Поспешно вытерлась.
— Ша, Бояр! Нельзя! От нее только пахнет котлетами! Не еда! Не игрушка!
Приподнялась на локтях.
Волк! Мокрый алый язык высунулся из пасти, улыбаясь хозяину.
— ...это Бояр, — пояснил Таор уже мне. — Не бойся, не съест. Он еще маленький, глупый.
«Маленький?!»
Я опасливо оглядела огромного пса. Выглядел он нестандартно. Голова несоразмерно большая, лапы коротковаты, странно неуклюжие, шерсть пушистая и совершенно наивное выражение морды, совсем детское.
Действительно, щенок. Только огромный.
— А... тогда хорошо, — впечатленно пробормотала я, поднимаясь и немного радуясь уже тому, что не интересую волков с пищевой стороны.
— Руку, — приказал.
Осторожно протянула ладонь. Таор схватил своей рукой, подтянул к носу щенка, дал ему понюхать, облизать. И так внушительно на него посмотрел, что Бояр буквально кивнул.
Таор отпустил мою руку.
— Жить будешь здесь. Будешь делать, что скажу, никто тебя не обидит. Поняла?
Я еще раз оглядела дом, похожий на избушку.
— Поняла... — не решаясь возразить, ответила, хотя понятным ничего не было.
Почему меня поселяют в какой-то волчьей избушке? Почему меня выселили из управы? Это тут, в волчьем лесу, безопаснее?! Вопросы множились.
Тем временем Таор поднялся на крыльцо, распахнул дверь и кивнул мне входить. Через дверь после небольших хозяйственных сеней с густым запахом звериных шкур, предо мной предстала скромная комната. Посередине её стояла печь, формально разделяющая комнату надвое. Иной перегородки не было. В первой половине дома значилась кухня — стоял стол, лавка, посуда. По бокам второй половины располагались две узкие лежанки, да два сундука. Все выглядело неприветливым, неприбранным. С неприязнью покосилась на заваленные вещами сундуки, оставленную на столе миску со следами подсохшей еды, мятую постель.
Зрелище понравилось мне гораздо меньше управы.
— Левая твоя, — лаконично произнес Таор из-за моей спины, показывая пальцем на лежанку. — Правая — моя. Можешь устраиваться.
Изумленно обернулась.
«Мне предстоит жить с ним?! Наедине? В одной комнате?!»
Глава 8. Потому что трава такого цвета
Меня бросило в жар, в холод, опять в жар... У нас не принято ночевать с посторонними мужчинами в одной комнате. А у них в порядке вещей? А как же спать при нем? А переодеваться? А если он...
«Ох...»
Под моим вопросительным взглядом Волк эмоций не выразил. Я почувствовала потребность развернуть его, чтобы прочитать хоть что-то по разговорчивой спине. Но передо мной было только лицо. Твердое, суровое, совершенно нечитаемое. И грудь перед носом — такая же, с лицом заодно — чувств не разобрать.
— Да не собираюсь я лезть к тебе под юбку. Так приказал старейшина, — единственное, что он произнес. — Я этого не хотел.
Это я как раз прекрасно понимала. А еще осознала, что Волка наказали мной. Интересно, за что?
— Но это... неправильно! — возмутилась.
— Может быть.
— ...даже неприлично!
— Относительно прилично.
Таор стоял серо-черной глыбой.
— А если я против? — окончательно развернулась.
— Я тоже против. И? — ответил и повторил, добавляя в голос железа. — Располагайся.
— Но почему?! Я плохо работала? Почему он так приказал?
Я все ещё стояла у порога, не снимая обувь, надеясь, что все как-то разъяснится и я не буду жить в одной комнате с самым злым Волком леса!
— Потому что трава зелёная, — отрезал самый злой Волк.
— Какая трава?
— Зеленая, — бросил, и заговорил нормально. — Существуют безусловные вещи, женщина. Знаешь, почему приказам подчиняются? Потому что источник приказа — более сильное существо. Думаешь, если задашь побольше вопросов, это что-то изменит? Нет, не изменит.
— Но я имею право на объяснения!
Таор долго посмотрел на меня. Мы все еще стояли.
— Да. Имеешь, — он ответил странно спокойно. — Сядь.
Он кивнул на лавку, и сел напротив. Лавка старчески скрипнула.
— Я планировал убрать как вернусь, — негромко заметил, локтем отодвигая в сторону грязную миску.
«Смущается беспорядка?»
Я не успела удивиться, когда он заговорил уже иначе: хладнокровно, почти бесстрастно.
— Объяснения такие: на месте исчезнувших корней мы с Дреем нашли чужой запах. Он нашел. Теперь мы знаем, что ты нас не обманывала, что не ты выкопала корни. Да, это сделал чужак. Мы попробуем поймать его. Но отпустить тебя сразу не можем. В тактических целях. Семь дней поживешь здесь, под моей охраной, затем я лично отведу тебя к границе и отпущу.
Пока он говорил, я успела обрадоваться, удивиться, возмутиться и огорчиться.
— Почему семь дней?! Почему не сразу меня отпустить, если я не виновата?
— Таков приказ, — коротко ответил. — Так велел старейшина.
— Но почему?!
— Потому что трава зеленая, — повторил он, внушительно глядя на меня.
— Трава бывает и желтой и красной, Таор! — я впервые назвала его по имени. — У меня там матушка, она волнуется, ждет. Ей помощь нужна. А удерживать невиновную — нечестно!
Волк посмотрел на меня странно понимающе.
— Нечестно... Да, возможно. Обычное дело, Аса. «Нечестно» бывает чаще, чем хотелось бы. Не знаю, чем тебя успокоить, я не особенно красноречив. Подумай о том, что могло быть хуже. И смирись, дни пролетят быстро. Не усложняй их не себе, ни мне.
Он поднялся.
— Я голоден. Лезь в погреб, доставай мясо — на верхней полке. Я затоплю снаружи.
Он показал на крышку погреба с железным кольцом. Я машинально разулась, сделала шаг вперед, но остановилась.
— А от кого меня надо охранять?
Таор закатил глаза и молча вышел. Кажется, он истратил на меня весь резерв слов на сегодня.
Задумчиво шагнула к погребу.
Не без усилий откинув квадратную тяжелую крышу погреба, встала на колени, вглядываясь вниз. В лицо пахнуло холодом, запахом соли и мяса. Нащупав пальцами деревянную миску, потянула ее наверх. В миске лежали крупные сырые куски мяса. Водрузив миску на неубранный стол, поморщилась.
«Некрасиво».
Оглядевшись, не увидела ни одной тряпки. Пришлось на первый раз воспользоваться собственным передником. Отставила грязную тарелку, оглянулась. Дом наблюдал за мной холодно, неприветливо. Я его понимала. Он не знал меня, а я — его, нам только предстояло познакомиться.
Как ни странно, на сердце стало немного спокойнее. Я все еще не понимала причин такого решения старейшины, но кандидатура именно этого Волка как смотрителя странно успокаивала, не смотря на все противоречия. А то, что рявкает все время — не страшно. Он — Волк. Не мурлыкать же ему.
Матушка учила меня воспринимать живое согласно их особенностям. Если крапива жалит, зачем удивляться, гневаться, бить ее палкой? Крапиву кипятком нужно.
Для каждого свой подход.
«Вот Волка чем утихомирить?»
Поразмыслив, решила, что и тут кипяток может сгодиться.
Таор не сказал ни слова за все время, пока в котелке варилось мясо, молчал и позже, когда мы хлебали деревянными ложками густо пахнущую олениной сытную шурпу. Хлеба не было. Я уж проглотила вопрос про овощи, муку, да варенье, решив задать их, когда мой смотритель будет выглядеть хоть немного... безопаснее. Полностью сосредоточенный на долгожданном, уже позднем обеде, он на меня не смотрел, ненасытно уплетая кусок за куском. Ел Волк порядочно. Я съела одну тарелку, а он — три, причем все с той же скоростью, что и я. Ложки мы отложили почти одновременно.
После сходила к реке, помыла за нас обоих посуду.
Место, где стоял дом, было безлюдное, спокойное, река текла мерно. Казалось бы, вот же свобода, иди домой, но нет... Я немного грустно посидела на берегу, и в избушку вернулась с неохотой. Когда пришла, Таор уже полулежал на своей кровати. По виду — ожидал меня.
— Надо договориться о правилах, супчик, — произнес сразу, как вошла.
— Меня зовут Аса, — недовольно поправила, убирая миски и осторожно садясь на свое место напротив. Пальцами потрогала темное кусачее шерстяное одеяло.
Не лоснится — уже хорошо.
— Сейчас ты частично состоишь из мясного супа, — Таор все-таки выглядел добродушнее, чем до обеда. — Не спорь. Делай, что скажу — это первое. Второе. Когда я здесь, ты можешь выходить, недалеко гулять. Когда меня нет, выходить из дома запрещено. В дом никто не войдет по закону собственности, сама знаешь. Уяснила?
— А в отхожее место приспичит?
— Где оно находится? — Таор мгновенно ответил вопросом.
— Там... — показала пальцем на строение за домом.
— Это за дверью?
Он разговаривал со мной как со слабоумной.
— За дверью... — буркнула, понимая.
— Значит, и в отхожее место нельзя. Все, что за дверью — даже крыльцо — это выход из дома.
— А куда мне тогда?! В угол что ли?
— Испортишь угол, сама же его вылижешь, там же и будешь спать. Пока меня нет, к твоим услугам ведро, — Таор кивнул на дверь в сени. — Ничего страшного, присядешь раз-другой.
Представив картину, я возмущенно подпрыгнула.
— Сам туда иди! Что такого может случиться, если я отбегу на двадцать шагов в отхожее место?!
— Тиром, например. Или его друзья, — ответил неторопливо.
— Ты же сам говорил, что они не будут применять силу. А я не буду ни на что соглашаться.
Таор потер бровь и лениво махнул рукой, подзывая меня к себе. Он приподнялся.
— Подойди-ка ближе. Объясню.
Недоверчиво подошла. Мужчина похлопал по лежанке рядом с собой.
— Присядь. Да не бойся, присядь, говорю. Попробуй. Твердо, мягко?
Осторожно присела рядом, не касаясь, и вопросительно воззрилась на мужчину. Находиться так близко около него ощущалось неуютно, будто на муравейник садишься и каждую секунду ждешь, что начнут кусать.
— Попрыгай. Мягко?
Поерзала на лежанке: твердая. Я отрицательно покачала головой, не понимая, чего он хочет добиться.
— А голове на подушке мягко?
— Да о чем ты?