– Мы получили приказ от тлатоани ждать здесь и не вмешиваться, пока не будет особого указания, – ответил Тощий Волк.
– Тлатоани хорошо. У него во дворце запасов еды на целый год. А мы скоро умрём с голода. Разбойники грабят чинампы, а крестьяне взвинтили цены на еду в два-три раза. Мы долго не выдержим. Мне нужно поговорить с Чикуатемоцином. Ты можешь договориться о встрече? Иначе нам придётся действовать самостоятельно.
– Чего это ты удумал? – взволнованно спросил юноша.
– Ничего, – пошёл на попятную Шипящий Змей. – Так ты можешь попросить текутли о встрече?
– Хорошо, папа, – нехотя согласился член ордена Венеры. – Сейчас закончится совет, и я зайду к нему, если меня пустят, – добавил он нерешительно.
Отец с сыном присели у костра. Они говорили о ходе восстания, о том, какие трудности возникли у бунтарей, сколько их теперь и кто участвует в мятеже, а ещё как остальные горожане пытаются добыть пропитание и защитить добро от грабителей, а также кто служит в дозорах и кто чем помогает. Голос Мипоцкоатля успокаивал Тощего Волка. Наконец после нескольких дней странствий парень осознал, что снедало его всё время. Оказывается, умелого, уверенного в себе воина мучила неизвестность, тревога за судьбу родителей и сестры. Вот только признаться самому себе в подобной слабости казалось делом постыдным для избранника самого Тлауискальпантекутли. Но теперь во время разговора с Шипящим Змеем тягостное чувство отступало, а душа, до этого будто прижатая тяжким грузом, стала расправляться. Темнело быстро. Из-под корней болотных кипарисов раздалось кваканье лягушек, сверчки затянули бесконечные трели, на огонь начали слетаться мириады бледных мотыльков, показались первые летучие мыши. Весь день небо было закрыто сплошной пеленой облаков, и сейчас ночь намечалась тёмная, безлунная. Даже у костра отчётливо ощущался холодный ветер. Когда придвинешься к пламени, было нестерпимо жарко, но, если отсядешь хоть немного назад, становилось зябко.
Через некоторое время предводители отрядов один за другим начали покидать палатку вождя. Кажется, командиры остались недовольны. По обрывкам фраз стало ясно, атокатеки рвались в бой, но Нисходящая Сипуха не хотел начинать штурм. Куиллокуэтлачтли заглянул внутрь. Там тускло горели жаровни. Посредине лежала карта Тламанакальпана. На циновках сидели Чикуатемок и Уэмескитль, оба мрачные.
– Чего тебе? – неприветливо спросил текутли.
– С вами хочет поговорить, – юноша не знал, какое слово подобрать лучше, – глава отряда народного сопротивления.
– Из тех самых бандитов? И они ещё смеют являться сюда?
– Да нет же, они преданные подданные тлатоани.
– Ты-то откуда знаешь? Может, колдун специально заслал его нам под видом товарища?
– Он мой отец, – с неохотой выдавил Тощий Волк и стыдливо опустил глаза.
Правитель не обрадовался, а наоборот, недовольно закусил губу:
– Ладно, только из-за тебя, друг, – пробурчал защитник северных земель и одёрнул плащ.
Избранник Венеры решил не присутствовать при разговоре. Он снова занял место у костра и решил дожидаться там. Парню стало неудобно за поведение родителя. Мипоцкоатля никто не звал, кроме того, ему уже сказали, что штурма не будет, и на совете решили выжидать, да ещё и сам Нисходящая Сипуха выказал явное недовольство. Не хватало только впасть в немилость у правителя Атокатлана. Конечно, и Шипящего змея понять можно. Он уже давно не ходил в походы, не преподавал в тельпочкалли, а тут представилась возможность снова стать полезным. И, конечно же, после всего пережитого ветерана переполняли эмоции. Нет, не в его правилах сидеть и бессильно ждать.
Между тем беседа явно затягивалась. Юноша уже успел немного вздремнуть, и лишь осенняя стужа заставила его придвинуться поближе к огню. Полночь уже давно миновала. Вдруг занавеска на входе в палатку отдёрнулась, и наружу вышли все трое – Чикуатемок, Уэмескитль и отец Тощего Волка. Текутли улыбался, глаза правителя горели хитрецой.
– Хороший у тебя старик, Куиллокуэтлачтли, – сказал он и положил тяжёлую ладонь на плечо молодому воину, – Уэмескитль, распорядись выделить мешок зерна для стойких борцов Тламанакальпана. Да отправь пару ребят донести.
– Ну как, договорились? – спросил парень, когда Нисходящая Сипуха ушёл обратно к себе.
– Да никак, – вздохнул Мипоцкоатль. – Но этот тоуэйо дело знает. Я даже с ним согласился под конец. Действительно, положение щекотливое. Нельзя атаковать вот так сразу, нахрапом.
Тем временем помощник правителя вёл спутников на другой конец лагеря, где хранились запасы маиса, солонины и других продуктов. Вдруг откуда-то слева подбежал мужчина.
– Господин, господин! – говорил он взволнованно. – Тут к нам пришли четверо. Двое вооружённых. Говорят, будто прибыли с миром. Мы их окружили, ждём вашего решения.
– Кто такие? – спросил советник.
– Не знаю. Они не говорят. Все в простой одежде, грязные, как добытчики обсидиана. Появились со стороны леса. Не нравятся они мне.
– А хотят-то чего?
– Они желают вдеть вас.
– Меня? – удивился Уэмескитль.
– Нет, вас – Воин пальцем показал на Тощего Волка.
– Меня? – поразился Куиллокуэтлачтли. – Но как? Ты точно уверен?
– Именно! Говорят, хотят видеть того молодого человека, который привёл нас в Тламанакальпан.
– Ничего не понимаю! Ладно, пойдём разберёмся, – недовольно произнёс командующий войсками Атокатлана и пошёл за посланником. Отец с сыном двинулись следом.
Несколько копейщиков стояли, направив тепостопилли на четырёх мокрых до нитки людей. Те дрожали от холода, но терпеливо ждали и молчали.
– Кто вы такие? – грозно спросил помощник текутли.
Гости повернулись в ответ. Красноватый свет факелов осветил их лица.
– Так ведь это сам… – хотел было воскликнуть юноша, как внезапно потерял дар речи. Челюсти будто перестали двигаться, а язык замер на месте. Парень узнал всех, но не верил своим глазам. А окружающие заметили, как статный мужчина тридцати – тридцати пяти лет, который, по-видимому, возглавлял незнакомцев, сделал странный жест рукой. Затем он многозначительно поднёс палец ко рту и произнёс:
– Тощий Волк, сейчас ты скажешь моё имя господину Уэмескицину. На ухо! И больше не скажешь ничего. Ничего лишнего! А теперь говори.
Куиллокуэтлачтли наклонился и прошептал:
– Это досточтимый сиуакоатль Истаккальцин.
– Точно? – уточнил полководец Атокатлана.
– Точно.
– А теперь, – сказал сановник, – приведите меня к текутли Чикуатемоцину.
Глава 22. Разговор об измене и спасении
Сердце Несауальтеколотля преисполнилось радостью, когда жрец увидел, с каким ликованием Тощий Волк встретил его живым. Будь они наедине, парень наверняка бы бросился обнять своего покровителя. Но присутствие важного сановника и всего войска атокатеков не позволило юноше полностью предаться счастью. Однако его глаза светились восторгом и удивлением, а лицо сияло. Воистину, такой открытый человек, как Куиллокуэтлачтли, не мог скрывать своих чувств. Истаккальцину пришлось применить силу Тлакацинакантли, дабы сохранить посещение лагеря в тайне. Однако Голодной Сове предстояло сопровождать сиуакоатля, к тому же и у него самого впереди долгожданная встреча с лучшим и единственным другом.
Когда избранники богов вошли в палатку, Чикуатемок вместо положенного поклона вскочил и встал, как вкопанный.
– Вы? Не может быть! – воскликнул Нисходящая Сипуха. – Ты всё же живой. Хвала Ипальнемоуани! – произнес он при виде верховного жертвователя Венеры.
– Нам нужно серьёзно поговорить, почтенный правитель северных земель, – начал Истаккальцин и сел на циновку.
– Простите, что не могу предложить вам кресла, господин, – опомнился текутли.
– Это не важно, – отмахнулся сановник, – речь пойдёт о спасении Тламанакальпана, а скорее всего, и твоего города тоже, Чикуатемоцин. О нашем визите никто не должен узнать, по крайней мере в ближайшем будущем. Дело обстоит так. Дворец тлатоани Уэмацина сейчас в осаде. Богомерзкие бунтари разбили лагерь прямо под его стенами. Они там живут уже несколько дней. Сейчас их предводитель Илькауалок должен быть на площади перед тремя храмами. Там два отряда не поделили оружие, награбленное из городского арсенала. Дошло до кровопролития. Теперь нечестивец пытается их успокоить. У нас есть шанс снять осаду дворца прямо сейчас. – Сиуакоатль внимательно посмотрел в глаза собеседнику. – Но мне нужно сделать всё вашими силами. Только вашими. – Он многозначительно поднял палец вверх. – Дело вот в чём. Богохульник своими лживыми речами убедил часть горожан в том, что Уэмацин собирается насаждать нашу веру силой и принуждением. Тощий Волк, должно быть, рассказал тебе, как всё произошло. Парень знает лучше меня, он видел начало мятежа своими глазами. А потому я не могу направить на разгон богохульников орлов и ягуаров. Это лишь подтвердит слова Илькауалока. Должно, всё выглядеть так, словно вы сами решили действовать без приказа. – Истаккальцин понимающе покачал головой. – Знаю, так поступать нечестно. Но обещаю, гнев тлатоани тебя не коснётся. Во-первых, я всё сделаю для твоей защиты, в крайнем случае расскажу о том, кто на самом деле отдал приказ, во-вторых, ты – его опора в северных землях, потеряй он тебя, и держава начнёт трещать по швам, Уэмацин – человек неглупый, он не сможет расстаться с таким ценным союзником, и, в-третьих, если мы сейчас не решимся, дальше вообще ничего может не быть.
Господин Белого Чертога замолк и взглянул на Нисходящую Сипуху. В глазах Сановника отражались языки пламени жаровни, а игра теней и отблесков огня придавали лицу зловещее выражение. Несауальтеколотль подумал, что в тот миг наставник стал сам похож на гневного бога.
Чикуатемок долго не отвечал. Молодой вождь смотрел грозно, исподлобья, и Голодная Сова уже начал опасаться, не хочет ли друг оскорбить сиуакоатля. Более всего служителю Венеры теперь хотелось исчезнуть из палатки правителя. Наконец владыка Атокатлана начал, голос его звучал словно камнепад на горной дороге: