Фредерик не удостоил ее ответом. Он надеялся повидаться с Клер и потанцевать с нею, но ни в чем не был уверен. И все же, ощутив внезапный прилив радости, он сказал:
— Через год, Пернелль, в этот вот самый день, она будет здесь, в поместье! И спальня матушки ей, конечно, понравится!
Служанка всплеснула руками:
— По-другому и быть не может, мсье! Вы накупили столько всего красивого…
Пернелль окинула взглядом новые цветастые занавеси с рисунком в виде экзотических, никогда не виданных в Шаранте птиц и ярких цветков. А еще в комнате появились инкрустированный мозаикой секретер и настенный ковер из дамаста[26], бледно-желтый с золотыми арабесками.
Фредерик надел перчатки и шляпу и, не обращая более никакого внимания на прислугу, вышел из комнаты. Сегодня он решил ехать в тильбюри[27] — еще одно недавнее приобретение, сделанное в предвкушении скорой женитьбы.
Праздник традиционно проходил на деревенской площади. Владелец кафе расставил импровизированные столы — уложенные поверх треног длинные доски, которые его жена покрыла белыми скатертями. Между кронами лип повисли три ряда разноцветных бумажных фонариков. Оркестр на помосте играл польку. Радостный, в воскресных одеждах, у столов толпился местный люд. Пахло вином и спелой пшеницей. Здесь, в самом сердце провинции, праздник 14 июля, символизирующий освобождение народа, был скорее поводом отдохнуть, развлечься и потанцевать после сезона жатвы.
Последние несколько недель мужчины много трудились под палящим солнцем, срезая желтые колосья, огромной колышущейся массой покрывавшие многие гектары полей. На окрестных плато — в Ронсенаке, Торсаке и Вильбуа с окрестностями — урожаи были хорошими. Иные фермеры предпочитали сажать кукурузу, но без пшеницы не было бы хлеба — чудесного хлеба с коричневой корочкой и белым мякишем, так любимого местными семьями.
Фредерик оставил лошадь возле церкви, зная, что послушное животное не двинется с места, и поспешил туда, где, стуча каблуками, кружились танцоры. Он сразу же увидел Клер в облегающем розовом платье из атласа, со множеством оборок по низу. Ее аппетитные округлые формы, несомненно, радовали глаз присутствующих мужчин — так плотно ее платье прилегало к телу.
«Проклятье! Пришла бы уж сразу голой, делов-то!»
Ее партнер по танцу, высокий черноволосый парень, как раз хлопал в ладоши. Получалось у него так себе: он не успевал за музыкой и толкал соседей. Но Клер звонко смеялась и кружилась в танце, увлекая его за собой. Терзаясь ревностью, Фредерик присел за стол на террасе кафе и заказал вина. Гийом Данкур поспешил к нему присоединиться, тоже с бокалом в руке.
— Жиро, приятель! Я думал, ты уже не придешь! Невеста не стала тебя дожидаться, пошла танцевать. Не девушка — огонь!
— Это мне в ней и нравится.
— Что ж, будь начеку: соперников у тебя хватает!
— У меня их вообще нет! — отрезал владелец Понриана. — Я не скажу тебе почему, старина Гийом, но Клер Руа принадлежит мне. Так что пусть танцует на здоровье. Ей ведь всего семнадцать!
Данкур, будучи человеком деликатным, не стал расспрашивать, хоть ему и было любопытно. Он не сводил глаз с Бертий. Та сидела за столом по ту сторону танцплощадки, в обществе дядюшки и Фолле.
— Ну, с моей стороны тебе бояться нечего, — тихо сказал он. — Клер, конечно, хорошенькая, но если бы я решил попрощаться с холостяцкой жизнью, то не ради нее.
Фредерик пригубил уже третий бокал вина. Он ощущал потребность в алкоголе, намереваясь пригласить Клер на ближайший вальс.
— Смазливых девчонок тут много. Кого бы ты выбрал? — спросил он у Гийома.
— Я слишком разборчивый, — пошутил Данкур. — Мне нужна самая красивая, самая изящная. Бертий Руа! Я еще не встречал такой начитанной и такой утонченной девушки, как она. Твоя Клер зовет ее «принцесса», и я быстро понял почему. Мы много разговариваем за столом, на мельнице…
— Бертий?
Фредерик чуть не подавился от изумления.
— Значит, ты, Данкур, готов довольствоваться половиной женщины? При том, что самое приятное происходит как раз ниже пояса!
Он гаденько усмехнулся. Конечно, можно было промолчать — друг все-таки, но Фредерик не захотел. Он никогда не замечал красоты Бертий, потому что думал только о том, что таится у нее под юбкой.
Шокированный Гийом ответил грубостью на грубость:
— Любовь — это не только удовлетворение похоти, Жиро! Или чувства, гармония и взаимопонимание ничего для тебя не значат? Я знаю Бертий недолго, но у меня такое впечатление, что я мог бы любоваться ею годами, заботиться о ней и любить. Такой, какая она есть! Я даже сегодня поставил свечку в церкви, благодаря Бога за то, что он привел меня на мельницу и что я вообще повстречал Бертий.
— Бедный безумец! Я влюблен в Клер, но, окажись она в положении кузины, я бы сразу от нее сбежал!
— Так скажи ей об этом! — со злостью заявил Гийом. — Может, она поспешит отрубить себе ноги!
Данкур встал, даже не думая прощаться со старым школьным товарищем. Фредерик вскочил со стула.
— Сукин сын, ты на что намекаешь? — взревел он. — Мы поженимся, и Клер родит мне целый выводок детей!
Оба были уязвлены в лучших чувствах и поэтому злы. Молодые люди схватили друг друга за грудки. Фредерик ударил первым. Сидящие по соседству гости кафе поспешили отодвинуться.
Клер перестала танцевать. Жан встал у нее за спиной, с трудом поборов соблазн обнять девушку за талию.
— Что с ними такое? — шепотом пробормотала она. — Они ведь друзья! С Данкуром ты поздоровался, и я вас представила. А тот, другой… Фредерик Жиро!
— Твой жених? Что ж, шикарный господин, поздравляю!
Он говорил презрительно и сделал ударение на последнем слове. Сидя на низкой ограде неподалеку, Базиль тоже наблюдал за дерущимися. Ростом и силой они были равны и, пиная друг друга, медленно продвигались к церкви. Шляпы у обоих слетели, и оба ругались, нанося удары наобум.
— Прекратите немедленно! — послышался крик бегущего к ним Колена. — Как мальчишки на школьном дворе, честное слово! Вы пугаете дам!
Гийом отступился, а потом и последовал за бумажных дел мастером. Фредерик, у которого была разбита губа и развязался галстук, принялся отряхивать от пыли свой редингот.
Клер решительно подошла к нему.
— Вас медом не корми — дай испортить приличным людям веселье! — воскликнула она.
Четкий и строгий тон девушки подействовал на Фредерика, как ушат холодной воды.
— Этот болван меня разозлил! — пробормотал он.
— От вас несет вином! Это дурно по отношению ко мне — устраивать прилюдный скандал.
Этим упреком Клер не ограничилась. В нескольких метрах от пары Базиль удерживал Жана за руку.
— Если он ее тронет, я его прикончу! — пригрозил юноша.
— Не глупи, мой мальчик. Стой спокойно! Фредерик Жиро и так сегодня отличился! Таких, как он, можно сравнить с отростком, взятым с больного дерева. Сколько его ни прививай на здоровое, хороших плодов не даст! У меня есть кое-какие деньги в Сберегательной кассе, я отдам все вам. И уезжайте с Клер в Америку, подальше отсюда!
Жан кивнул:
— Не переживай, она поедет со мной!
Бертий не сводила с Гийома своих лучистых глаз. Молодой человек оттирал кровь с правой руки, костяшки которой разбил в драке.
— Надо же, а вы импульсивны! — тихо сказала она. — А мне казалось, что вы с Фредериком Жиро — друзья.
— Мы учились в одном классе, в лицее. Но я никогда не вел себя, как он, и мыслим мы по-разному. Только что он наговорил мне гадостей! Как ваша кузина могла согласиться на этот брак?
Колен, который стоял тут же, у стола, предпочел удалиться. Этот брак по расчету его страшил.
«Хоть бы за год этот пьяница и дебошир умер!» — мысленно произнес он.
Бертий, подумав немного, решила пока не говорить правду:
— Я затрудняюсь вам это объяснить сейчас. В другой раз, хорошо? Мне так нравится слушать музыку и рассматривать наряды других девушек! Я научилась находить развлечение в мелочах. Но вы непременно идите танцевать! Следующей будет кадриль-лансье.
Гийом внимательно слушал девушку. Оживляясь, она становилась еще прелестнее. Юная калека смутилась под его взглядом, ловившим каждое движение ее губ, малейший взмах светлых ресниц.
— Я пришел сюда не ради танцев, Бертий! Мне приятнее побыть с вами.
Чтобы успокоиться, Бертий отпила немного сидра. Но слезы потекли по щекам, хотелось ей того или нет.
— Простите, Гийом! Ничего не могу с собой поделать. Я очень страдаю от своей немощности. Мне так хотелось бы вальсировать, как кузина, надеть красивые туфельки, которые стучали бы по паркету…
Тронутый до глубины души, молодой человек молчал. Бертий поставила бокал на стол и открыла сумочку в поисках носового платка. Гийом схватил ее руки, сжал в своих ладонях.
— Не плачьте, умоляю! Я пришел нарочно, чтобы составить вам компанию. А если бы вы остались дома, я бы остался тоже и у себя в комнате читал руководство по приготовлению клея!
Бертий засмеялась — так эти слова, ласкающие слух, ее утешили. И тихонько отняла руки.
— Клер на нас смотрит, — сказала она в свое оправдание.
Так оно и было. Клер не знала, куда кидаться. Она все еще говорила с Фредериком, поглядывая то на Жана, то на Бертий, — как бы не разбудить ревность в нем и не огорчить ее.
— Вам лучше вернуться домой, — посоветовала она Фредерику.
— Прямо сейчас? Нет! — возразил он. — Сначала потанцуйте со мной! Прошу вас, Клер, мы ведь помолвлены. Где ваше кольцо?
Она отшатнулась, лихорадочно соображая, как избежать этого танца. Фредерик хотел было удержать ее за запястье, но Клер отдернула руку, и он случайно коснулся ее бедра.
— Один-единственный вальс, перед всем почтенным собранием! — настаивал он. — И вы мне не ответили: где кольцо?
— Оно слишком дорогое, я отдала его матери. Хорошо, один танец! — решила девушка. — Только сотрите кровь с подбородка! А я пока сбегаю за веером. Я оставила его на ограде. Боюсь, чтобы не украли. Я сейчас!