Куджай обошел костер, присел перед ним на корточки, взял за руки и сказал:
– Тогда я остаюсь.
«Это все сон, – думала Ренн. – Разве может быть процессия без Фин-Кединна?»
Они вышли на рассвете, а теперь солнце поднялось высоко в неведающее жалости ярко-синее небо. Лопались почки, дрожали сережки, зяблики и жаворонки распевали в кронах деревьев.
Первая весна после удара Звезды-Молнии. Лес исцеляется, а Фин-Кеддин этого не увидит.
Дарк шел во главе процессии. За ним мужчины несли носилки с телом. Потом – Ренн и Торак, и дальше – люди племени Ворона. За Воронами шли Морские Орлы и Лососи.
Старый пес Фин-Кединна Лапа почти сразу отстал, и Куджай взял его на руки.
У Торака был изможденный вид, при ярком солнечном свете шрам на щеке стал особенно заметен. Ренн знала, что он ночью ходил с волками выть на луну об умершем. Она тоже хотела пойти, но не смогла, казалось, она превратилась в камень и уже никогда не сдвинется с места.
Где сейчас душа Фин-Кединна? Наблюдает за ними из Леса? Почему она его не чувствует? Может, она неправильно нанесла Метки Смерти? Смогла ли она сделать так, чтобы его души остались вместе?
Торак прикоснулся к ее плечу и тихо сказал:
– Посмотри назад.
Ренн глянула через плечо и ахнула.
На берегу к Морским Орлам присоединились Киты и Гадюки. А посередине сверкающей на солнце реки следом за ними плыли десятки каноэ племен Водорослей, Баклана и Тюленя. Выше на гребне охотники из племени Ивы приветствовали процессию, стреляя в небо из луков. Впереди их ожидали племена Выдры, Благородного Оленя и Летучей Мыши.
Все пришли почтить память того, кто после удара Звезды-Молнии собрал их вместе и вселил в них надежду, когда они нуждались в ней больше всего.
Наконец они прошли мимо места, где две реки сливались в одну, и вскоре остановились, чтобы возвести Помост Смерти.
Дарк выбрал рощу Бдительных Падубов над Широкой Водой, Фин-Кединн приложил немало сил, чтобы спасти эту реку.
Тело положили головой в сторону Гор, чтобы душа умершего, как лосось, прошла последний путь вверх по течению.
Ренн укрыла тело прекрасным, сплетенным из коры одеялом, это был дар племени Благородного Оленя. Укрывая, отстраненно подумала, что такое одеяло не согреет и без башмаков будет холодно.
Вспомнила белого лося, которого увидели в день, когда они с Тораком отправлялись на поиски Волка.
Фин-Кединн понял тогда, что лось пришел за ним?
Торак положил руки ей на плечи и мягко отвел в сторону:
– Не позволяй, чтобы твоя тень упала на тело, ты заразишься.
Рип, Рек и Арк уселись на падуб неподалеку от Помоста Смерти.
Ренн поклонилась хранителям племени и тихим голосом настойчиво попросила:
– Сделайте свою работу, помогите ему найти дорогу к Первому Дереву.
Люди устроились в роще и делились едой – сухими лепешками из лосося, набитыми перетертым мясом, кишками зубра и печенью тюленя. Пока ели, рассказывали истории об умершем, но не упоминали имени из страха привлечь его душу.
Ренн вдруг поняла, что ей нечего рассказать. В памяти остался только тот жуткий миг, когда Фин-Кединн, схватившись за бок, повалился на колени.
Общая трапеза закончилась, и встал Дарк. Он был даже бледнее, чем обычно, и набирался смелости, чтобы начать Песнь Смерти.
Вдруг из Леса, шаркая ногами, появился старик и тихо попросил у Дарка позволения спеть вместо него. Ходца было не узнать. Траурные метки придавали суровости изуродованному лицу, он вычесал спутанную гриву и бороду. Даже драные оленьи шкуры на старике были если не чистыми, то и не настолько грязными, как обычно.
Дарк кивнул старику, тот выпрямился и низким глубоким голосом спел для старого друга Песнь Смерти.
Когда старик закончил, Дарк приложил кулаки к груди и поклонился телу.
– Пусть хранители летят с тобой, – просто сказал он. – Ты достигнешь Первого Дерева… и обретешь покой!
Под конец у Дарка дрогнул голос. Куджай подошел к нему, похлопал по плечу, и они ушли из рощи.
Люди начали расходиться.
При жизни Фин-Кединн ел живущих в Лесу существ, после смерти им было дозволено питаться его плотью.
Спустя три месяца после прощания у Помоста Смерти Ренн предстояло вернуться, забрать кости и перенести их в место захоронений племени Ворона. Но она уже сейчас страшилась этого дня.
– Все прошло хорошо, – сказала Даррейн из племени Благородного Оленя.
– Он ушел за облака, – согласилась Ваташ.
Но Ренн сомневалась. Она вся извелась оттого, что не могла вспомнить, как наносила на тело умершего Метки Смерти. Помнила, как Дарк передал ей «кровь земли» и проследил, чтобы она надела оберег для пальца, которым будет наносить Метки… А потом – ничего.
Тогда как она может быть уверена в том, что все сделала правильно?
Наступили сумерки, Торак и Ренн вдвоем сидели на поляне. Люди, уходя, старательно заметали следы, чтобы душа умершего не могла пойти за ними. И никто не плакал, никто не оборачивался.
Среди деревьев появился Волк. Лапа, который лежал под Помостом Смерти, глухо зарычал. Волк, избегая старого пса, подбежал к Тораку с другой стороны поляны.
Ренн наконец оторвалась от Помоста Смерти.
Торак заметил, что она не стала заметать свои следы, и сделал это за нее.
– Не надо! – попыталась помешать ему Ренн.
– Но души могут пойти следом…
– Пусть идут!
– Ренн.
И тут она накинулась на Торака:
– Как ты можешь вот так отвернуться от него? Как ты можешь?
– Я не отворачиваюсь, но…
– Ты вернул Волка из мертвых! – срываясь на крик, продолжала Ренн. – Почему ты не стал возвращать его? – Рыдая, она кулаками колотила его в грудь. – Почему? Почему?
Торак обнял ее и прижал к себе. Ренн еще несколько раз судорожно всхлипнула.
Подошел Волк и, опустив уши, прижался к их ногам.
Еще какое-то время спустя, когда они шли вниз по реке, Ренн с горечью в голосе сказала:
– Бурые Водоросли правильно делают, что оставляют себе частички умерших. Я бы хотела, чтобы и у нас что-то после него осталось.
– Но у нас осталось, – сказал Торак. – Помнишь, он обменялся с тобой браслетами-оберегами? С Дарком поменялся ножами. А за день до смерти отдал Таллу амулет, чтобы тот передал его мне.
Торак показал Ренн небольшую фигурку ворона, которую для Фин-Кединна прошлым летом вырезал из кусочка ивы Дарк.
– Он знал, что после его смерти мы захотим оставить что-то себе на память, и заранее все устроил.
Ренн прикоснулась к браслету-оберегу из отшлифованного оленьего рога, на котором ее дядя вырезал летящих воронов и бегущего оленя.
– Он знал, что делает, Ренн, – продолжил Торак. – Он хотел помешать нам убить демона, чтобы мы не стали изгоями, и не хотел, чтобы Дарк стал убийцей. А еще он хотел положить конец мучениям, которые причиняла рана в ноге. И он нашел способ сделать это. И я думаю… я думаю, если бы даже я знал, что он умирает, и попытался бы его вернуть, он бы не захотел возвращаться.
Ренн шмыгнула носом и слабым голосом спросила:
– А Метки Смерти?
– Что Метки Смерти? – не понял Торак.
– Я не могу вспомнить, как их наносила! Я не знаю, правильно ли все сделала!
– Конечно, ты все сделала правильно.
– Но ты не можешь быть в этом уверен!
– Нет, Ренн, могу.
И Торак наконец рассказал ей о том, что видел, когда душа блуждала в теле Волка.
– Его души были вместе, я видел их. И Ренн… он не хромал, он шел прямо! Больше никакой боли.
Ренн снова шмыгнула, вытерла нос запястьем и тихо пробормотала:
– Больше никакой боли.
Торак обнял ее за плечо.
– Идем, скоро совсем стемнеет.
На стоянку пришли уже за полночь. Темная Шерсть была в берлоге с волчатами, которые не должны были покидать Логово еще месяц. Камешек и Черное Ухо сдержанно их поприветствовали.
Среди деревьев летали мотыльки. Заяц встал на задние лапы и тут же сорвался с места.
– Первое Дерево такое яркое, – глядя в небо, сказала Ренн. – Думаю, хранители сделали свою работу. Думаю, он обрел покой.
Они еще долго стояли плечом к плечу и смотрели на переливающуюся зеленую рябь в темном небе.
И с тех пор в темные зимние ночи, когда Первое Дерево светило особенно ярко, люди в племенах говорили, что это Фин-Кединн покачивает его ветки, чтобы осветить путь возвращающимся домой охотникам.
Глава 30
Ренн разбудил пронзительный свист гоняющихся за комарами стрижей. Она лежала, наблюдая за зелеными пятнами теней в убежище, и слушала, как снаружи играют волки. Они повизгивали, глухо урчали или коротко лаяли, а когда кто-то из них убегал, доносился мягкий топот лап по траве.
В самом начале месяца Морошки погода стоит жаркая, и ночевать можно без спальных мешков.
Они устроили стоянку возле небольшого озера к югу от долины Лосиной реки, туда на лето Темная Шерсть перетащила волчат.
Лагерь Воронов был в соседней долине на берегу Извилистой реки, неподалеку от места захоронения костей. Там Ренн накануне захоронила кости Фин-Кединна.
После этого она почувствовала себя такой опустошенной, что даже не могла вспомнить, как повесила лук. Наверное, Торак сделал это за нее. Он ушел, но оставил ей мешочек с едой.
Ренн пожевала кусочек лепешки из лосося и смазала лук, потом выползла из убежища и, стараясь не наступать на шарики помета волков и воронов, пошла к озеру.
Волк наслаждался, валяясь в прохладной грязи. Увидев Ренн, подбежал и потерся о нее, оставив после себя темно-зеленые полосы. За ним прибежали и другие волки и тоже всю ее вымазали.
Ренн сняла безрукавку и короткие, до колена, штаны из оленьей кожи и медленно вошла в воду. Обмылась, но аккуратно, сохранив траурные метки.
Рип и Рек плескались на мелководье, а три птенца прыгали по берегу и громко требовали еды. Ренн все еще не могла привыкнуть к тому, что эти вороны – пара. Она всегда думала, что они брат и сестра, поэтому для нее было настоящим потрясением, когда они начали держать друг друга за клюв. А потом устроили на сосне большое гнездо и выложили его подшерстком, который выклевывали у линяющих волков. Птенцы быстро всему обучались. Сейчас они уже выросли и стали почти такими же крупными, как родители, научились летать и умело подражали визгу волчат.