— Ты чего? Стучаться надо, Блондин.
— Господин поручик, — беззаботно спросил Андрей, весело улыбаясь, — кого это от вас вынесли под руки? Как пана великого?
— А ты разве не рассмотрел? — настороженно прищурился поручик.
— Никак нет, — пожал плечами Андрей. — А что?
— Ничего, — пробормотал Фиолетов. — Бандит… Грабежами занимался. Оч-чень опасный тип. Таких мы без суда и следствия.
— А я думал — что-нибудь новенькое, — с разочарованием проговорил Андрей.
— Все старо, как в лавке антиквара, — усмехнулся Фиолетов и кивнул на стул. — Садись.
«Я совершил ошибку, — подумал Андрей. — Я должен был узнать Неудачника. Ведь это мой бывший товарищ… Не иначе — альбом у Фиолетова. Убить его. Забаррикадировать дверь и отстреливаться до последнего патрона. И в это время сжечь альбом… А если в кабинете альбома нет?..»
— Так что у тебя за дела? — небрежно спросил Фиолетов и, откинувшись на спинку стула, открыл ящик, в котором лежал револьвер со взведенным курком.
«Блондин не узнал Неудачника, а должен был это сделать, — мысленно сказал себе поручик. — Что за человек? Без документов пришел к нам и вот он уже сотрудник… Первым нашел Забулдыгу, но тот был мертв и бесполезен для нас. Это он, Блондин, познакомил меня с тем коммерсантом Курилевым.
Явно водил нас за нос. Дал нам для розыска уголовников их неправильные приметы…»
— Пришел, как всегда, — ответил Андрей. — Какие будут задания, господин поручик?
«Альбом, может быть, уже у полковника Пясецкого, — соображал Андрей, — надо подождать, как разовьются события дальше… Фиолетов должен меня арестовать… Но почему он не зовет караул? Если протянет руку к открытому ящику стола, я стреляю первым…»
Они сидели один напротив другого, перебрасывались ничего не значащими фразами, но с каждым словом атмосфера все более накалялась, казалось, малейшее неосторожное движение — и произойдет взрыв. Их взгляды уже не скрывали враждебности, они сидели, чуть подавшись вперед на стульях, готовые в любое мгновение вскочить на ноги для решительной схватки, а губы продолжали произносить привычные слова.
— Ты занимайся своим делом, — равнодушным голосом говорил Фиолетов. — Не оставляй без наблюдения базар и станцию…
— С утра до вечера толкаюсь, — жалобно тянул Андрей. — Ботинки не казенные, все каблуки пооттоптал…
«Ну почему он медлит?! Убить его… Что он задумал? Почему медлит?! Почему?! Об альбоме знает наверняка, но делает вид…»
«Он связан с Натали… Они хотели меня увести от альбома. Кто за ними? Подполье большевиков или кто-то другой? А какая разница?! Альбом у меня. Я еще посмотрю, на что способен этот Блондин… Я их всех взял за горло, и они это понимают…»
— Ну вот что, — холодно произнес Фиолетов, — мотай отсюда. Без тебя минуты свободной нет. Позовем, когда потребуешься.
Андрей медленно поднялся со стула и неловко поклонился.
— До свидания, господин поручик.
— Будь здоров, — буркнул Фиолетов.
Андрей вышел в коридор и прислонился к поручням лестницы. Рукавом вытер с лица испарину.
«Первым делом я обязан предупредить Тучу… Альбом только у Фиолетова… Надо убрать поручика… Пусть Наташа сходит в кафе „Фалькони“ и встретится с Тучей. За мной могут следить…»
Глава 20
Раскрыв над головой летний зонтик, Наташа медленно шла по солнцепеку пустынной улицей.
— Мадемуазель Натали! — закричал поручик и, перебежав дорогу, зашагал рядом. — Какая неожиданная встреча, не правда ли? Разрешите мне вас немного проводить?
— Пожалуйста, поручик, если вам будет не скучно.
— Я достаточно веселый человек, да и новости, кажется, у меня не из плохих. Папа уже дома?
— Представьте, открывается утром дверь, и он входит, — счастливо проговорила Наташа, — живой, здоровый…
— Целый и невредимый, — засмеялся Фиолетов. — Я выполняю свои обещания. Кстати, освободить его было очень нелегко. Мне грозили неприятности…
— Но вы пренебрегли ими, — мило улыбнулась Наташа, — и показали себя с рыцарской стороны… Я очень вам благодарна.
— Пустяки, — беззаботно махнул рукой поручик. — У вас прекрасный папа. Я с ним беседовал. Он так беспокоился о дочке…
— Необоснованные волнения, — бросила Наташа. — Что делать? Старый человек…
— Не говорите так, — поручик мягко взял ее за локоть. — Разрешите? Ваши странные знакомства с подозрительными людьми. Человек, который у вас живет… Это все его беспокоит!
— Какой человек? — округлила глаза Наташа. — Боже, о чем вы, поручик?
— Ну, ну, полноте, — успокоил ее Фиолетов. — Просто человек… Как говорит ваш папа, имеющий на вас влияние… Возможно, большевик!
— Не пугайте, поручик, — она весело посмотрела на него.
— Даже если он большевик, то я умываю руки, — поклонился Фиолетов. — У нас их много. Их фотографии могли бы составить целый альбом. Но это пустяки. На одного большевика больше или меньше — какая разница? Просто этому повезло. Есть кому о нем беспокоиться. В принципе — они такие же люди, как мы… Что их ожидает? Пуля в лоб — и в канаву.
— А разве нет возможности спасти? — спросила Наташа.
— Я думаю, у каждого из них есть родственники, близкие люди, — проговорил поручик. — Могли бы им помочь.
— Вот как? — помедлив, сказала Наташа. — Это ужасно, что люди в таком положении. В конце концов, долг каждого христианина — в милосердии. Может быть, надо найти этих родственников?
— Боюсь, — грустно сказал Фиолетов, — что им будет не под силу выкуп арестованных. Сейчас все покупается, к сожалению…
— Очень дорого? — обернулась к нему Наташа.
— Да, — кивнул он головой. — Весьма… По восемь тысяч за снимок… И то не деньгами, а валютой в металле.
— Золотом?
— Да, — поручик развел руками. — Что поделаешь? Фронт приближается. Через неделю красные будут здесь. Возможно, кому-нибудь из наших придется уехать. Ну, к примеру, в Париж. Бумажками они не возьмут. Мне почему-то кажется, что от вас зависит жизнь многих людей. Можете обратиться к своему квартиранту. Мне безразлично, кто он. Я беру на себя посредничество только из чувства сострадания. Слово офицера.
Поручик положил свою руку на ее ладонь, затянутую в перчатку.
— Советую сделать это сегодня… ночью. Часов в двенадцать. Пусть ваш квартирант зайдет ко мне и скажет, допустим, одно только слово: «Париж»…
— Париж, — грустно повторила Наташа.
— Предупредите, пожалуйста, родственников. Мне безразлично, кого вы пошлете ко мне, — Фиолетов шутливо наморщил лоб, — но моя квартира будет охраняться. Я сам буду увешан оружием с ног до головы, как черкес. До свидания, мадемуазель Натали. Целую ручки.
Он козырнул и пошел дальше, а Наташа, постояв, вернулась домой.
— Вот как? — сказал Андрей, выслушав ее. — Что ж, значит, припекло. Это не похоже на смелость. Отчаяние…
— Но где достать столько денег?
— Что напрасно волноваться? У нас их нет.
— Он ждет сегодня!
— Ну что ж. Я приду, — усмехнулся Андрей. Наташа без слов обняла его.
Он вышел на улицу и остановил извозчика.
— Гостиница «Палас»! Живо.
Миновав дежурного офицера, Андрей поднялся на второй этаж. Он решительным шагом направился в приемную полковника.
— Мне срочно нужен господин Пясецкий, — сказал Андрей адъютанту.
Тот пожал плечами.
— Полковник занят.
— Дело касается его жизни, — твердо сказал Андрей.
Через минуту адъютант вернулся из кабинета и небрежно бросил:
— Войдите!
Полковник на чистом носовом платке разбирал наган, протирая его части фланелевой тряпочкой. Делал он это тщательно. Прищурившись, глядел в сверкающее нарезное дуло, направив его на солнце в окно.
— В чем дело? — неприветливо спросил он.
— Господин полковник, — отчеканил Андрей, стоя перед столом навытяжку. — Есть доказательства: вас хотят обдурить.
Пясецкий метнул на Андрея быстрый взгляд и показал на стул:
— Садитесь. Что вы имеете в виду?
Глава 21
Поручик сидел за столом у себя дома, положив руки на переплет альбома. Справа под бумагами он спрятал наган. Все было готово к встрече — опущены тяжелые шторы на окнах, в вестибюле расставлены часовые. Двое из них сидели на ступенях крыльца — их можно было заметить, если, заслонившись ладонями от света, прижаться к стеклу. И все-таки он волновался — еще и еще раз мысленно проверял поступок, который хотел совершить. У него было время передумать. Мог арестовать гостя, как только тот переступит порог. Стоит поднять трубку и сообщить полковнику об альбоме, и обеспечена благодарность по службе и следующий офицерский чин… Но он знал, что так не поступит. Теперь уже деньги ему нужны не для того, чтобы откупиться от воров-интендантов.
Он слишком долго был соучастником этого безнадежного предприятия — попытки реставрации прошлого в безумном настоящем. Теперь будущее приобретало интерес, поскольку появилась возможность играть в нем роль хотя бы простого свидетеля. Живого, с плотью и теплой кровью… Теперь он глубоко презирал все фетиши, придуманные людьми для оправдания своего рабского повиновения авторитетам. Чины, благодарности, ордена, истинная цена которым равна стоимости железки, не могли возместить напрасно прожитые годы, брошенные под ноги нелепым, безнадежным идеям.
Пройдет еще десять, пятнадцать дней, и тугая линия фронта лопнет, как перетянутая тетива лука. Полки покатятся вспять, растаптывая свои обозы, теряя генералов и забывая хоронить умерших от ран. Сорванные золотые погоны будут валяться на пыльных обочинах дорог… И лишь самые сильные выживут — в ржавых корытах океанских кораблей они поплывут к обетованным берегам. В Париж, как сказал он Натали. Назад пути нет! До развязки осталось несколько минут…
Поручик услышал шаги на лестнице. Он посмотрел на дверь немигающими глазами. Рука его легла на пистолет.
Дверь открылась, и в проеме выросла фигура полковника.
— Господин поручик, — тихо произнес он. — Вы арестованы!
Фиолетов медленно поднялся из-за стола.