ти удар кинжалом, метнуть дротик. А представь, если пальцы не поладят друг с другом и станут работать вразнобой? Как же тогда сражаться? Никак. Так вот, наш орден – это рука, могучая карающая длань Тламанакальпана. А вы, бойцы, – её пальцы. Вы находитесь в связке, всё как один. И никакого разлада между вами быть не должно. Вам надлежит стойко держаться друг за друга, беречь и защищать товарищей. И никакой ни зависти, ни вражды меж вами быть не может.
Куиллокуэтлачтли первый раз видел недовольство хозяина. Нет, жрец не ругался, в его словах не чувствовалось никакого гнева. Голос сохранял спокойствие и рассудительность, хотя еле уловимые нотки негодования всё равно слышались в некоторых интонациях. Справедливо упрекнуть и научить, исправить ошибку – вот какую цель преследовал избранник Властителя Зари. О таких людях древние говорили: «Он делает мудрыми чужие лица, заставляет других приобретать лицо и развивать его». Без крика, жестокости и бранных слов наставник дал парню осознать ошибку и постичь свою вину. Вот как бывает, когда собственные интересы ставятся выше воли богов.
– Я понял, господин, – проникновенно сказал Тощий Волк и опустил глаза.
– Я вижу, – удовлетворённо кивнул Несауальтеколотль.
Напряжение в позе спало, и возжигатель копала с облегчением откинулся на спинку икпалли. Видно было, священнику совсем не по душе такие разговоры. Йоуальшочитль одобрительно посмотрела на мужа, и суровое выражение лица сменилась лёгкой полуулыбкой:
– Тебе повезло, дружок, господин прощает тебя. Но в следующий раз он обязательно велит подбавить синяков на твоём гладеньком, упругом тельце, – произнесла она с незлобной насмешкой.
– Благодарю вас, господин, и вас, госпожа. – Молодой воин встал на колени и почтительно поклонился. Ночной Цветок усмехнулась в кулак.
– Можешь не беспокоиться. Я никому не скажу о нашем разговоре, – заверил Голодная Сова. – Но будь уверен, я сделаю так, чтобы ты перестал быть изгоем. Очень скоро все вы станете настоящими братьями по оружию. Вы поймёте, как вы нужны друг другу. Всё решится в ближайшем будущем.
Глава 5. Чудесное путешествие
Уже со следующего дня в занятиях появилось много новых упражнений в группах. Ученики волей-неволей вынуждены были общаться и взаимодействовать, ведь в случае провала их ждало суровое наказание. Кроме того, несколько раз совет текиуакакалли проводил состязания ордена Венеры и ордена Ягуаров, а также игры в мяч с жителями других городов. Чаша успеха склонялась то на одну, то на другую сторону. Но каждый раз азарт и желание победить сплачивали команду, заставляли всех работать слаженно. Они вместе делили и радость побед, и горечь поражений, а Тощему Волку удалось несколько раз отбить почти безнадёжную подачу. Очень скоро соратники стали воспринимать его как своего, и все прежние распри забылись. А юноша втайне благодарил не по годам мудрого и проницательного жреца. А ещё парню часто казалось, что господин тихонько улыбается всякий раз, когда он обивает тяжёлый каучуковый шар.
Теперь, когда телохранитель священника стал общаться с ребятами, он так и не осмеливался спросить о самом главном. Однако из подслушанных разговоров ему удалось узнать следующее: большинство воинов, если не все, так и не получили откровения от Тлауискальпантекутли. Более того, они считали пение Несауальтеколотля чем-то странным и непонятным, а к тому же совершено бесполезным. Куиллокуэтлачтли, будучи наиболее близким к жертвователю, их мнение не разделял, более того, считал подобные высказывания оскорбительными и даже богохульными. Однако на сердце стало немного легче. Видимо, время ещё не пришло.
Всё случилось неожиданно, как и положено событиям, круто меняющим жизнь. Тот день не сулил ничего особенного. Тусклое солнце лениво светило из-за густых туч, словно человек, который ещё до конца не проснулся и решил понежиться под одеялом. Оттого вплоть до самого обеда казалось, будто всё ещё стоит раннее утро. И оно обещало так же незаметно перейти в бесцветный, серый вечер. Тишь и безветрие кругом. Некому разогнать плотную пелену облаков. Воздух, густой, прохладный, нездоровый, слой за слоем оседал у самой земли. Вот и спать хотелось постоянно. Стоило только остановиться, а того хуже – сесть, как веки опускались сами собой, слух притуплялся, а мысли, словно стая непоседливых попугаев, стремительно покидали дремотную голову.
В такую пору занятия для Тощего Волка превратились в пытку временем, и он только и ждал, когда же долгие упражнения подойдут к завершению. Даже поединки не могли взбодрить молодого мужчину, и все удары он наносил безотчётно и невпопад. Но вот на платформу вышел Несауальтеколотль и занял место на циновке. Даже перья кецаля не трепетали в недвижимом воздухе, а застыли, словно на дворцовой фреске. Постепенно члены ордена расселись внизу. Куиллокуэтлачтли тяжело опустился подальше, в третьем ряду, и скрестил ноги. «Хоть бы не заснуть, хоть бы не заснуть!» – думал он, опасаясь опозориться перед товарищами и наставником.
– Закройте глаза, – как обычно, прозвучал ровный, негромкий голос, и парень до боли стиснул кулаки и закусил щёки в попытке спастись ото сна.
Снова монотонный таинственный напев раздался в тишине. И казалось, будто другие звуки на время отступили, исчезли вместе с суетным шумом столицы. Вот уже и голос жреца пропал куда-то, влился в сплошное марево сознания и растворился там весь без остатка. Нет, не тишина, а какой-то странный неясный гул стоял в ушах, а тело будто бы стекло вниз на каменные плиты, словно жидкое тесто. Но пошевелиться юноша уже не мог. Члены не повиновались, и он, беспомощный, отдался на произвол потусторонней силе, с которой не мог бороться. Однако вскоре Тощий Волк уразумел иное: нет, плоть оставалась на месте. Это душа оторвалась от земли и теперь направилась вверх, повинуясь загадочному зову. Вот же площадка для занятий, расписные алтари, зал собраний на платформе. Рядом стадион для игры в мяч, где работники из соседних селений возводят наклонные стены. За ней тянется прямая главная улица. Маленькие людишки спешат по делам. Носильщики тащат мешки с кукурузой на рынок, судьи в красочных плащах с веерами из перьев и списками в руках идут на заседание, мимо них быстро прошла женщина с ребёнком за спиной, чинно проследовал паланкин с разодетым, словно макао, послом комильтеков. Ближе к югу белели здания дворца тлатоани Уэмака в окружении молодых садов. Здесь царедворцы расхаживали в тени длинных колоннад, а воины-орлы ждали награждения храбрецов. А на севере высился дом Таинственного Владыки, по-прежнему недостроенный. Дымок струится с площадки для жертвоприношений, должно быть, кто-то из жрецов воскуряет копал перед ликом божества. Недалеко в храме Тлауискальпантекутли заканчивались дневные моления. Служители били в барабаны и дудели в раковины, а толпа зевак следила за удивительным действом. Но вот уже центр Тламанакальпана остался позади. Показались городские стены, башни, пристань. У ворот стражники с копьями придирчиво досматривают всех прибывающих в столицу. На чинампах трудятся крестьяне, лёгкие лодочки снуют в густой сети каналов между рукотворных островов.
Тощий Волк ужаснулся. Что случилось? Неужели смерть? Всю его сущность будто поразила молния. Но от чего тогда он умер? Нет, на путешествие в Миктлан совсем не похоже. А если это вознесение к Уицилопочтли? Но Колибри Левой Стороны сопровождают только те, кто сложил голову в бою или окончил дни на жертвенном камне. Нет, бред. А душа летела всё выше и выше, вверху проплывали облака, а под ним протоки и острова затопленного леса слились в дивный сине-зелёный узор. Далеко впереди сверкал огромный мерцающий простор – море, которого юноша ещё никогда не видел. Слева показались земли комильтеков с огромными, словно горы, пирамидами, а вот и сами скалистые пики, тотчас позади них в серебристой дымке с ослепительными снежными шапками. Здесь, на холодных уступах, заклинатели дождя в диковинных масках посылали молитвы о плодородии. А у подножья к священному колодцу следовала яркая процессия для совершения торжественного жертвоприношения. Парень посмотрел туда, где Атекуауатлан переходил в невысокое плоскогорье. Где-то там осталась далёкая родина. И на мгновение молодому мужчине показалось, будто он видит знакомые с детства дворцы и ступенчатые дома Ойаменауака.
«Куда же меня несёт? Нужно вырваться. Нельзя вот так просто позволить унести себя невесть куда! – думал Тощий Волк. – Вдруг я ещё смогу…». Он пытался грести руками и ногами, бултыхаться, как в воде, когда его впервые привели к реке и научили плавать. Но чем двигать, когда тела нет? Кости, мышцы и кожа остались там перед текиуакакалли. Оставалось одно – повиноваться непреодолимой силе. Страх смерти и неизвестности двадцатикратно усилило отчаяние, ведь даже олень в клыках ягуара пытается выбраться, бьёт лапами, кричит, извивается. А сейчас некто не даёт сопротивляться и тянет-тянет куда-то, словно крестьянин, вырывающий безвольный стебель маиса.
Воистину, человек – лишь игрушка в руках Ипальнемоуани. Остаётся лишь созерцать и ждать неминуемого рока. Прошло ещё немного времени, и Куиллокуэтлачтли смог окинуть взором весь Семанауак[95]. Пять гигантских деревьев, на каждой ветке которых мог расположиться небольшой город, завораживали взгляд неизъяснимой красотой: маисовое на западе, колючее красное – на юге, сине-зелёное шипастое – на севере, увешанное нефритом – на востоке, и последнее древо центра с кукурузными початками и перьями кецаля вместо листьев, питаемое кровью богов. Воин всегда знал о них, но никогда даже не представлял, как величественно выглядят древнейшие обитатели земли, ровесники пятого солнца.
Неведомая сила увлекала душу всё выше и выше. Ни ног, ни рук, ни даже сердца не чувствовалось более. Где они теперь? Быть может, Даритель Жизни сжалится и даст вернуться к собственному телу? «Ведь я не мог умереть, нет, не мог, – повторял и повторял про себя испуганный юноша. – У меня нет ран, я не пил яда, меня не кусала змея. Я не мёртв. Я жив, жив. Есть же болезнь. Может, я заболел? Несауальтеколотль позаботится обо мне, он вылечит меня. Или колдун украл мой тоналли? Голодная Сова развеет злокозненные чары. Нет-нет, дорога в Миктлан другая, не такая. Кто же ты? Зачем вырвал меня из тела? Зачем тянешь невесть куда? Хотя бы скажи!» Молчание.