Присутствовавший при этом Гийом сказал тихо:
— Бедный Фредерик! Умереть таким молодым и по своей воле! Ему следовало больше верить докторам, вернее, в достижения науки…
Клер не ответила. Угнездившись под теплыми одеялами, Матье положил голову ей на плечо. Молодая женщина вспоминала, как прошло их первое семейное застолье.
«Как переменилась Бертий! Она чаще хмурится и слегка раздалась в талии. Папа нам и правда обрадовался! Гийом несимпатичен мне так же, как и прежде. Этьенетта, бедная, строит из себя гранд-даму! Платье на нее велико, и это выглядит жалко! Николя, кажется, отстает в развитии. В его возрасте мой Матье был куда смышленей!»
В комнате царила привычная тишина, ее наполняли привычные запахи. Клер обежала взглядом развешенные на крючках на стене кастрюли, стоявшие на полках большие керамические вазы, посмотрела на слуховое окошко. Она вдруг снова ощутила себя ребенком, которому нужны лишь простота и доброта. Сколько счастливых воспоминаний связано с этой кухней! Здесь они сидели с Жаном, за этим столом он ужинал… А она, как и положено нетерпеливой возлюбленной, миловала его и целовала…
«Какой счастливой я себя с ним чувствовала! — подумала молодая женщина. — Жан, почему ты исчез из моей жизни?»
Она до боли упивалась эпизодами их общего прошлого, их любви. Как они обнимались, голые, в Пещере фей… Как бежали по лугу в голубоватом лунном свете… Как целовались до изнеможения, прижимаясь друг к другу! Только теперь Клер осознала, что означает для нее его смерть, — смерть человека, которого любишь. И все же в этот вечер Клер мечтала вновь увидеться с Жаном, прикоснуться к нему — в последний раз, пусть даже один-единственный раз, если уж так суждено. Что угодно, только не эта безысходность!
«Я не успела полюбить Фредерика, — сказала она себе, утирая слезы. — Но я уже стала понемногу к нему привыкать!»
Она прокрутила в памяти моменты, когда муж плакал, спрятав лицо у нее на груди, его нежность, на которую она отвечала тем же. Стена между ними рухнула, но жить вместе им оставалось считаные дни… С Жаном было по-другому: они обожали друг друга, связанные страстью и взаимопониманием куда прочнее, чем многие законные супруги.
«Прощай, мой Жан! Прощай! Впредь я уже не предам память о тебе!»
Клер вытерла глаза. Едва слышное сопение Матье помогло ей успокоиться. С завтрашнего дня для нее начиналась новая жизнь…
В комнате второго этажа Бертий не спалось. Гийом похрапывал, повернувшись к жене спиной. Они снова поссорились из-за магазина — тихо, полушепотом. Получалось, придется ждать еще год: помещение, наиболее привлекательное своим расположением и ценой аренды, раньше не освободится. Ленивые ласки супруга Бертий отвергла. Ей было о чем поразмыслить. В ящике прикроватного столика, под двумя книгами, все еще лежало письмо Жана, датированное маем 1898 года. И чем дальше, тем больше беспокойства ей доставлял этот клочок бумаги. Она не решилась ни сжечь его, ни выбросить. Но теперь, когда Клер вернулась, нужно было что-то решать.
«Рассказать правду? Нет, она меня прогонит! Придется бросить проклятое письмо в огонь, но сперва записать обратный адрес. Мало ли что… Хотя к чему мне этот адрес? За это время Жан наверняка уехал за границу или плавает по морям!»
Совесть не давала Бертий покоя. Это ведь она подтолкнула Клер к замужеству!
«С Фредериком она не была счастлива. Хуже: теперь-то я понимаю, что этот брак был для нее мучением! Она так исхудала и так печальна. Но деньги… Что бы мы делали без денег, которые она заняла Гийому? Нет, глупо с моей стороны так терзаться! Клер молода и в итоге опять влюбится. Встретит порядочного человека по своему вкусу, и это не будет ни беглый каторжник, ни богатый землевладелец. Я действовала в ее интересах! Жан был не в состоянии дать ей безопасную, гармоничную жизнь, о которой Клер столько мечтала! Даже если бы она уехала к нему в Ла-Рошель, не такая бы это была идиллия!»
Молодая женщина не ошибалась. Клер, дитя Шаранты, всей душой была привязана к долине О-Клер и родному дому.
— Что ты все вертишься? — сонно пробормотал Гийом.
— Ты так храпишь, что я не могу заснуть, — соврала Бертий.
— Моя принцесса, давай я тебя убаюкаю!
Он потянулся ее приласкать.
Но молодая жена поспешно задула свечку.
— Не трогай меня! Не хватало опять забеременеть и пережить еще один выкидыш! Вы, мужчины, только о своем удовольствии и думаете!
Муж пытался возражать, но скоро сдался. В соседней спальне Колен, словно подтверждая слова племянницы, задирал подол ночной рубашки на жене. Этьенетта возражала:
— Угомонись, Колен! Мне неловко, когда внизу твоя дочка, а Бертий — за стенкой. В своем доме
— дело другое! И у Николя будет свой угол.
Бумажных дел мастер соглашаться не спешил. Его раскрытые ладони, теплые и сухие, скользнули вверх, к грудям молодой жены. Наконец он лег на нее, заглушая протесты жадным поцелуем. Этьенетта подалась ему навстречу. Противиться мужчине она не умела.
Первый день на мельнице прошел не так, как Клер мечталось. Она рассчитывала прогуляться, оглядеться, но у домочадцев были на нее свои планы. Гийом пришел поговорить с ней чуть ли не с рассветом: молодая женщина только-только сварила кофе со щепоткой цикория. Матье еще спал, и она жестом попросила Данкура говорить тише.
— Выслушайте меня, Клер! — начал он. — Новость хорошая: после длинного судебного разбирательства мне вернули часть ренты. Без вашего содействия это было бы невозможно! Я рассчитывал возвращать долг по частям, ежемесячно. Но потом начались поиски помещения для этого магазина!
— Какого магазина?
— Разве Бертий вам не сказала? У нее в голове одно: жить в Ангулеме и держать магазин — книжный. Удачная идея, потому что я хочу изучить переплетное дело. За это хорошо платят. Вот пример: клиент обожает тот или иной роман, но переплет у этой книги простенький. Я предлагаю переплести его в тисненую кожу. Можно будет также продавать и продукцию вашей мельницы. Если вы, конечно, объясните отцу, что это хорошая сделка!
Дыхание у молодой женщины оборвалось: Бертий хочет уехать из долины! Несмотря на все разногласия, Клер было приятно проводить время с кузиной, как раньше, — болтать обо всем на свете, обсуждать прочитанное.
— Значит, Бертий хочет жить своим домом, — проговорила она после паузы.
— Может, через год или два, — отвечал Гийом. — Раньше я не смогу накопить необходимый капитал. Моя маленькая принцесса мучится тут, в четырех стенах! Мечтает, как будет управляться за прилавком, общаться с такими же, как сама, любителями изящной словесности… А для этого придется повременить с выплатой причитающейся вам суммы, хотя я планировал иначе.
Клер рассеянно улыбнулась. Налила себе кофе, предложила чашечку Данкуру.
— Вчера вечером я не успела сказать вам всем, что Фредерик ничего мне не оставил. Ничего, ни единого гроша! После свадьбы он назначил мне ренту, но довольно скоро ее упразднил. Разумеется, он сделал ряд распоряжений в пользу Матье, которого любил. Мне остались только жеребец Сириус и женское седло. Но насчет долга можете не сокрушаться: я подожду и пару лет, если нужно.
Гийом, у которого отлегло от сердца, улыбнулся. Сейчас он служил на мельнице мастером. Колен на него как на работника не жаловался, учитывая, что Данкур вел также и бухгалтерию.
Когда Клер усадила маленького брата завтракать, явились Колен с Этьенеттой. Маленький Николя с опаской поглядывал на Матье.
— Доченька! — заговорил бумажных дел мастер. — Раз уж ты теперь дома, может, заглянешь в учетную книгу, все ли там в порядке? Скажу честно: хвастаться нам сейчас нечем. Причина тому — конкуренция с более современными мануфактурами, ну, теми, что поближе к городам. В прошлом году я лишился двух клиентов. Но твоим советом я воспользовался, и мы уже по чуть-чуть делаем упаковочный картон. Теперь ведь добавилось еще два рта — надо кормить тебя и маленького Матье!
Молодая вдова легко догадалась, о чем именно хотел спросить у нее отец: какие деньги ты принесла с собой? Спокойно она повторила мэтру Руа то же, что недавно сказала Гийому: никакими капиталами она не располагает.
— Какой все-таки мерзавец этот Жиро! — вспылил Колен. — Лишил тебя ренты, закрыл доступ к семейному счету в банке! А я надеялся…
— Папа, Фредерик умер, уважай, пожалуйста, его память! — перебила отца Клер. — Проживем и без его денег! Я вот думала о ваших планах перебраться в дом, где жил Базиль…
Молодая женщина вздрогнула, вспомнив о дезертирстве давнего друга, от которого с тех пор не получила ни строчки. Этьенетта, слушая, нервно крошила ломтик хлеба.
— Почему бы вам его не сдавать? — продолжала Клер. — Вы с женой могли бы занять те пару комнат, где поначалу жил Гийом. Для нас с Матье я прошу только свою старую спальню. Уборкой в доме и готовкой я буду заниматься сама. Огород мы восстановим, домашняя птица и козы есть, так что голодными не останемся точно! А если у тебя будут проблемы, я могу снять часть денег, которые Фредерик положил в банк на имя Матье, чтобы мальчик получил образование.
Бумажных дел мастер презрительно закатил глаза.
— «Чтобы мальчик получил образование!» — повторил он. — Сын займет мое место на мельнице! Уметь читать, писать и считать — большего ему не нужно. А насчет аренды… Почему нет? Что скажешь, моя Тьенетта? Подходит тебе это? Свою керамическую печку и шляпку ты все равно получишь!
Бывшая служанка оценила Клер по достоинству — враг, с которым надо считаться. Не желая конфликтовать с первого же дня, она уступила.
— Если ты доволен, то и я тоже, — со вздохом произнесла она. — По крайней мере, у нас будут свои комнаты. Только надо как следует убраться, там грязь страшная!
— Мы с Раймондой все сделаем, — пообещала Клер. — В поместье осталось постельное белье, полотенца и все в этом духе — мое приданое. Пошлю кого-нибудь его забрать! Два чемодана, которые я даже не открывала. Дарю все это тебе, Этьенетта! Мы теперь одна семья, так что будем дружить!