– Я понял, к чему вы клоните, почтенный Истаккальцин, очень хорошо понял. Вашей хитрости завидуют койоты и лисы. Так вот зачем вы привели меня сюда. Хотите возложить на моих людей всю грязную работу. Я бывал на собраниях здесь, в Тламанакальпане. Вы говорили о том, что все народы нашей державы равны, никто не выше и не ниже другого. Вы призывали забыть постыдное слово «тоуэйо». А сейчас? Вы хотите сделать всё руками грязных диких тоуэйо. Конечно, мы же лишены морали, разума, человечности. Мы необузданны и непредсказуемы. Кому, как не нам, идти с оружием на жителей столицы? А вы, вы все, будете сидеть в золотых палатах и рассуждать о зверствах дикарей? Вы снова возведёте на престол своего любимого тлатоани. А когда он захочет покарать виновников расправы над его подданными, вам будет всё равно до каких-то там атокатеков. Более того, вы с удовольствием приберёте к рукам наши земли.
И снова тишина. У Несауальтеколотля перехватило дух. Мужчина до смерти испугался за Чикуатемока. На чьей стороне он, глава культа Венеры? Кого выбрать наставника и главу государственного совета или лучшего и единственного друга. Глаза Голодной Совы расширились и начали бегать из стороны в сторону. Дыхание сделалось прерывистым, а сердце беспокойно забилось. Наоборот, лицо Истаккальцина осталось недвижимым, словно у каменной статуи.
– Я предвидел такой поворот. Гнев твой справедлив. Поверь мне, я тоже рискую. Когда я шёл сюда, нас атаковали два раза, и только промысел Дарителя Жизни дал нам уцелеть. А то, что я делаю сейчас, – вообще измена в чистом виде. Узнай тлатоани о нашей встрече, не уверен, удастся ли мне избежать гибели. Даже если Уэмак и захочет сохранить мне жизнь, другие сановники наверняка потребуют справедливого воздаяния. Прав ты и, говоря в защиту своего народа, у жителей Тламанакальпана до сих пор не исчезли предубеждения на сей счёт. Но, если ты решишься, то твой поступок будет подобен цветочной смерти. Подумай, храбрые орлы и ягуары каждый год ложатся на жертвенный камень. Во имя чего? Во имя продолжения жизни, здесь, на земле. Вот и вы пожертвуете своим добрым именем ради нашей державы. И хоть с точки зрения закона вы поступите неправильно, убеждён, многие сочтут вас истинными героями. Соглашайся, Чикуатемоцин, я, Истаккальцин, обращаюсь к твоему лицу и твоему сердцу.
Нисходящая Сипуха встал и расправил могучие плечи. Тени, словно жрецы перед храмом, плясами на упругом торсе.
– Знаю, всё знаю, выбора у меня нет. Да, я готов принести себя в жертву ради будущего страны. Действительно, я словно сам ложусь на алтарь. Как бы ни распорядился нашими судьбами Ипальнемоуани, запомни меня и знай, кому ты обязан будущим державы, если оно всё же наступит. И ты, Несауальтеколоцин, – вождь пронзительно посмотрел на Голодную Сову, – помни, я никогда не был предателем, я всегда был и остаюсь твоим другом.
Избраннику Венеры сделалось дурно, в глазах помутилось. Кровь начала приливать к вискам и биться в жилах, словно дятел стучал о ствол кипариса.
– Я знал, что ты согласишься, Чикуатемоцин. Именно поэтому я отправил посланника к тебе, а не к другому текутли. Только ты столь благороден и отважен. Я, сиуакоатль и верховный жрец Тлакацинакантли, склоняюсь перед твоим мужеством. Обещать не могу, но в случае нашей победы я сделаю всё, чтобы тебе сохранили и титул, и владения. А уже завтра глашатаи разойдутся по кварталам столицы и объявят о поражении мятежников и о сборе жителей столицы на площади трёх храмов. Туда придёт тлатоани Уэмацин и произнесёт речь перед тламанакальтеками. Они сами изгонят мерзкого Илькауалока и покончат с интригами Ойаменауака раз и навсегда.
– Кстати, сегодня сюда приходил командир ополчения нескольких кварталов, один из отставных военных, отец Тощего Волка, – сказал владыка Атокатлана. – Предлагал помощь в освобождении дворца. Говорил, будто может собрать сто бойцов с оружием. Нужен ли он вам для ваших коварных планов?
– Да, очень кстати, – произнёс царедворец. – Пусть его позовут сюда.
Мипоцкоатль пришёл тут же. Всё время, пока владыки говорили между собой, он ждал возле палатки. Истаккальцин подробно расспросил ветерана о том, как жители города обороняются от мятежников. Говорили о патрулях, о количестве ополченцев и о вооружении. Шипящий Змей был счастлив беседовать с самим сиуакоатлем. Ему льстило такое внимание со стороны вельможной особы. Когда сановник получил все нужные сведенья, он перешёл к делу:
– Сегодня наши друзья с севера снимут осаду дворца. Я знаю, ты рвёшься в бой, похвальное стремление. Но в моём плане освобождения державы тебе уготована иная роль, не менее важная. Завтра днём тлатоани покинет дворец. Он выйдет к народу и произнесёт речь, после которой в Тламанакальпан снова вернутся мир и спокойствие. Я намерен собрать жителей города на площади трёх храмов. Там сейчас засели бунтари, туда же побегут те, кого сегодня прогонят от дворца. Я приказываю вашему отряду прибыть на площадь и следить за порядком. Не допускать стычек между сторонниками законной власти и смутьянами. Но самим ни на кого не нападать. Также вы можете привлекать других мужчин, которые придут послушать слово владыки. Тебе понятно, Мипоцкоатль?
– Да, господин, будет исполнено, – с трепетом в голосе ответил отец Тощего Волка.
– И смотри, никому не говори о том, что видел меня здесь, – добавил Истаккальцин и довольно улыбнулся.
Глава 23. Крадущиеся во тьме
Ночь, тьма, тишина. Ступая бесшумно, словно горные львы на охоте, атокатеки крались по улицам города. Тощий Волк с товарищами шёл в составе одного из отрядов, в другой возглавил сам Чикуатумок. Вождь разделил войско, решил подойти с двух направлений и не дать богохульникам сгруппироваться. Истаккальцин заставил парня снять белое тлауистли и облачиться в доспехи простого воина. Кроме того, сиуакоатль запретил пользоваться силой богов. Никто не должен узнать, что в наступлении будут участвовать члены ордена Венеры. Двигались осторожно, вперёд высылали разведчиков, старательно избегали патрулей. Путь лежал по жилым районам. Чёткая планировка кварталов помогала ориентироваться и не сбиваться с дороги. Любой шум – крик совы, шорох собаки, роющейся в отбросах, пение козодоя, хлопанье крыльев нетопыря и даже шуршание листьев под ногами – заставлял останавливаться и вглядываться во мрак. Возможно, их видели жители домов, но люди боялись подать голос и привлечь внимание, ведь никто не знает, кому служат странные вооружённые люди.
Напряжение нарастало. Однако не происходило ровным счётом ничего. Именно это и казалось Куиллокуэтлачтли странным. В столице, где скверна распространилась, как пятна по коже больного в лихорадке, за каждым углом мерещился враг. Однако кругом стояла мертвенная тишина. «Словно по Миктлану идём», – подумалось парню. Вдруг до уха донесся лёгкий шелест тончайших крыльев. Довольно крупная бабочка села на грудь. Юноша остановился и перестал дышать, он смог расслышать, как короткие лапки цепляются за волокна ткани, а мохнатое брюшко волочится по старому хлопку. Почему он не смахнул мотылька? Тощий Волк осторожно поднёс руку и погладил пушистую спинку. Насекомое не улетало. Вдруг из усиков выросла верёвка, она обогнула шею и завязалась сзади, а тельце стало холодным и превратилось в твёрдый перламутр. «Да ведь это же амулет Ицпапалотль вернулся», – понял воин. «Спасибо тебе, богиня», – почти беззвучно прошептал он в темноту ночного неба, спрятал амулет под доспехи и поспешил за товарищами.
Снова остановка.
– Через три квартала выходим на главную улицу прямо напротив резиденции Сиуакоатля, дворец тлатоани будет справа, – произнёс Тлакауэпантли, который вёл отряд. – Оттуда уже начнём строиться в боевой порядок. Будьте готовы.
Все закивали головами. Вдруг из-за туч выглянула луна, первый раз за всю ночь. Неужели холодный ветер смог прогнать облака? В слабом серебристом свете силуэты зданий показались зловещими, как отвесные скалы. На камнях блеснули капли росы. Избранник Венеры снова ощутил тревогу. От ночного холода не осталось и следа. Наоборот, по телу прокатилась волна жара, а в тесном ичкауипилли стало тяжело дышать. Тем временем ребята двинулись в путь вдвое медленнее, чем раньше. Они вытянулись друг за другом и прижались к стенам домов.
Вдруг бабочка на груди снова обожгла кожу.
– Стойте, – шепнул Тощий Волк достаточно громко, чтобы слышали все и поднял руку.
Остальные замерли и недоумённо посмотрели на юношу.
– Дальше идти нельзя. Там опасность.
– Откуда ты знаешь? – спросил один из атокатеков.
– Я чувствую. Меня предупредили боги.
– Да ну, – недоверчиво бросил северянин.
– Тихо! – оборвал его Тлакауэпантли.
– Мне кажется, на перекрёстке с главной улицей устроена засада, – произнёс Куиллокуэтлачтли. Все молчали, – Давайте сделаем вот как. Мы стоим как раз на расстоянии выстрела из атлатля. Давайте трое из нас, например, я, ты и ты, – парень показал на двух молодых воинов, – метнут по дротику. А я их зажгу силой Тлауискальпантекутли. Когда горящий дротик упадёт рядом, кто-то из них со страху да и выдаст себя.
– Хорошо! – согласились мужчины.
– Раз, два, три!
Огненные копья пронеслись в ночном небе, со стуком ударились о плиты мостовой и выбросили пучки искр. Откуда-то из-за угла послышался испуганный крик.
Подданные Чикуатемока мгновенно выстроились в линию, прикрылись щитами и выставили вперёд тепостопилли. В воздухе засвистели камни из пращей. Некоторые с грохотом врезались в чималли[119].
– Назад! – закричал кто-то, и бойцы начали отступать.
Тут же из-за домов показались мятежники. Они продолжали метать булыжники. Но те в основном пролетали мимо. Вскоре у врагов не осталось снарядов. Они схватились за дубины, кое-кто угрожающе поднял макуауитль, но лезть в бой изменники не решались. Атокатеки издали боевой клич и понеслись вперёд по улице. Первой сшибки оказалось достаточно. Не выдержав натиска, бунтари с криками помчались прочь. Кажется, кого-то ранили. Но Истаккальцин настоятельно просил по возможности никого не убивать и не брать в плен. Отряд стремительно выбежал на главную магистраль, и тут воины увидели линию противников. Смутьяны перегородили улицу поперёк. Да, приближение подданных Чикуатемока не осталось незамеченными. Они остановились. Сторонники Илькауалока тоже не двигались с места. В красном свете факелов было видно: участников осады дворца в четыре-пять раз больше, чем северян. И пусть вооружены они не так хорошо, всё же у многих копья, дубины, атлатли и пращи. Где же вторая часть армии текутли? Должно быть, группа Тощего Волка пришла ко дворцу первой. Или остальные попали в засаду?