– Так ты собираешься мне рассказать? – спросила я Пенелопу.
Она даже не взглянула на меня.
– Что рассказать?
– Нечего лапшу на уши вещать, – буркнула я. – Сама знаешь.
Пенелопа откинула со лба влажную челку.
– За меня уже заплачено, помнишь?
– Хочешь сказать, это та женщина, которая за тебя заплатила?
Не знаю почему, но я взяла ее за руку и крепко сжала. Лучше забыть те дни в ящике и на корабле.
– И о чем вы договорились?
Пенелопа вздохнула.
– Я отдаю ей деньги до конца месяца или придется отрабатывать долг.
– Сколько?
Она горько рассмеялась.
– Слишком много.
Я сжала ее руку, и тут у меня в голове возникла идея.
– Слушай, мои родители наверняка богаты и той женщине, Делакруа, горы золота отвалят, если я их попрошу.
– Элка… – начала Пенелопа, но я ее не слушала.
– Главное, их найти, и ты еще до утра избавишься от своего долга.
– Я не…
– Ты спасаешь меня, а спасаю тебя. Помнишь? – сказала я, и она грустно улыбнулась в ответ. – Если поторопимся, то ты получишь деньги еще до рассвета.
– Хорошо, – неуверенно ответила Пенелопа.
У меня голова шла кругом, и я не разобрала ее тон, не услышала, что она меня предостерегает. Но, черт возьми, я чувствовала – мои родители здесь. И сегодня мы их найдем!
Клерк оказался тщедушным, суетливым человечком, в рубашке с расстегнутым воротом. Борода у него росла только на шее и на подбородке, а остальная часть лица была гладкой, как у младенца. Я прикинула, что ему лет сорок, хотя кожа как у двадцатилетнего.
– Вам помочь? – спросил он, когда мы вошли.
В комнате места хватило бы человек на двадцать, но он работал там один. Перед его столом стояло два стула, на которых мы и пристроились. Вдоль стен тянулись ряды металлических шкафов с выдвижными ящиками, и везде были навалены кучи бумаг.
– Мы ищем людей, которые подавали заявки на добычу много лет назад, – сказала Пенелопа.
Клерк вздохнул.
– Извините, мы такую информацию не выдаем.
Пенелопа жалобно распахнула глаза и склонилась над столом.
– Пожалуйста, мы должны найти их. Это очень важно.
– Правила есть правила, – уже не очень уверенно ответил клерк.
– О, прошу вас, – улыбнулась Пенелопа. – Нельзя ли чуть-чуть отойти от правил? Моя подруга ищет родителей.
Клерк еще раз вдохнул, будто не в силах сопротивляться.
– Я буду очень, очень благодарна, если вы нам поможете, – добавила она, трепеща ресницами.
– Ну… – начал клерк, и я поняла, что он на крючке. – Я не вправе дать вам информацию, но если вы найдете ее сами…
Пенелопа улыбнулась, поняв, что он имеет в виду.
– С радостью покопаюсь в ваших бумагах.
Я вздохнула, заметив возбужденный блеск в глазах клерка. Хорошо бы дело только глазами и ограничилось.
– Я подготовлю документы. Они там, сзади… где нас никто не побеспокоит.
Когда он исчез за металлическими шкафами, я повернулась к Пенелопе и прошептала:
– Те же не собираешься сделать то, о чем я думаю?
Она нахмурилась.
– За кого ты меня принимаешь? Давай, исчезни ненадолго. Пойди поешь или еще что-нибудь. Только оставь мне рюкзак и нож. На всякий случай.
– Я тебя не брошу.
Пенелопа положила руки мне на плечи.
– Я с ним справлюсь. Просто скажи, как звали твоих родителей, и оставь мне нож.
– Мне это не нравится.
Пенелопа улыбнулась и чмокнула меня в щеку.
– Положись на меня.
Что я и сделала. Можете считать меня идиоткой, но я этой девушке доверяла. Я сказала ей, как звали маму и папу и в каком году они сюда прибыли. Слова из маминого письма крепко-накрепко отпечатались в памяти. Я оставила ей нож, и она засунула его в рюкзак. Сам по себе нож привлекает внимание, а если он в рюкзаке, никто и слова не скажет.
– Вы идете? – крикнул клерк. – У меня тут для вас куча бумаг.
Я вновь вздохнула.
– Задай ему жару, если будет руки распускать.
– Не сомневайся!
Я вышла из конторы и потом не спрашивала Пенелопу, что произошло в той комнате между металлическими шкафами. Дождь пошел сильнее, и Халвестон превратился в город-призрак. Пустынные улицы и закрытые ставни. Дождь стал для меня благословением, превратив лица на портретах в черные кляксы. Впервые, гуляя здесь, я почувствовала себя в безопасности, хотя удовольствия от такой прогулки никакого. Ботинки у меня хорошие, но в такой грязи они долго не протянут. А Пенелопа босиком вообще далеко не уйдет.
К счастью, я знала, где купить дешевую обувку, и денег как раз хватало. Я направилась к дому доктора, возле которого лежала кучи обуви. Конечно, я помнила, что ботики мертвецов приносят несчастье, но, прикинув все за и против, решила рискнуть.
Доктор сидел на крыльце, держа на коленях двустволку, прямо рядом с кучей обуви, которая стала еще выше.
– Не думал, что снова тебя увижу, – недружелюбно сказал он.
Он не встал мне навстречу – сидел в тени и, похоже, был совсем не рад гостям.
– Мне ботинки нужны, – сказала я.
– У тебя есть ботинки.
– Для моей подруги, которая ногу поранила. Ей уже лучше, спасибо вам большое.
Я высматривала мальчишку, который продавал обувь, но его нигде не было, потому я протянула несколько долларов доктору.
– Я заплачу.
– Мне не нужны твои деньги, – мрачно сказал он.
Я присмотрела одну пару на самом верху, подходящего размера. Видать, раньше они принадлежали молодому парню и выглядели совсем новыми.
– А что вы хотите? – спросила я и придвинулась поближе, чтобы быстренько их схватить, если понадобится.
Наверное, доктор понял, о чем я думаю. Он подцепил ботинки двустволкой за связанные шнурки и приподнял их.
– Я хочу, чтобы вернулся мой сын.
У меня сердце упало. Выходит, это его сын обувь продавал.
– А что с ним случилось?
Доктор смотрел на ботинки, и глаза у него были красные – я даже в темноте заметила.
– Нашли в лесу два дня назад. Без ног. – По щекам доктора потекли слезы. – Его разделали, как тушу. Мы потом нашли костер. Там были… кости.
Он выпустил ботинки и зарыдал, вытирая слезы белым рукавом.
Во мне пылала темная, яростная ненависть. Это не он. Точно не он.
– А волосы у вашего парня были? – спросила я, желая убедиться.
Доктор удивленно взглянул на меня, словно я говорила на другом языке.
– Откуда ты знаешь?
Да будь оно проклято!.. Крегар убил парня, а волки и медведи обглодали ему ноги. Я видела отражение того, что сделал Крегар, в глазах доктора. Крегар пришел за мной прямо к его порогу.
– Я… я найду убийцу. Клянусь, найду и убью. Если понадобится, я убью его десять раз.
Доктор посмотрел на меня тяжелым взглядом.
– Откуда ты его знаешь?
– Не имеет значения.
Доктор поднялся.
– Ты привела монстра к моему порогу, а теперь говоришь, что это не имеет значения?
Я покачала головой, отчего капли дождя разлетелись во все стороны.
– Он за мной всю зиму охотился.
В голосе доктора звучало презрение.
– Лучше бы он тебя поймал. Лучше бы он убил тебя, а не моего мальчика, моего прекрасного мальчика…
В глубине души начала разрастаться скорбь, и мир окутала тьма.
– Согласна. И он все еще может меня убить, если я не доберусь до него первая. Но богом клянусь, я заставлю его заплатить за все.
Доктор нагнулся, взял ботинки и швырнул их мне.
– Надеюсь, твоя подруга знает, что ты такое. Помоги ей бог.
Этот добрый человек в моих благодарностях не нуждался. Он был сломан, и сломала его я. Нож держал Крегар, но я была его рукой.
Я прижала ботинки к груди и бросилась прочь. Бежала по улицам, пока они не стали похожи одна на другую. Дождь и не думал затихать, смеркалось. Хорошо бы найти бар. В ушах до сих пор звучали слова доктора и его рыдания; надо было их заглушить. Перед глазами стояли все те ужасы, которые я совершала… могла совершить… наверное, совершила. Я видела, что делал Охотник, когда становился Крегаром, но раньше я была слепа. А теперь могла разглядеть все так же ясно, как долину Муссы с вершины холма. Воспоминания пытались прорваться в мозг; если бы у них получилось, я бы просто умерла.
Нашли кости.
– На три пальца! – сказала я бармену, ткнув в бутылку.
Он налил мне и взял деньги.
Огненная вода обожгла горло.
На доллары, которые получил Колби за мое тело, я купила еще пару стаканчиков, и даже сдача осталась.
Слова Крегара засели в голове, как иглы дикобраза: «Подумай, почему я тебя не убил».
Я выпила еще стаканчик, и иглы притупились.
Я не из тех, кто прячет правду на дне бутылки, однако сейчас у меня не хватило бы сил встретиться с правдой лицом к лицу. Видеть, как доктор, самый добрый человек, которого я встречала в жизни, буквально истекает кровью из-за меня, было выше моих сил.
Мне нужно избавиться от ангела и дьявола на плечах, сбросить со спины эту ношу.
Спотыкаясь, я вышла из бара и сразу поняла, что должна сделать. Словно глядя на меня, на вершине холма стояла ярко освещенная тюрьма. Я зашагала к ней по пустым улицам, увязая в грязи. Я шла к Лайон, чтобы ответить ее на вопросы. Шла в камеру, к цепям и решеткам. Я расскажу все, что знаю о Крегаре, и Лайон его поймает. Мне больше не придется убегать.
Неожиданно меня схватили за руку и громко воскликнули:
– Элка, я их нашла!
Я резко обернулась и увидела Пенелопу. Ее ноги были покрыты грязью после быстрого бега, платье и волосы промокли под дождем. Я не понимала, что она говорит. Моя кровь была густой от страха и алкоголя, и я не узнала бы собственного имени, если бы мне его прошептали на ухо.
Я совсем растерялась и без слов протянула ботинки. Пенелопа машинально их взяла.
– Ты меня слышишь? – Она притянула меня к себе, чтобы взглянуть прямо в глаза. – Я нашла твоих родителей!
Дорога на Такет
МЫ СИДЕЛИ в дешевом притоне, который назывался «Приют «Першингов», и я заставляла Пенелопу в десятый раз рассказывать одно и то же.