыхнул Луи. — Но вы не видите, где можно зашибить лишний сент!
— Флаг мы с собой не возьмем, — прекратил перебранку атаман. — Это мирный поход.
— Я буду работать в саду отдельно от вас.
— Тогда ты с нами в сад не пойдешь, — сказал Красномураш.
— Но ведь я вхожу в ватагу.
— Больше не будешь входить.
— Ты не имеешь права! Другие строили крепость не больше меня.
— У атамана свои права! — веско заявил Красномураш. — И если желтый галстук мешает тебе быть с нами, можешь хоть сейчас отправляться к «Молодым орлятам» и там и остаться.
Это было сказано ядовито, и Луи строптиво умолк.
Примерно в половине седьмого Красные муравьи остановились у ворот доходного дома госпожи Сикк. Полного единодушия они не достигли, но никто не подавал виду, что это так. Ждать им пришлось недолго. Вскоре из дому вышла госпожа Кеза. Увидев в воротах мальчиков, она немного удивилась, но кивнула Волчьей Лапе как старому знакомому и, как всегда, сказала всем несколько шутливых слов. Она действительно была худенькой и слабой, еще совсем молодой и красивой женщиной, но Рогатка уже обращал на такие детали внимание — она могла быть чуть румянее. Во всяком случае, улыбка госпожи Кеза и ее девичья хрупкость и живость подействовали смягчающе на беспокойное настроение Красных муравьев. Они последовали за госпожой Кеза, что, как было заметно, снова изумило ее.
— Госпожа Кеза! — Атаман Красномураш вспотел от напряжения, но объяснение происходящего входило в его обязанности. — Наша ватага пойдет с вами работать в саду господина Маази.
— Вот здорово! — улыбнулась госпожа Кеза.
— Восемьдесят три с половиной разделить на шесть — получится около четырнадцати часов, — воспользовавшись убедительной аргументацией Волчьей Лапы, обосновал намерения ватаги Красномураш. — Это три с половиной вечера — не так уж много.
Только теперь до госпожи Кеза стал доходить смысл сказанного. Она на мгновение остановилась, посмотрела на Красных муравьев, и глаза ее подозрительно заблестели. Пока она вытирала глаза, все шли молча, не глядя друг на друга. Но когда госпожа Кеза снова улыбнулась мальчишкам и стала искать слова, Красномураш сказал очень серьезно: