– Привет тебе, великий отец, – почтительно произнёс молодой воин, – к нам прибыл Насауальтеколоцин из Тламанакальпана. – Возжигатель копала низко поклонился.
– Приветствую посланника далёкого Тламанакальпана, – на удивление бодро произнёс текутли на языке тоуэйо. – Наилучшие пожелания правителю Уэмацину.
– Приветствую вас, Куаутлапочицин, владыка Атокатлана. Тлатоани Уэмацин передаёт вам пожелания процветания и благосклонности богов. В знак союза между нашими народами он шлёт вам дары.
Жрец положил три свёртка на небольшой низенький столик перед вождём. Члены совета немедленно подошли к нему и начали доставать подарки: веер из перьев цапли, несколько расписных сосудов, кремневые ножи, три обсидиановых зеркала и жадеитовые бусы. Конечно, не богато. Но и эти вещи тламанакальтеки достали с большим трудом. Впрочем, не привыкшие к роскоши тоуэйо не скрывали радости – некоторых предметов варвары отродясь не видывали, другие редко доставались обитателям затопленного леса. Сам текутли в противоположность сановникам лишь сдержанно улыбался.
– Благодарю за щедрые дары нашего высочайшего и могущественнейшего владыку Уэмацина, да не дрогнет его сердце вовеки, я принимаю их с очень большим желанием. Такое внимание тлатоани к нашему далёкому селению послужит укреплению союза и добрососедских отношений между людьми Атокатлана и Тламанакальпана. Пусть боги ведут его добром. Недаром мы отдались под его покровительство и опеку. Нам известно, повелитель несёт тяжкую ношу правления державой с неизменным усердием. Да будут вознаграждены и возмещены опасности, какие встретятся на его пути, – ответил Куаутлапочин. А Несауальтеколотль подивился достоинству речи пожилого касика. Неужели то дали плоды семена цивилизации, посеянные так недавно? Нет, скорее, многие добродетели присутствовали в обитателях Атекуаутлана изначально.
Далее разговор зашёл о миссии Голодной Совы. Жертвователь интересовался, откуда берётся камень, какого он качества, сколько людей заняты на строительстве, каковы примерные сроки окончания работ, с какими трудностями пришлось столкнуться при возведении пирамиды. Оказалось, жители деревни не совсем понимают, как именно формировать уступы и уровни ступенчатой платформы. Они хорошо умеют носить камни, но в строительстве смыслят немного. Зато правитель и совет племени очень гордятся возложенной почётной задачей. Подумать только, их святилище станет религиозным центром для всей округи! Наличие храма поднимет статус как самого селения, так и местного текутли. Сам вождь возлагает большие надежды на сына. Чикуатемок уже стал почти равноправным соправителем. Молодой, умный, деятельный – он надежда как отца, так и всего народа. И кому как не наследнику правильнее всего будет поручить проведение празднеств и обрядов в честь богов. Сановники высказывались мало, а больше поддакивали главе общины. А друг Несауальтеколотля потупил глаза и зарделся от смущения. Видно, парень не любил, когда его прилюдно хвалили.
В целом же все ожидания оправдались. Всё шло так, как и предполагал Истаккальцин. Приём оказался тёплым, враждебности по отношению к себе посланник Тламанакальпана не заметил. Наоборот, жреца заверили во всесторонней поддержке и желании сделать всё наилучшим образом. Однако долгий разговор после утомительного путешествия никак не шёл на пользу молодому мужчине. Сосущая боль в животе усиливалась, от голода сводило скулы, к горлу подкатывала тошнота. Но гордый священник считал ниже своего достоинства сознаться в том, что хочет есть. А предыдущие посты подготовили Голодную Сову сносить такого рода испытания.
Наконец-то, к радости возжигателя копала, разговор у вождя закончился, и служитель вспомнил о сухих лепёшках в одном из мешков. Однако жертвователь не знал дороги назад.
– Чикуатемок, проводи меня в дом, я не помню, как туда идти, – сказал он.
– Зачем тебе? – спросил друг.
– Мне нужно поесть, я ничего не ел с самого утра, – неохотно выдавил столичный посланник.
– Да чего ты. Я как раз хотел позвать тебя к нашей матушке. Она уже печёт тортильи. Чувствуешь запах? – Молодой воин нарочито втянул воздух и улыбнулся. – Да и отец тоже придёт, и сестрёнка. У меня у самого желудок сводит. – И он похлопал себя по животу.
– Нет, но это же ваш семейный ужин. Мне не должно присутствовать на нём, – возразил тламанакальтек. – Но я буду рад, если ты велишь послать мне пару лепёшек и кувшин воды.
– Ты меня обижаешь, – изобразил досаду сын вождя. – Знаешь, в наших краях не принято отказываться от приглашения на ужин. Ты идёшь. Вот и всё. Мы же тортильи отродясь не ели, пока не пришли ваши люди. Они потребовали плоды урожая кукурузы. Но никто не знал, как её выращивать, да у нас даже и семян не было. Тогда посланники показали, как строить чинампы, как обрабатывать почву и как ухаживать за посевами. Поначалу мы хотели вырастить маис только для вас. Никто и не думал готовить из него еду. Хвала богам, нам удалось собрать несколько мешков зерна. Когда приехали сборщики дани, мы с облегчением вручили им кукурузу. А они не стали забирать её, а отдали обратно нам. Кроме того, они подарили женщинам зернотёрки, чтобы те могли делать муку, и показали, как готовить лепёшки. Поначалу мало у кого получалось. Сковородок не было. Пекли на раскалённых камнях. Первой научилась моя мама. С тех пор это её любимое занятие. А наше – есть мамины лепёшки. – Он рассмеялся.
Парень положил руку жрецу на плечо и повёл гостя к небольшому зданию, от которого исходили аппетитные ароматны свежеиспечённого хлеба и тушёного мяса.
Кухня представляла собой помещение размером с хижину простого общинника. Там, где располагался очаг, в крыше было проделано отверстие. Оттуда выходил дым. Вокруг стояла нехитрая утварь, в основном из грубой керамики местного производства – вылепленные руками миски и сосуды большего размера. Кое-где на стенках сохранились вмятины от пальцев и костяшек кистей. В большом закопчённом котле бурлила какая-то мутная жидкость. У огня сидела немолодая женщина грузного телосложения в белой юбке с нашитыми ракушками и красным спиралевидным орнаментом по канту. Обвисшую грудь закрывал оранжевый кечкемитль[70]. Передний ромб из ткани доходил до пояса, а задний – спускался ниже спины. Ворот обрамляли мелкие красные и чёрные пёрышки. Широкое лицо казалось на удивление живым, чёрные глаза поблёскивали задорным огоньком. Густые, несмотря на почтенный возраст, волосы свободно спускались на спину и плечи.
Чикаутемок хотел было сказать слова приветствия, но мать опередила его:
– А-а-а, сынок, кого ты к нам привёл? – Голос оказался довольно высоким и даже несколько визгливым.
– Здравствуй, мама. Это Несауальтеколоцин, жрец из Тламанакальпана, мой учитель и друг. Я тебе о нём рассказывал, помнишь?
– Ну конечно же помню, – широко улыбнулась жена вождя, и белоснежные зубы блеснули на смуглом лице. – А ты думаешь, твоя мать уже окончательно выжила из ума? Вот негодник, – погрозила она пальцем и рассмеялась от души.
– Ну-ка, давай сюда, поближе, я тебя рассмотрю, не бойся. Меня зовут Тоналлашочиатль, – позвала молодого жертвователя хозяйка.
– Приветствую вас, госпожа Тоналлашочиацин, – произнёс смущённый юноша, почтительно поклонился и подошёл к очагу.
– О, какой худой, одни рёбра торчат, как мой сынок Сипуха, такой же. Один под стать другому. – И пожилая женщина без лишней скромности ткнула столичного посланника пальцем в живот, а затем ещё раз расхохоталась. – Ох уж эти мальчики: сколько ни корми, всё куда-то девается. Не то что наш папаша. Ладно, садитесь давайте. Чикаутемок, помоги своему другу, а то он стоит, будто пришибленный.
Парни устроились на циновке у огня, сын касика подал товарищу грубую миску с неровными стенками. Приятное тепло обдавало усталые ноги. Голодная Сова будто сразу же прирос к полу и даже не представлял, как будет вставать. Пустой желудок ещё раз напомнил о себе, и чопорному возжигателю копала стало неудобно. Мерное потрескивание дров убаюкивало. Из котла доносился приятный аромат лесных трав и тушёного мяса. С улицы на свет слетелись беспокойные ночные бабочки и закружились по комнате, словно также ожидая своей порции еды. Отблески пламени играли на стенах, заставляя тени скакать при каждом дуновении ветерка. На дворе уже стемнело, и целый мир сузился до небольшого пространства, освещённого маленьким костерком. Вскоре подошёл сам текутли Куаутлапочин, уже без громоздкого головного убора из перьев, взял глиняную тарелку и уселся напротив.
Тем временем хозяйка месила тесто, делала из липкой жёлтой массы шарики и сплющивала их между двух дощечек, а затем отлепляла лепёшки и раскладывала их на раскалённых камнях, ловко подцепляла, переворачивала и кидала в стопку одну на другую. Сделав достаточное количество, она помешала кипящее варево, а затем бросила туда каких-то листьев, отчего в считаные мгновения по кухне разлетелся сладковатый пряный запах.
– Всё едим, – весело скомандовала Тоналлашочиатль, и мужчины послушно протянули тарелки.
Несауальтеколотлю достался большой вкусный кусок мяса собаки с местными овощами и травами, кажется, сюда же добавили немного дикого мёда. Парень чуть не обжёгся, настолько хотелось есть. Ароматные свежеиспечённые лепёшки тоже пришлись как нельзя кстати. Довольная хозяйка удовлетворённо посмотрела на голодного юношу и снова расхохоталась.
И в тот самый момент в комнату зашла девушка. На вид ей было лет семнадцать. Стройная и грациозная, словно молодая пума, она ловко проскользнула вдоль стены, бросила удивлённый взгляд на столичного гостя. Белая юбка с побрякивающими раковинами, нашитыми поверх красной каймы, пара кожаных браслетов да ожерелье из перьев – вот и всё, что было на ней надето. Густые чёрные волосы, как и у матери, ниспадали на упругую грудь и спину. На прекрасном лице читалось непринуждённое игривое выражение. Тёмные глаза блестели, как у оцелота в лунную ночь. В них отражались сполохи пламени, подчёркивая нечто первородно дикое в облике незнакомки. Она негромко поприветствовала собравшихся и села возле отца.