Наконец-то поднялись все наверх. Плато оказалось вытянутым в длину, по большей части довольно ровным, крупные возвышения находились лишь по краям. Густые заросли кустарника скрывали значительную часть равнины от глаз. Здесь не росли высокие деревья, как в лесу. Характер местности разительно отличался от мрачных дебрей Атекуаутлана. Верховный жрец подумал, будто очутился на родине, в далёком Ойаменауаке. Действительно, то тут, то там попадались высоко поднимающиеся из травы трубчатые кактусы. Кое-где встречались раскидистые колючие агавы и нопалли с большими зелёными лепёшками, растущими одна из другой. Длинные извивающиеся ряды приземистых акаций разрезали пространство вдоль и поперёк. А впереди чуть поодаль белели усеянные цветами деревья касахуатль. Тёплые краски после величественного сумрака леса радовали глаз. Вместо давящей со всех сторон стены стволов – чистое небо. Здесь чувствовались простор и свобода. И всё это щедро залито солнцем. Его лучи согревали привыкшую к холоду и сырости кожу, сушили мокрую, затхлую одежду. Свежий ветерок волновал дикие травы и играл в ниспадающих каскадах драгоценных перьев. Как же красиво они смотрелись здесь, блестя при ярком дневном свете. Странники расчистили небольшую площадку, начали готовить церемонию. Благородный Косицтекатль оставил тяжёлые доспехи в лагере. Он помогал жрецам, делая вид, будто рана вовсе не давала о себе знать. Конечно, воин скрывал боль. Но перед отправлением Истаккальцин сам осматривал его и менял повязку. Хвала богам, нагноения не оказалось.
Когда все подношения и церемониальные сосуды расставили по местам, жёлтые кристаллики смолы, кстати, последние из взятых с собой, положили в курильницы, а участники церемонии расположились по краю площадки. Истаккальцин воззвал к Таинственному Владыке. И бог ответил, как же приятно после стольких дней пустоты чувствовать незримое присутствие высшего существа, знать, что твои молитвы услышаны, а следовательно, ненапрасны. Мужчина хотел говорить и говорить, раз за разом подчёркивая невыразимую благодарность великому Талкацинакантли. Сердце его восторженно билось в такт словам, а по коже бежали мурашки от сладчайшего упоения. «Ради таких моментов действительно стоит жить», – подумал жрец.
Когда первосвященник закончил моления, зазвучали барабаны и флейты, служители зажгли копал в курильницах и начали кадить, а в центр площадки вышел Уэмак и начал танец в честь великого бога, своего бога. Поджарый и сильный, он двигался легко и стремительно в такт музыке, каждый прыжок казался естественным, каждый поворот – молниеносным, все позы – выверенными и подчёркнутыми. Истаккальцин всегда знал, в танце младший царевич на голову превосходит всех придворных и даже самого почившего правителя. Затем начались возлияния, песни и литании. За происходящим внимательно наблюдали скелеты Малиналли и Эстли, и верховному жертвователю казалось, их позы и мерцающие глаза выражают удовлетворение.
После церемонии пошли осматривать плато, намечать места будущих дворцов и храмов. А затем и все разошлись, просто гуляя по играющей яркими красками равнине. Дойдя до края плато, Истаккальцин обнаружил высокий утёс, утопающий в зелени небольшой рощицы. На нём под раскидистым кривым деревом в одиночестве стоял Несауальтеколотль, любуясь открывающимся видом. С трудом верховный жрец вскарабкался к своему ученику. В тот миг ему захотелось сделать для него что-то необыкновенное, ведь именно через него Тлакацинакантли смог связаться с изгнанниками. Первосвященник был исключительно благодарен юноше, но высокий ранг не позволял ему высказывать признательность вслух. Он положил руку на плечо паренька и произнёс: «Смотри!» С этими словами Истаккальцин вскинул вверх посох и обвёл им вокруг. Тут же лежащая внизу равнина начала меняться. Исчезли высокие травы, заросли акации и кактуса нопалли. Вместо них плато прорезала широкая мощёная магистраль. Вдоль неё выросли сверкающие белизной дворцы, молельни, школы, библиотеки, появилась широкая рыночная площадь, тенистые колоннады, площадки для игры в мяч, далеко впереди высился огромный храм Тлакацинакантли в окружении меньших пирамид Тескатипоки, Тлауицкальпантекутли и Миктлантекутли, рядом показались святилища Тлалока, Шипе-Тотека, Тонатиу[63] и других богов. От главного проспекта в стороны разошлись прямые улицы, вдоль них расположились усадьбы знати, жилища простых граждан, небольшие часовни и мастерские, крепостные стены и оборонительные башни. Всё здесь казалось идеально спланированным, точно устроенным в соответствии с божественным порядком. Лучшего города Несауальтеколотлю видеть ещё не приходилось.
– Ну как? – спросил Истаккальцин у поражённого видением юноши.
– Великолепно, – ответил тот, не отрывая глаз.
– Однажды ты будешь здесь жить, сынок.
– Как он будет называться? – спросил начинающий жрец.
– Ещё не известно, – признался главный жертвователь.
– Здорово. Изумительно, – продолжал восхищаться молодой пророк. – А самое главное, теперь вы снова можете использовать силу бога.
– О да, – улыбнулся мужчина.
Скоро видение померкло и растворилось. Нужно было спускаться вниз и отправляться в обратный путь. И вдруг Несауальтеклолтль тронул Истаккальцина за локоть:
– Смотрите, господин! Там, где посох верховного жреца касался покрытой эпифитами толстой ветки, появилась длинная стрелка брассии[64] с несколькими большими нежно оливковыми цветами, усыпанными яркими пятнами. Длинные отростки придавали им форму причудливых тонконогих паучков. Только что никаких цветущих орхидей здесь не было вовсе, Истаккальцин мог поклясться в этом.
– Они цветут весной, им же ещё не время, – удивлённо заметил юноша.
Учитель улыбнулся:
– Да, совсем не время.
Часть II. Заложник
Глава 1. Завоевание территорий и умов
Год тринадцать-кремень. Минуло уже более трёх лет, как группа изгнанников, возглавляемая молодым царевичем Уэмаком, покинула родной Ойаменауак после неудачного заговора. Предприняв опасное путешествие в глубь затопленного леса Атекуаутлана, измученные люди нашли убежище на удобном, хорошо защищённом плато в восточной части гиблых топей. Здесь странники основали свой город и назвали его Тламанакальпан – место жертвоприношений. Однако если кто-то думал, что худшее уже позади, он жестоко ошибался. Наступила самая тяжёлая пора в жизни нового народа – время борьбы за существование.
Конечно же, сразу по прибытии скитальцы выжгли землю и засеяли поля. Но урожай не вызревает мгновенно. Голод грозил уничтожить всех до единого. А потому сбор пищи стал первоочередной задачей. Одни ловили рыбу, другие охотились на птиц, третьи собирали съедобные растения. В дело шли водоросли, кузнечики, головастики, змеи, ящерицы, улитки, черви и муравьи. Продовольствия катастрофически не хватало, и даже лучшие воины похудели и осунулись. К счастью, менее чем в сутках пути от поселения разведчики обнаружили залежи обсидиана в прибрежных скалах, и вопрос с оружием оказался решённым. Однако ни одного здания не стояло на голой земле. Для начала построили временные хижины, в которых ютились, как простые крестьяне, так и знатные аристократы. О добротных жилищах пока никто и думать не смел. А вот дом бога соорудить предстояло в первую очередь. Место для пирамиды, как и весь план города, разметил верховный жрец Истаккальцин. И те немногие, кто не работал в полях или не заготавливал провизию, таскали камни для первой ступени храма Таинственного Владыки, покровителя нового племени. Все службы и обряды проводили неподалёку, в маленькой комнатке со стенами из частокола и крышей из сухих веток деревьев.
Исконные обитатели леса полудикие тоуэйо недолюбливали неожиданно появившихся соседей. Варвары несколько раз пытались атаковать изгнанников, но все попытки штурма неизменно заканчивались неудачей. Всё-таки крутые склоны плато служили превосходной защитой, а вооружение и выучка воинов тламанакальтеков не шли ни в какое сравнение с таковыми у жителей топей. Более того, вскоре небольшой отряд Уэмака сам перешёл в наступление. Начались частые вылазки то в одну, то в другую деревню обычно на расстоянии не больше дневного перехода. Все они, как правило, заканчивались одинаково. После недолгого боя вожди местных племён соглашались на переговоры. Обычно завоеватели довольствовались небольшой, вполне посильной данью, в состав которой входили и плоды неизвестных туземцам растений. Для их выращивания новые хозяева предоставляли семена и показывали, как обрабатывать почву, поливать и ухаживать за всходами. Периодически в подчинённые селенья отправлялись наблюдатели проверять, как идут дела на полях. В остальном же требования ограничивались рыбой и шкурами. Кроме того, от каждой деревни необходимо было присылать несколько человек для работ на заранее оговоренный срок. Обычно прибывших посылали на строительство пирамиды.
О самих тоуэйо основатели города узнали много нового. Наречие дикарей оказалось похожим на язык тламанакальтеков. Верховный жрец Истаккальцин рассказывал, что ни те, ни другие, не жили здесь изначально. Давным-давно множество людей пришло на эти земли с северо-запада. Отдельные группы обосабливались и давали начало разным народам. Впоследствии одни приняли плоды цивилизации, занялись земледелием, построили пышные столицы и высокие храмы, а другие так и остались полудикими охотниками и собирателями. Вот и местные жители, скорее всего, являются дальними родственниками изгнанников. А если так, то их ни в коем случае нельзя унижать, презирать и обращать в рабство. Наоборот, по мысли первосвященника, следовало прививать варварам культуру и как можно быстрее включать их в существующий миропорядок. Молодой тлатоани Уэмак воспринял идеи главного жертвователя и посылал здешним вождям богатые подарки, отдав много ценных вещей, взятых из Ойаменауака. Подчинённые касики, получившие титул текутли