уло с тех пор, когда последняя молитва звучала в стенах древних святилищ?
– Ну как? Нравится? – торжествовал Чикуатемок. – Сейчас мы спустимся вниз, и я покажу место, где мы сможем оставаться в относительной безопасности.
– Почему ты решил, что нас не станут здесь искать? – поинтересовался Несауальтеколотль.
– Просто ты всего не знаешь, брат, – ответил сын вождя. – Город этот открывается не каждому. Можно знать путь, даже взять человека, который тут не раз уже бывал, а всё равно не найти. И самое главное, ни один науалли не может попасть сюда. Как-то мне дед рассказывал, один из колдунов просил его показать дорогу. Шли они правильно, а как подходить стали, ни холма, ни зданий – один лес, и всё тут. Так-то. Кружили они долго, пришлось прямо в сельве и заночевать, да ещё и поутру искали. А города нет как нет. Одни деревья да лианы. А вот ещё случай. Один наш охотник часто бывал здесь. Приметил он тут камень, сам я не знаю, какой именно. Говорил, большой с рельефом. У него он лечился от всех болезней. Чуть захворает – сразу сюда идёт к камню прикладываться. Много чего видел он здесь. Как-то обмолвился один из купцов-комильтеков, будто в руинах может быть спрятано много нефрита, а он даст за него хорошую цену. Вот решил тот охотник достать спрятанные самоцветы. Направился, как обычно, в город, да только ничего так и не нашёл. Уж как мог искал и назад возвращался, и с разных сторон заходил – нет ничего. Так больше ни разу городища и не видел. Спросили тогда у Тлилтеоакоматля, почему так бывает. Тот вот как говорил. Здешние развалины охраняют сами боги. Именно богам поклонялись древние, и те присматривают за своими старыми храмами. И пускают они сюда только тех, кого хотят видеть. Если человек идёт с намереньями, угодными детям Дарителя Жизни, они его пропустят. Если же нет – не найти ему города, как бы ни искал. Вот и знахарей великие сюда не пускают. Сам Тлилтеоакоматль тогда признался. Теперь-то я понимаю, почему. Колдуны – нечестивцы, поклоняются духам, волю богов не признают. Вон как он противится возведению пирамиды. От того путь им к руинам заказан.
– Как ты мог скрывать от меня такое?! – изобразил возмущение Несауальтеколотль, но тут же улыбка расплылась по его лицу.
– Ладно, пошли вниз. Тебе, наверное, не терпится осмотреть руины вблизи. Мы пойдём к убежищу, у нас даже будет крыша над головой.
Друзья начали медленно спускаться по склону холма. Влажная после дождя лесная подстилка на глинистом грунте скользила под ногами, и порой приходилось хвататься за стволы и лианы, чтобы не упасть. Показались небольшие возвышения, сплошь покрытые прелой листвой и поросшие лозами и папоротниками. Голодная Сова ковырнул одно из них ногой – под слоем гниющей растительности обнаружилась каменная кладка. Должно быть, фундамент одного из домов. Испуганная большая сине-чёрная бабочка баттус филенор[76] взлетела совсем рядом и быстро понеслась прочь. Священник проследил взглядом за её полётом, пока та совсем не исчезла из виду. У подножья стали попадаться высокие стены и остатки колонн. Некоторые полностью поросли мхом. Почти все блоки позеленели от времени. Кое-где виднелась чёрная плесень. Розетки орхидей, бромелий и спатифиллумов[77] пробивались из щелей между плитами, кое-где виднелись и грибы. Повсюду ощущался нездоровый запах сырости и затхлости. Казалось, будто известняк просто гнил, а многочисленные корни буквально высасывали его, заставляли трескаться и крошиться. В одном месте было видно, как упавшее старое дерево вывернуло из земли множество булыжников, которые некогда определённо были частью какого-то сооружения.
По мере продвижения дома становились всё больше и помпезнее, а сохранность зданий – лучше. Там, где время пощадило фасады, на путников смотрели диковинные маски, проступали детали рельефов и штуковых украшений. Несауальтеколотль различил фигуру сидящего на троне правителя в головном уборе из перьев, похожем на настоящую башню, крадущегося ягуара с острыми когтями, орла, клюющего человеческое сердце, символ Утренней Звезды, бога с черепом вместо головы, бордюр из скрещенных костей, ряды стилизованных раковин, пиктограммы дней священного календаря. Все эти символы были до боли знакомы юному жертвователю. С грустью парень подумал о далёком доме. Проходя между увитых лианами скульптур и стел, изгнанник представлял себе широкие проспекты Ойаменауака, старую площадку для игры в мяч, где несколько раз разбивал бёдра и коленки, общежитие жрецов, покрытое ослепительно-белой штукатуркой. Её он сам неоднократно замешивал и наносил на стены во время обучения в школе. А ещё вспомнилась приземистая пирамида, на которую приходилось каждый день подниматься по знакомой лестнице, где Голодная Сова впервые принял участие в жертвоприношении, ощутил тёплое сердце в руке и вкусил человеческой крови. Тропа шла вверх по покрытому молодой порослью склону. Видно, здесь ходили и после оставления городища. Наконец-то путники оказались перед величественными воротами на акрополь: две огромные каменные пернатые змеи обрамляли проход. Их раскрытые пасти с грубо вытесанными клыками и раздвоенными языками лежали на земле, тела поднимались кверху, а погремушки на хвостах нависали над небольшой площадкой перед входом. Быть может, здесь некогда имелось какое-то перекрытие, но сейчас колонны не несли никаких балок.
– Нравится? – спросил Чикуатемок и, не дожидаясь ответа, прибавил: – Их мы с ребятами сами отчистили. А так, стояли в мхах и лишайниках. Красивые они. Эх, построить бы такие в Атокатлане!
– Думаю, ещё построишь, – кивнул Несауальтеколотль, – а зодчие из Тламанакальпана помогут. Дай только срок. У нас самих пока работы по горло.
– У вас работа никогда не прекратится, – усмехнулся сын вождя.
– Может, наши скульпторы смогут обучить кого-то из твоих людей, тогда у тебя будут собственные мастера. Я спрошу у Истаккальцина. Подмастерья требуются везде. Правда, придётся сначала несколько лет потрудиться на наших стройках, зато потом уедут домой и начнут работать в Атокатлане. Уэмак планирует сделать ваше селение важным центром на северо-западе державы. Может быть, тебе будут подчиняться жители окрестных деревень, – рассудил жрец. – Не просто же так именно твоему отцу поручили строить пирамиду.
– Мне нравятся твои слова. Но Атокатлан ещё нужно спасти. Сейчас не время мечтать, – со вздохом проговорил наследник текутли.
– Боги спасут, я верю, не зря мы пришли сюда, у меня предчувствие: здесь должно случиться исключительное событие, и мы станем ему свидетелями, – ответил жертвователь.
– Всё в руках Дарителя Жизни.
Пройдя по аллее между ритуальными платформами, погребёнными под слоями почвы и вредоносной растительности, путники вышли на большую площадь. Здесь, наверное, грунт некогда закрывали слои штука или каменные плиты, и хоть сплошной покров сухих листьев и трухи не давал разглядеть основу, было видно, что деревья тут совсем невысокие и тонкие, да и трав значительно меньше. С трёх сторон высились спящие под покровом леса храмы: справа и слева пирамиды-близнецы друг напротив друга, а впереди покоился под саваном из бархатистых мхов, крупных и мелких папоротников, упругих лоз и фикусов настоящий гигант – огромный ступенчатый дом бога.
– Нам сюда, – уверенно сказал Чикуатемок и первым начал карабкаться там, где раньше находилась главная лестница. Теперь же перила и ступени разрушили упругие корни и скрыла влажная подстилка. Под вековыми наносами святилище скорее напоминало обычный холм, если бы не несколько участков обнажённой дождевыми потоками каменной кладки. Молодой жрец последовал за товарищем. Подъём оказался не из простых. Постоянно приходилось хвататься за стволы деревьев и лианы, проверять камни на устойчивость. В самом конце пришлось взобраться почти по отвесной стене. Здесь воин помог неловкому приятелю и буквально затащил его к себе наверх. Отсюда снова открывался великолепный вид. Если бы не деревья, город просматривался бы, как на ладони. Позади главной пирамиды обнаружились большие квадратные дворы, окружённые длинными сооружениями с причудливыми кровельными гребнями, другие платформы с молельнями, остатки полуразрушенной стены вокруг акрополя и руины жилых кварталов. Когда Голодная Сова перевёл дух, сын вождя сказал:
– Вот тут мы сможем укрыться и от людей, и от непогоды.
– Где? – недоумённо спросил жертвователь.
– Сейчас покажу, – усмехнулся тоуэйо.
Он раздвинул длинные, упругие вайи пышного папоротника у корней старого фикуса. Там обнаружился тёмный проём, куда мог бы пролезть человек. Отсюда виднелась только гора обвалившихся булыжников внизу, вперемешку со штуком, но помещение явно было большим и продолжалось во все стороны от дыры в сводчатом потолке.
Первым спустился Чикуатемок. За ним последовал и Несауальтеколотль. Внутри жрец достал из мешка жезл. Резное навершие засветилось. Стая летучих мышей испугалась внезапного вторжения и с шумом улетела в глубь святилища. Холодное синеватое сияние дало возможность разглядеть устройство древнего храма. Дверная балка из болотного кипариса не выдержала, и часть стены над входом рухнула вместе с ней. Сверху на куче обломков выросло дерево. Вот почему путники не смогли войти нормальным способом. В самом здании оказалось шесть пустых узких комнат, расположенных в два ряда одна за другой. Из передних можно было попасть в задние. К счастью, состояние остальных притолок не внушало опасений. Ближние к выходу чертоги сохранились хуже. От сырости штукатурка во многих местах обвалилась. Сюжеты росписей угадывались с трудом. В дальних покоях друзья обнаружили искусно вырезанные штуковые рельефы. Все они изображали обряды жертвоприношений с участием правителя и знати. В средней камере в центре композиции находился Тлакацинакантли в костюме нетопыря. В руках он держал отрубленные головы жертв, из которых хлестали потоки крови. По сторонам его фигуры простирали руки другие боги: Чёрный Тескатлипока Титлакауан, Красный Тескатлипока Шипе-Тотек, Белый Тескатлипока Кецалькоатль и Синий Тескатлипока Уицилопочтли