Лезвие резака вибрировало, превратившись в узкую, размытую сверкающую полосу.
— Работает?
— Пока работает. Отойди, Симон, не говори под руку… потом… тебя может задеть каменной крошкой.
Симон отступил к стене, и тут его окликнул Коменски — он до сих пор стоял неподвижно, глядя на бесформенную груду, которую оттащили к дальней стене.
— Симон… подойди сюда.
Симон неохотно приблизился.
— Да, Амос?
— Ты это видел? Симон пожал плечами.
— Все видели. Что поделать, Амос… Мы же знали… что так бывает…
— Не хочу так…
— Ну так… кто же хочет?
Коменски посмотрел на него. Глаза у него отражали далекое пламя свечи.
— Симон, если я буду первым, то…
— Я не смогу, Амос. Нет. Не проси.
— Я же ничего не почувствую. Потом, это буду уже не я…
— Это жестоко, Амос… Почему я? Почему не Гидеон?
— Он до сих пор… так умеет всему радоваться… его надо пожалеть…
— Меня ты не жалеешь?
— Нет, — холодно сказал Коменски, — тебя я не жалею.
— Что ж, — Симон пожал плечами, — что ж… ладно.
— Кажется, поддается, — сказал Гидеон.
— Да? — Симон вздрогнул и очнулся; оказывается он задремал, привалившись к стене. — Что так долго?
— Резак еле тянет… перегревается все время… Боюсь задеть несущую опору… Тогда все, кранты… Тогда мы хуже этих… мушкетеров двадцать лет спустя…
— Вы бы поскорее, — пробормотал Зденко, который все это время топтался поблизости от Гидеона, не решаясь отойти подальше. — Свеча вот-вот погаснет.
— Другой нет?
— Другую мы там поставили… Еще до того, как тряхнуло…
— А ты не знаешь — может, там вообще весь свод обрушился?
— Может, — согласился Зденко, — почему ж нет.
— И как же нам тогда?
— Не знаю, — сказал мальчик, — поглядеть надо.
— Отлично, — сказал сквозь зубы Симон.
— Хватит болтать, — Гидеон выключил резак и пристегнул его к поясу. — Давай, Симон, жми. Осторожней только.
Симон налег ладонями на холодный камень и почувствовал, как тот медленно поворачивается в своем гнезде.
— Порядок, — сказал он, — там, позади, пустое пространство.
— Это еще ничего не значит…
— Сейчас посмотрим…
Камень неожиданно поддался и вывалился наружу, рука Симона провалилась в отверстие.
— Ну что там? — нетерпеливо спросил Гидеон.
— Ничего нет. Пусто.
— Отлично. Теперь второй. Второй камень обвалился, обнажив черную дыру, ведущую в никуда.
— Сумеешь пролезть, Симон?
— Тесновато… Может, малый пролезет?
— Не пойду я, — попятился Зденко.
— Ладно. Попробую. Где, говоришь, вы свечу спрятали?
— Там, на выступе, по правую руку. Сразу за большой балкой, если она еще держится.
— Ясно. Подождите тут…
Он с трудом протиснулся в отверстие и, нащупав справа каменистую полку, провел по ней рукой. Под пальцами проскользнула испуганная многоножка, потом он нащупал небольшой — величиной с ладонь, огарок свечи и чиркнул зажигалкой.
Пламя осветило продолжение тоннеля — здесь можно было идти не слишком пригибаясь; каменные своды изгибались над самой головой, а слева во мраке терялось огромное помещение; балки рухнули крест-накрест, подпирая грозивший обвалиться свод.
Он вернулся к отверстию и несколько раз взмахнул свечой, подавая сигнал. Потом уселся у завала и стал ждать остальных.
Теперь Зденко охотно прошмыгнул первым и стоял, с любопытством озираясь по сторонам.
— Что там? — спросил Симон, кивнув в сторону проема.
— Склады там были, — ответил мальчик, — должно, вино тут хранилось… Бочки рассохлись, а бутылки целые стоят. Мы одну откупорили — чисто уксус… дрянь… Неужто раньше такое пили?
— Прокисло от старости, — пояснил Симон. — И все?
— А что еще? Сказывают, давным-давно тут люди прятались… Только про это даже бабка не помнит…
— Ясно.
— Отсюда можно быстро дойти. Там уже, почитай, утро…
Симон поднял свечу повыше и посмотрел на пламя. Язычок чуть заметно дрогнул и пригнулся, влекомый почти неощутимым движением воздуха.
— Ну что? — спросил Гидеон, отряхивая каменную крошку с ладоней.
Симон ткнул свечой в сторону источника воздуха.
— Туда.
— Точно, — сказал Зденко. — Туда.
Он обернулся к Симону и жалобно проговорил:
— Послушайте… А ведь выходит, тут и правда кто-то водится… Мы-то все больше для смеха друг друга пугали… Эта тварюка, что на вас напала… Что это было?
Симон молча пожал плечами.
— А вдруг тут еще такие водятся?
— Надеюсь, что нет, — устало сказал Симон. — Точно — нет. Так куда идти, показывай…
Темный силуэт замка вырос перед ними на фоне светящегося неба — сейчас почему-то было заметно, что у него совершенно нежилой вид.
«Нам ничего не удалось, — подумал Симон, — даже вдохнуть жизнь в покинутое жилье… мы лишь бродили по нему, точно стайка обезумевших привидений, возомнивших себя людьми»…
Они проникли внутрь защитного поля — оно мерцало вокруг замковых построек, образуя мягко светящийся купол. Сейчас с ним что-то происходило; он пульсировал, то истончаясь, то наливаясь светом.
— С ним-то что творится? — спросил Симон.
— Понятия не имею, — Гидеон растерянно пожал плечами. — Какое-то слишком сильное внешнее воздействие.
Неожиданно что-то запищало, звук был такой резкий, что Симон невольно вздрогнул.
— Это еще что? — обернувшись, спросил Коменски.
— Поисковое устройство, — пояснил Симон, — помнишь, ты велел… Должно быть, раньше каменная толща экранировала сигнал…
— Неужели Наташа…
— Нет. Этого не может быть. Я сам видел…
— Тогда кто же?
— Быть может, кто-нибудь из группы Лагранжа?
— Здесь?
— Не обязательно здесь. Но неподалеку, это точно. Километров двести самое большее. Слышишь, как орет…
— Они все-таки выслали помощь!
— Это хорошо, — пробормотал Симон, полной грудью вдыхая сырой рассветный воздух — осторожно, чтобы не потревожить раненое плечо. — Это очень хорошо.
— Если Лагранж выслал сюда коптер, — заметил Гидеон, — ему придется пробиваться через заслон этих…
— Они ему не станут мешать.
— Полагаешь, они неопасны?
— В каком-то смысле опасны. Но не в этом… Зденко, видно, чувствовал себя неуютно. Он какое-то время нерешительно мялся, переступая босыми ногами по холодным плитам, потом сказал:
— Я домой хочу.
— Хорошо, — Гидеон извлек из кармана нейтрализатор, — сейчас я тебя выпущу, парень.
— Тебе не попадет? — поинтересовался Симон.
— Так я им и сказал, где я был… Скажу, в расселину свалился. Пока выбрался, пока то-се…
«Так они тебе и поверили, — подумал Симон. — А впрочем, в такой суматохе недолго и затеряться».
Гидеон тем временем провел пальцем по клавишам и в мерцающем тумане открылся проход с нечеткими рваными краями.
— Путь открыт! — сказал он. — Валяй…
— Вас заберут отсюда? — нерешительно спросил мальчик.
— Да, — сказал Симон, — заберут. Не тревожься.
— Беги, пока не рассвело, — сказал Гидеон, — а то еще заметят, как ты отсюда выходил.
— Да что мне сделается.
Зденко направился к отверстию. Слегка замедлив шаг и сплюнув через левое плечо, он нырнул наружу… Завеса сомкнулась, и в ее смутном свете Симон увидел, как белое пятно рубахи мелькает среди зарослей. Потом вдруг Зденко отчаянно подпрыгнул, словно ни с того ни с сего попытался взлететь, и начал заваливаться набок.
— Что с ним? — пробормотал Гидеон. Он бросился к границе защитного поля прежде, чем Симон успел его остановить. Симон видел, как он, пригнувшись, ломится через кусты, потом опускается на колени.
— Гидеон! — крикнул он. — Скорее!
Одной рукой прижимая к себе свою ношу, Гидеон торопливо прицелился нейтрализатором, удерживая проход в разомкнутом состоянии. Симон бросился ему навстречу. Поле стянулось у них за спиной — стрелы, ударяясь о его поверхность, вспыхивали и сгорали и оттого казалось, что по куполу барабанит метеоритный дождь.
Симон осторожно принял мальчика и опустил его на землю. В резком свете наступающего утра рубаха Зденко больше не была белой — она была красной… ярко-красной.
Симон прижал палец к шейной артерии, потом отпустил.
— Слабеет, — сказал он.
Зденко прерывисто вздохнул и открыл глаза.
— Больно, — пожаловался он и тут же вновь потерял сознание.
Симон встретился взглядом с Гидеоном и покачал головой.
— Это дело нескольких минут, — тихонько сказал он.
— Нет! — пробормотал Гидеон. — Не может быть. Нужно отнести его в замок… Там аптечка-оборудование…
— Чью кровь ты ему перельешь, Гидеон? Свою?
Гидеон упрямо молчал.
— Не обманывай себя; он же не из наших… Такие раны для него смертельны.
— По крайней мере, можно попробовать…
— Ладно, — сказал Коменски, — неси его в лабораторию. Я займусь им. Оливия, поможешь мне.
— Хорошо.
— Симон, свяжись с Лагранжем. Изложи ему… ситуацию. Если они и в самом деле выслали коптер — предупреди. Пускай они там поосторожней — наверняка весь этот фейерверк сопровождается сильными электромагнитными возмущениями — вон, что с защитным полем творится.
— Есть.
— И не выходи из аппаратной.
— Куда же нам выходить? — горько спросил Симон.
— Ладно. Давай, Гидеон, быстрей… Оливия уже была внутри замка — в лаборатории вспыхнул свет, почти не различимый на фоне сияющего утреннего неба. Симон покачал головой и направился в аппаратную.
Он вывел наружную антенну и включил сигнал вызова. Экран вспыхнул, его залило все то же ровное белое сияние, потом оно померкло… Экран был пуст.
Он обернулся на звук открывающейся двери — в аппаратную вошел Гидеон. Комбинезон его был в подсыхающих алых подтеках.
— Он меня выгнал, — пожаловался он. — Сказал, я только мешаю…
— Правильно сделал. Иди, умойся.
— Связался с Лагранжем?
— Нет.
— Как это — нет?
— Сам посмотри, — Симон отошел в сторону, открывая доступ к экрану.