Клер проворно проскользнула между парами, танцующими в неспешном ритме бурре[28]- одна рука поднята, вторая — на талии. Жан поспешил ей навстречу.
— Ты стояла слишком близко к этому типу! — пробормотал он.
— Бога ради, не злись! Я старалась его утихомирить. Послушай, я обещала ему вальс, после чего он уедет. Вот, решила тебя предупредить, чтобы ты на него не набросился. Жан, прошу, потерпи эти десять минут!
Базиль счел нужным вмешаться.
— Пусть идет и танцует! — шепнул он Жану на ухо. — Этот франт ничего ей не сделает. А тебе, мой мальчик, лучше не привлекать внимания. Идем поговорим с Бертий!
Скрипач заиграл первые аккорды «На прекрасном голубом Дунае». Клер почти подбежала к Фредерику, который, стоя возле колонки, одной рукой качал воду, а другой — брызгал ею себе на лицо.
— Скорее! — позвала его девушка. — Обожаю этот вальс!
Он обнял ее за талию, их руки соединились. Прикасаться к ткани, нагретой телом девушки, было очень приятно, и Фредерику пришлось сделать над собой усилие, чтобы не прижать Клер к себе. Молодые люди закружились в танце.
— Никогда не видел вас так близко, — прошептал Фредерик, касаясь усами ее щеки. — Вы очаровательны, Клер!
Взглядом он скользнул по родинке у нее на подбородке, по красивым линиям бровей и губ. Для Клер это пристальное разглядывание было пыткой. Она была смущена и напряжена сверх меры
— все время ждала от него какой-нибудь выходки. Естественно, и танцевала она не так легко и грациозно, как обычно. Фредерик все понял.
— Мысленно вы меня проклинаете, ведь так? Я не внушаю вам ни малейшей симпатии, не говоря уже о приязни. И все же я не намерен ждать целый год, Клер! Вы сводите меня с ума!
Он так больно стиснул ее пальцы, что девушка поморщилась.
— Простите! — извинился Фредерик. — Я неотесанный мужлан и знаю это!
Он резко отстранился и, не попрощавшись с Клер, пошел прочь. В равной мере удивленная и обрадованная, девушка проводила его глазами. С облегчением она вздохнула, лишь когда новенький экипаж Фредерика исчез за поворотом: он пустил лошадь галопом.
Все еще дрожа от волнения, Клер подошла к столу, за которым ее поджидали Жан, Базиль и Бертий с Гийомом. У нее возникло ощущение, что она на пересечении двух противоположных миров: один, мрачный и жестокий, — это Понриан и его хозяин, воплощение гнева и скорби, уносящееся в ночь; другой — освещенный цветными фонариками, отбрасывающими симпатичные блики на любимые лица — давнего друга, белокурой красавицы-кузины и Жана, ее любимого.
«Я хочу остаться с ними!» — подумала Клер, чувствуя себя очень несчастной.
Базиль выдвинул для нее стул, деликатно взял за руку.
— Ты очень бледна, моя девочка. Сделай глоток, это тебя взбодрит.
По лицу Жана, сидящего напротив, скользнула удовлетворенная улыбка. Этим вечером он мечтал прожить всю жизнь между Пюимуайеном и мельницей и оберегать Клер. Вкус ненависти и страха уходил из его сердца.
— Отличная подобралась компания! — прошептал он.
Бертий дружелюбно ему улыбнулась. Познакомившись с ним, она лучше понимала Клер.
Жан словно сошел со страниц их любимых романов — он был привлекателен внешне и вызывал сочувствие.
Подошли Колен Руа и Фолле и спросили позволения присесть. Бумажных дел мастер явно заинтересовался новичком, и Базиль поспешил их познакомить.
— Мэтр Руа, это мой племянник, Жан Дрюжон. Я пригласил его пожить на природе до осени. В сентябре он отплывает из Бордо — военно-морской флот, вы понимаете!
Пусть отчасти, но это была правда. Колен с парнем обменялись рукопожатием. Бумажных дел мастер сразу заметил шрам на запястье, еще розоватый и чуть воспаленный. У одного из рабочих мельницы был такой же и на том же месте — у Митона, который не внушал ему доверия. Колен знал, что Митон отбыл срок в колонии Ла-Куронн. Чувство справедливости подтолкнуло его к тому, чтобы взять парня на работу. Бывшие колонисты имеют право трудиться, как и все остальные, — так рассуждал мэтр Руа.
Жан заметил, куда он смотрит, и сказал твердо:
— Собака укусила, мсье! До сих пор саднит.
— Вот как? — отозвался смущенный Колен. — Девочки, пора домой!
Огорченная Бертий повесила нос, Гийом вздохнул. Клер же, не говоря ни слова, встала и отправилась за коляской. Она подвела Рокетту прямо к столику, объехав танцующих. Под деревьями до сих пор было людно, и празднующие спешили расступиться перед лошадью.
Едва коляска подъехала, как Гийом вскочил:
— Бертий, цепляйтесь!
Он поднял девушку без труда, как ребенка. Мгновение — и она, не успев даже удивиться, оказалась у Данкура на спине, обвила руками его шею. Он осторожно понес ее к экипажу.
— С принцессами должно обходиться с почтением! — шепнул ей на ухо Гийом.
Ей захотелось поцеловать его в губы. Сердце у Бертий билось, как никогда в жизни, — еще немного, и разорвется.
Клер и Жан лежали обнявшись — нагие и умиротворенные в своем убежище, в Пещере фей.
— Уже 16 августа! — сказала девушка. — Когда мы уезжаем?
— Второго сентября нужно быть в Бордо. Поедем поездом из Ангулема.
Клер задышала чаще. Месяц она провела с Жаном, в магическом круге их любви. Расстаться? Теперь? Невозможно! И она решила ехать с ним. Базиль дает им денег, которые они обещали вернуть. И никакого замужества против воли не будет.
— Не бойся, мы день и ночь будем вместе! Я буду работать за троих. Ты ни в чем не будешь нуждаться. Тем более что полиция теперь ко мне не привяжется — нет повода. Спасибо Базилю!
Клер повернулась и поцеловала его в уголок рта. Сказала со смехом:
— О да, мсье Жан Дрюжон!
— В Ла-Рошели мы надолго не задержимся, — пообещал Жан. — Оттуда — в Париж. Говорят, город такой большой, что найти нас там будет не проще, чем иголку в стогу сена!
Они передумали ехать в Америку. Переезд стоил слишком дорого. Базиль полагал, что, ничем не рискуя, Клер с Жаном могут остаться во Франции. Связи бывший школьный учитель имел обширные, и благодаря другу, имени которого он предпочел не называть, он раздобыл для Жана паспорт с новой фамилией. Теперь юноша мог доказать кому угодно, что его зовут Жан Дрюжон. Его черные кудрявые волосы давно отросли, а шрам на запястье скрывал кожаный браслет. Кто заподозрит при встрече, что этот парень провел детство и юность на каторге?
— А Бертий? — спросил Жан. — Не сердится, что ты уезжаешь?
— Бертий сейчас витает в облаках! — воскликнула Клер, принимая сидячее положение. — Гийом ухаживает за нею, проводит с ней каждую свободную минуту. Я пыталась поговорить с кузиной, предостеречь, потому что этот молодой человек скоро уедет, но она меня не слушает. А мсье Данкур не понимает, как она будет потом из-за него страдать.
Больше говорить на эту тему Жану не хотелось. Он нашел губами ее губы, рукой касаясь сосков девушки.
— Моя красавица! Скоро ты будешь вся моя!
Увидев, что он уже возбужден, Клер моментально вскочила на ноги.
— Нет, Жан. Мне пора домой. Я и так задержалась!
Частые отлучки дочери беспокоили мэтра Руа. Он заметил, что Клер каждый второй вечер не бывает дома и что каждый день у нее есть причина сходить либо в деревню, либо к Базилю. Расспрашивать ее Колен не посмел — из благодарности и чувства вины, потому что она пожертвовала собой ради него.
«Значит, Фредерик ей все-таки нравится!» — убеждал он себя.
Колен Руа думал, что дочь бегает на свидания к жениху.
Хотя с того памятного вечера 14 июля, когда он увидел Клер и Жана танцующих в паре, его терзала смутная тревога. Этот парень, появившийся из ниоткуда, был очень хорош собой. И обаятелен к тому же. Но что он собой представляет, откуда приехал? К счастью, бумажных дел мастер был слишком занят, чтобы доискиваться ответов на такие вопросы. Дела его поправились, заказов становилось все больше. Колен работал от рассвета до глубокой ночи и падал на кровать совершенно без сил.
— До завтра, любовь моя! — прошептала Клер, обнимая возлюбленного.
Жан прижал ее к себе. Она ощутила, что он все еще желает ее. Этому опустошительному зову плоти невозможно было противиться. Их тела так гармонично дополняли друг друга! На любовь у них уходило много больше времени, чем на разговоры. Непреодолимое влечение, пережитые совместно мгновения экстаза, сладкое забытье объятий — все это подталкивало Клер к бегству. Никогда она не сможет спокойно жить с Фредериком, зная, что предает Жана и ежедневно ложится в постель с мужчиной, которого не любит! Одна мысль об этом приводила ее возлюбленного в неистовство.
— Ты должна ехать со мной! — твердил Жан. — Как смогу я дышать, скажи, зная, что он прикасается к тебе, обладает тобой!
Клер ощущала тот же ужас. Жан был ее первый мужчина, и она уже относилась к нему, как к супругу.
— Я должна быть тебе верна, — часто говорила Клер.
С каждым прожитым днем Клер все больше уверялась в том, что они с Жаном вместе и счастливы уже очень и очень давно — и тем невыносимее была перспектива сдержать слово и связать жизнь с Фредериком. Еще она тревожилась о кузине и матери, но Базиль сумел найти нужные слова:
— Клер, они нуждаются в тебе не так сильно, как ты думаешь. У Бертий хватит ума, чтобы тебя отпустить, она ведь тебя любит. Что касается Ортанс… Она умеет воспитывать детей, ты — тому живое доказательство. Фредерик не сможет навредить мэтру Руа, потому что долговая расписка сгорела. Счастье — такая редкость в этом мире, моя девочка! Не упусти свое!
С тех пор Клер не находила себе места. Она мечтала о Париже, о маленькой квартирке, где они с Жаном будут вольны любить друг друга.
— Жан, прошу, не надо!
Он уже поднимал ей подол, одновременно расстегивая штаны. Порыв ветра, за которым последовал громовой раскат, — и они невольно замерли. Запахло дождем. На дороге, которая шла вдоль реки, показался мужчина на велосипеде. Он крутил педали, как сумасшедший.