Луч фонаря пробежал по всему зданию из конца в конец. Здесь ли находился источник света и голосов, о которых говорил Пейс? Вполне вероятно: именно здесь заканчивалась узкая тропа, около единственной двери этого барака.
Логан постоял, напряженно прислушиваясь, но тишину нарушало лишь отдаленное повизгивание собак. Он приблизился к двери и взялся за старинную ручку.
Дверь оказалась открытой. Он опустил ручку и, толкнув дверь, вступил внутрь. Закрыв за собой дверь, он осветил фонарем помещение.
Увиденное стало для него откровением. Вместо ожидаемой старой рухляди – столов и скамей, покрытых паутиной и мышиным пометом, – в этом ветхом бараке оборудовали небольшую лабораторию. Она казалась беспорядочно укомплектованной, но тем не менее приборы в ней выглядели еще более современными, чем в главной лаборатории, где трудились Лора Фивербридж и Пейс. Луч фонаря скользнул по автоклаву, центрифуге, двум видам сложных микроскопов, масс-спектрометру, прибору для ультрафиолетового просвечивания флуоресцирующих в свете или поглощающих свет объектов, аппарат, похожий на капиллярно-гелевый секвенсер ДНК, и много другой аппаратуры, незнакомой Логану. Дверь в дальней стене вела, видимо, в другое помещение, в котором он разглядел лишь узкую кровать. Как и в основной лаборатории, здесь имелись клетки для мелких животных – мышей, бабочек, гусениц, саламандр, – стоявшие на деревянном стеллаже. Очень большой в форме барабана светильник с защитной сеткой, выглядевший как оборудование фотолаборатории или киностудии, крепился к колесной стойке, но в комнате имелось и другое оптическое оборудование. Тем не менее все здешние научные приборы явно имели более узкую медицинскую специфику, чем в главной лаборатории.
Внезапно Логан застыл на месте. Луч фонаря замер, высветив две фигуры, тихо и недвижимо стоявшие в углу помещения. В одной из них он узнал Лору Фивербридж. Она держала в руке дробовик, нацеленный на Логана. Рядом с ней стоял пожилой мужчина, очень высокий и сухопарый, с бородой цвета перца с солью и копной белоснежных волос, фото этого мужчины Логан видел на лабораторном столе. Чейз Фивербридж. Отец Лоры – разбившийся насмерть во время прогулки полгода назад.
Мгновение все трое стояли как завороженные. Потом Лора медленно опустила дробовик.
– Доктор Логан, может, вы перестанете слепить нам глаза вашим фонарем? – спросила она.
Логан отвел луч в сторону. Послышался очередной отдаленный раскат грома.
Теперь Логан понял: внезапный лай собак насторожил эту парочку и они выключили свет, надеясь, что их никто не обнаружит. Но это было единственное, что он понял. Все остальное в этой ситуации казалось лишенным смысла.
Пожилой ученый глянул на него в рассеянном свете фонаря, на лице его помимо непонятного беспокойства отразились смешанные чувства смущения и удивления.
– Ты знакома с этим человеком, Лора? – произнес он низким и звучным голосом с еле заметным английским акцентом.
– Джереми Логан. Пару дней назад он заходил в лабораторию.
– Что ж, тогда, наверное, можно включить свет, – продолжил старик. – Нет смысла разговаривать в темноте.
– Отец? – Она вопросительно взглянула на него.
– А почему бы и нет? Если бы он привел с собой подмогу, то она была бы уже здесь.
Немного помедлив, Лора щелкнула выключателем. И лабораторию залил верхний свет.
Она с легкой грустью улыбнулась Логану.
– После вашего ухода Кевин рассказал мне о необычном характере вашей научной работы. И я даже подумала, не пересекутся ли вновь наши пути? Правда, не ожидала, что это случится здесь.
– А это вам зачем? – спросил Логан, кивнув на дробовик.
– Вы, верно, так шутите? После того что произошло с Марком?
– Да, вполне справедливо. Но это же ваш отец… верно? – Логан повернулся к мужчине. – Вы Чейз Фивербридж?
Пожилой ученый нерешительно помолчал, но потом медленно кивнул. Пронзительный взгляд его синих глаз, казалось, видел Логана насквозь.
– Если вы не возражаете, – сказал он, – я, пожалуй, присяду.
Подойдя к ближайшему рабочему столу, он опустился на лабораторный стул.
После минутного колебания Лора, видимо, приняла решение.
– По-моему, мне лучше объяснить вам эту ситуацию, – сказала она. – Похоже, у меня нет выбора. Либо объяснить… либо пристрелить вас.
– Я предпочел бы первый вариант, – обронил Логан.
По лицу пожилого мужчины скользнула призрачная улыбка.
– Лора, – сказал он, – в данных обстоятельствах, не думаешь ли ты, что будет лучше, если я сам…
– Нет, отец. Позволь мне сделать это, – не дав ему договорить, сказала она и судорожно вздохнула.
Потом, используя дуло дробовика, она молча предложила ему следовать за ней к выходу из дома.
Они вышли в холодную ночь. Лора тихо прикрыла за ними дверь, когда Логан включил свой фонарь. Она сделала несколько шагов в сторону поляны за углом дома, и он двинулся за ней. С главного участка не доносилось ни звука, и свет тоже не проникал между деревьями.
Потом вдруг жалобно взвыли собаки.
– Что это с ними? – спросил он.
– С Тоши и Мишей? По ночам я стала сажать их на цепь… если по округе бродит какой-то безумный медведь или волк, то мне не хочется, чтобы они столкнулись с ним. И, по правде говоря, они начали странно себя вести… как будто чуяли, что поблизости в лесу появилось какое-то незнакомое животное. Это единственная причина, которую я смогла придумать для объяснения их рычания и завываний после заката.
Она стояла, залитая тусклым лунным светом, покачивая в руках дробовик и собираясь с мыслями. Потом она решительно, даже вызывающе взглянула прямо на Логана.
– Послушайте. Я уже говорила вам, почему мы организовали здесь нашу лабораторию. Это не только идеальное место для наших исследований, но защита моего отца от безжалостной критики, которой подвергались его труды. Все это правда. Но этого оказалось недостаточно. Даже здесь критика доставала нас… через Интернет и электронную почту. Мой отец очень гордый человек… но в то же время беспокойный и уязвимый. Несмотря на весь свой надменный вид, он всегда был болезненно чувствительным. После нашего прибытия сюда его смятение продолжало усугубляться. Возможно, вернее будет сказать, что его состояние значительно ухудшилось. Я знаю, доктор Логан, что вы можете меня понять, поскольку, насколько я представляю, и сами вкусили это… одно дело столкнуться с неприятием, но совсем другое стать объектом презрения, даже осуждения от коллег, которым следовало бы поддержать его. А потом он опубликовал те две последние статьи… но сделал это преждевременно, издав их без моего ведома, давая в тексте многочисленные обещания, не подкрепленные, однако, научными обоснованиями и соответствующими экспериментальными данными. Подозреваю, что он хотел лягнуть своих очернителей, пытаясь доказать свою правоту. Но результат получился противоположный тому, на который он рассчитывал, – его подвергли еще более суровому осмеянию. И вот тогда он… попытался покончить с собой.
– Что? – изумленно произнес Логан. – Здесь?
Она кивнула.
– Я зашла в этот барак, когда он собирался повеситься. Опоздай я на пять минут, и уже ничего нельзя было бы исправить. Пока я обрезала веревку, он говорил, что я зря стараюсь, что он просто найдет другой способ уйти из жизни. Я не знала, что еще можно сделать, – задумчиво пожевав губу, призналась она, – ведь я сама притащила всех в эту глушь… но, увы, этого оказалось недостаточно. У меня возникло чувство полной беспомощности. И вот однажды я отправилась погулять по любимым тропам Марка. Мне хотелось уйти подальше от лаборатории, спокойно подумать, попытаться придумать, что делать. И тогда-то все и случилось. Примерно в двух милях от лаборатории я заметила труп – человеческий. Он лежал на дне Краппова ущелья, возле водопада. Этому мужчине было лет шестьдесят или семьдесят… Точнее я не могла сказать, он слишком сильно разбился и потерял много крови. Должно быть, он упал совсем недавно. Жуткая картина, – она передернулась от воспоминаний, – но было ясно, что он свалился с обрыва. Вокруг него валялись обломки камней, а наверху я увидела уступ, с которого они отвалились. В ужасе я подумала, что надо связаться с полицией… но по некоторой причине… не связалась. Понимаете, меня осенила идея, уж не знаю, что меня надоумило… Но совершенно неожиданно я подумала, что возможно… только возможно… я нашла искомый выход из нашей аховой ситуации.
Она опять глубоко вздохнула.
– Около тела валялся рюкзак. Я обыскала его. Вполне ожидаемый набор: продукты, походная кухонная утварь, спальный мешок… и дневник. Я быстро пролистала страницы. Оказалось, что погибший был фанатиком выживания в диких условиях, бродяга. Он жил в лесах годами. Этот дневник был своего рода исповедью; список его личных убеждений, его обвинения против цивилизации. У того человека не было никаких родственников, некому было сообщать о его кончине, и определенно он не имел никаких близких или любимых людей, и о нем, похоже, тоже все уже забыли; человек, порвавший связи с миром, отказавшийся от всей своей прежней жизни, он долгие годы бродил по диким лесам Северной Америки, движимый собственными желаниями и прихотями.
Лора умолкла. Молчание тянулось слишком долго, и Логан осознал, что ему придется продолжить эту историю за нее.
– Короче говоря, никто не заметил бы пропажи этого бродяги, – заключил он.
– Он был почти одного роста с моим отцом, – кивнув, сказала она, – примерно такого же телосложения и возраста. Кроме того, после падения он стал неузнаваемым. Это было как подарок. Странный, жуткий подарок. Я отправилась искать ответ… и вот он лежит буквально у моих ног. Я побежала обратно на станцию. Мне далеко не сразу удалось уговорить отца на такую авантюру, но в итоге он согласился, собственно, после того, как я объяснила, что это лучший выход, единственный способ раз и навсегда обрести свободу действий. Захватив отцовский бумажник, я бросилась обратно к водопаду и обменяла его на несколько жалких документов этого погибшего скитальца. Забрала рюкзак и зарыла его в лесу за нашей лабораторией. Дневник сожгла. Потом переселила отца сюда, в этот дальний барак, где никто не стал бы ни искать, ни беспокоить его. А на следующий день сообщила в полицию, что он пропал. Я предполагала, что для обнаружения этого погибшего не понадобится много времени… его могли найти копы, или рейнджеры, или даже Марк во время одной из своих прогулок. Так все и случилось. Естественно, обнаружив отцовский бумажник, они попросили меня опознать изуродованное тело. И я опознала… по крайней мере подтвердила его личность. Через неделю мне выдали пепел. Я рассеяла его у подножия того водопада. И должным образом сообщила о его смерти научному сообществу. Потом, заказав дополнительные приборы и оборудование, я тайно обустроила вторую лабораторию. Заново провела туда электричество. Регулярно навещая там отца, я приносила еду, помогала в работе, но только поздно вечером, когда Марк и Кевин уже ложились спать.