Благожелательно глядя, как я жую на ходу, Таор непринужденно произнес:
— Помнишь, ты сказала, что не охотница?
Я чуть не поперхнулась.
— Это не я сказала, а ты!
— Неважно. Но хоть что-то ты знаешь? Про охоту на куропаток, например. Знаешь, как их добывают?
Успокоившись, что он не про ту «охоту», с которой я опростоволосилась, я призадумалась. Конкретно про охоту на куропаток я не знала совершенно ничего. Только видела их — это хорошенькие серые птицы, похожие на куриц, которые летают, но любят ходить по земле, вот и все. Кажется, я даже пробовала одну. Помню, на вкус примерно как курица, только куропатка.
— Их, наверное, подстреливают, — предположила, очень быстро расправившись с угощением
— Это финальная часть, — согласился Таор, к моему удивлению галантно вручая второй пирожок. — А что происходит перед этим?
Осторожно приняла подношение.
— Охотник ложится?
Брошенный на меня снисходительный взгляд совершенно точно уверил, что перспективной охотницей меня отныне не считают. Я понадеялась, что он забыл про корни.
— Или садится. Или встает, — сдержанно сообщил Волк, на глазах понижая меня до однозначной «не охотницы». — Еще варианты?
— Ее находят? — наудачу сказала, откусывая от пирожка такой щедрый кусок, что сразу добралась до яичной начинки. — Вкусно!
— Рад. Да, находят, — Таор поднял указательный палец, показывая, что будет говорить нечто важное. — Куропатку находят. Эти птицы любят возвращаться на хорошие места. И что делает охотник, как только находит место, где топталась стайка куропаток?
— Ждет там, — сообщила с набитым ртом, думая, что злой Волк так чудно развлекающий меня рассказами об охоте, уже совсем неплох. Совсем не злой и не высокомерный.
— Нет.
— Почему? — проглотила второй пирожок и получила третий, не успев даже опустить руку. Таор продолжал удивлять.
— Не ждет, потому что можно не дождаться, — говорил он на редкость спокойно и ровно. — Охотник берет с собой приваду, Аса. Ее он разбрасывает на этом месте. Обычно в качестве привады для куропатки выступает зерно. Но если бы куропатка любила пирожки, охотник бы тогда разбрасывал там пирожки.
Мой негодующий взгляд столкнулся с его красноречивым и никак на нем не отразился.
— А ты — ешь. Хорошо ешь, куропаточка, — очень ласково произнес злой, невыносимый, противный Волк.
Под его взглядом я медленно, гораздо медленнее прежнего, откусила от пирожка. Таор удовлетворенно кивнул.
— День охотник разбрасывает пирожки, два разбрасывает пирожки. Сколько потребуется дней, Аса. Охотник не жалеет пирожков. Куропатка радуется и сытно ест, с удовольствием возвращается на это место. В один из дней, когда стайка куропаток прилетает на завтрак, охотник ее берет. Поняла?
— Поняла...
— Вкусно?
Пирожок в горло уже не лез. Таор достал четвертый пирожок, глянул на мой недоеденный и с аппетитом откусил от четвертого сам.
— Жуй, Аса. Сегодня у тебя день пирожков. И завтра день пирожков. Если потребуется, послезавтра тоже. Что ты еще любишь?
Мрачно посмотрела под ноги на каменную дорогу.
— Варенье...
— Варенье так варенье, — в голосе Таора послышалось обещание утопить меня в варенье.
Задетая за живое, я решила не мелочиться.
— ...а еще леденцы, морковь, картошку, свежие помидоры, огурцы, почти все ягоды кроме черемухи, молоко, сметану, масло, сыр, творог, яблоки и... петрушку, — закончила я. — Я все это очень люблю и на это точно соблазняюсь.
«Вот теперь разгребай!»
Таор резко остановился и несколько длинных мгновений наблюдал, как я глядя ему в глаза, нагло жую пирожок.
— Может твой муж просто не смог тебя прокормить?
— ...а затем я его съела. Буду голодной — и тебя съем, — я злорадно доела третий пирожок и протянула руку за следующим. Аппетит вернулся.
Хохотнув, Волк забросил в рот остатки своего пирожка и вложил мне в руку новый.
Несколько минут мы шли и жевали.
— Ему вообще не нравился мой аппетит, — я внезапно заговорила серьезно. — Говорил, что женщина должна есть немного, клевать как воробушек. И никакого мяса, оно только для мужчин. Считал, сколько я съела, даже запрещал больше одного пирожка есть. Говорил, что и так тяжёлая.
Таор на несколько секунд даже перестал жевать.
— Хиловат был муж, Аса, — он поморщился. — Такого даже случайно пришибить не жалко. Ешь смелее. Впредь нормального выбирай. Кто не тянет — пусть ползет щипать траву.
Презрительно фыркнув, Волк разом отхватил сразу пол пирожка.
— Да кому я нужна, если не могу род продолжить, — грустинка все-таки просочилась сквозь слова.
— Не скажи... — Таор жевал, умудряясь говорить при этом четко. — Ты травница. С возрастом твоя ценность только возрастает. Никто не молодеет, а ты можешь подлечить то, сё... Просто выбирай того, у кого уже есть дети, но уже нет жены, вот и все. Для многих мужиков отсутствие твоих собственных детей будет крупным преимуществом, — легко вывел.
Я оторопела, не рассматривая решение с такой точки зрения.
Тем временем великодушный и мудрый Волк подал мне новый пирожок. Не знаю, какой по счету.
— И ешь, — бросил. — Приятнее когда под рукой не кости, а женщина, которую есть за что прихватить.
— Спасибо... — искренне произнесла. На несколько мгновений недосягаемый великородный показался близким, родным и теплым как никто.
— Ты... очень хороший!
Последнее просто слетело с языка. Наверное, это все пирожки.
Конечно, пирожки.
— Вряд ли, — флегматично заметил Таор, почему-то потроша пирожок. Он остановился посреди улицы. Я проследила, как мужские пальцы залезают пирожку в брюхо и настойчиво выковыривают мясную начинку.
— Затем ты...
Слова застряли в горле, потому что в следующую секунду Волк уже сгребал в пирожок дорожную пыль, тщательно забивая его новым неприятным содержимым. Засунул внутрь мертвого жука, еще и метко плюнул туда. Я наблюдала за вандализмом брезгливо, ожидая пояснений.
— Сколько пирожков оставил тебе Тиром? — коротко спросил Таор, утрамбовывая «начинку».
— Два...
Начала понимать «зачем».
— Можно, я тоже плюну? — попросила, когда он начал готовить второй.
Усмехнувшись, Таор раскрыл передо мной только что жестоко умерщвленный пирожок. Собрав слюну, я наклонилась и старательно выпустила ее в пустое печеное брюхо. Процесс немного затянулся.
— Женщина... Ты понимаешь, что плевок должен быть резким, а не это вот? — Волк с сомнением следил, как я пыталась расстаться со слюной. Но у меня не очень получалось. Слюна не желала покидать рот, изо всех сил держась на нитке из самой себя.
— Я не привыкла плевать, — честно ответила, в итоге помогая себе пальцем. — Если плюну, есть вероятность, что попаду на тебя. Ты огорчишься, мне станет стыдно, я лучше так... плавненько.
— Плавненько... — повторил, хмыкнул и не наклоняясь совершил плевок, который был похож на меткий выстрел в пирожок. Если бы пирожок был жив, от такого попадания он бы еще раз умер.
Я с уважением посмотрела на Таора.
— Нужно набрать слюны побольше, сильно сжать зубы, а затем выдавливать слюну силой, с помощью языка. Быстро, одним выдохом за раз, — снисходительно пояснил, забивая пирожок еще и каменной крошкой. И ещё палкой подогнал что-то... из экскрементов.
— Потом попробую, — уклонилась, намереваясь не позориться при мастере плевков.
Широко замахнувшись, Таор ловко вбросил первый пирожок, а затем второй в приоткрытое окно одного из домов. «Дом Тирома», — поняла, ощущая как меня переполняет сладость от свершившегося мщения. Бок о бок мы пошли дальше.
— Я не родился с умением плевать. В детстве мы играли в игру, — заговорил Таор. — Называлась: «Гонка». Смысл простой: плюешь, и встаешь на то место, куда плюнул. Кто первый добрался до финиша, тот победил. Это на дальность. Вторая игра называлась «Прицел», тут уже размечали карту и плевали на точность. Попал на свободную территорию — она твоя. Знаешь, что я делал, чтобы выиграть в «Гонке» и «Прицеле»?
«Убил остальных?»
— Тренировался? — предположила.
— Еще как тренировался, — оживлённо подтвердил, сверкая глазами. — Для тренировки нужно много попыток, много слюны. Чтобы ее было больше, я клал на язык кислую ягоду. Потом неделю жрать ничего не мог, потому что сжег себе пол языка, но зато, — он поднял палец, — зато победил.
Сказав это, взрослый великородный Волк, который вырос выше меня на голову, так расправил плечи и выпятил грудь, что я поняла: те победы он и сейчас считает важнейшими в своей карьере.
Рассмеялась, думая об упрямом до скрежета зубов и точно драчливом черноволосом мальчишке, который бегал с кислючей ягодой на языке.
— Надо попробовать сыграть, — сказала вслух.
Резкий порыв ветра бросил в нос свежий запах приближающейся грозы. Таор потянул носом, глядя на небо. Тучи темно и опасно сгущались.
— Гроза идет на нас. Надо ускориться, — он подхватил меня за руку, прибавляя шаг. Только как-то странно подхватил: не схватил повыше локтя или за запястье, а целенаправленно нашел ладонь ладонью и сжал.
И тут я совершенно отвлеклась от грозы.
«Зачем он меня путает? Рука к руке — это символ соединения, это... близость. Разве он не знает?»
Внутренний голос уверенно порекомендовал не фантазировать. А рука ни о чем не подумала — ей стало жарко.
— Что твоя мама сказала насчёт сожженного языка? — осторожно поинтересовалась, стараясь не думать о том, каким откровенным мне кажется невинное касание.
«Ему так удобнее. Тебе просто кажется, то, что ты хочешь, Аса» — еще более уверенно произнес противный голос.
— Она рано умерла, — спокойно ответил Таор, быстро шагая вперед. — Отец сказал, что я редкий дебил. Но за победу похвалил.
— Отца тоже уже нет?
— Тоже.
— Жаль, — сказала так же легко, как и он утром.
Таор кивнул, принимая соболезнования. В эту секунду в небе оглушительно прогремел гром, заставив меня взвизгнуть.