А вот еще одно забавное происшествие, – Физик перелистнул несколько страниц:
«Психологически интересный случай произошел со мной в Париже. Это было нашумевшее в двадцатых годах дело банкира Денадье. Денадье был очень богатый и очень скупой человек. В уже достаточно преклонных годах после смерти жены он женился вторично на совсем молодой женщине, прельстившейся его богатством. Была у него дочь, также недовольная своей жизнью: тех средств, которые ей отпускал отец, ей явно не хватало. Эти трое таких разных, хотя и находящихся в близком родстве людей и были единственными обладателями виллы Денадье. Прислуга была приходящей, и на ночь никто из посторонних в доме Денадье не оставался.
А между тем там начали твориться довольно-таки странные вещи. Началось с того, что однажды вечером оставшийся в одиночестве Денадье вдруг увидел, что висящий у него в комнате портрет его первой жены качнулся сначала в одну, потом в другую сторону. В испуге широко вытаращенными глазами уставился он на портрет. Ему показалось, что его покойная жена чуть двинула головой, руками, какое-то движение пробежало по ее лицу. Возникло впечатление, что она хочет выпрыгнуть из рамки, но не может этого сделать, и поэтому портрет раскачивается.
Легко представить, какое впечатление произвело это на суеверного пожилого человека. Он не смог подняться с кресла. Закрыв глаза, он начал кричать. Только через полчаса, а то и позже – Денадье не смотрел на часы – на его крик прибежали вернувшиеся к этому времени из театра жена и дочь… С тех пор портрет начал подмигивать и качаться каждую ночь. Это сопровождалось нередко стуком в стену в том месте, где висел портрет. По характеру звуков казалось, что они рождаются внутри стены. И еще одна деталь: обычно вся эта чертовщина происходила именно тогда, когда ни жены, ни дочери не было дома. В их присутствии портрет вел себя нормально».
Физик с усмешкой посмотрел на психолога:
– У сэра Артура подобные сцены выглядят куда более убедительно! К тому же несравненный Конан Дойль в своей бессмертной эпопее о знаменитом сыщике выписывает их куда более психологически и криминалистически грамотно.
«Денадье обратился в полицию. Ночью тайно от всех у него в комнате остался детектив. В урочное время портрет начал качаться и раздался стук. Несмутившийся детектив двинулся к портрету, но в самый неподходящий момент он обо что-то споткнулся, упал и вывихнул себе ногу. Тогда убежденность, что в этом деле замешана нечистая сила, стала всеобщей. Полиция отступилась. Денадье был предоставлен своей судьбе и „нечистой силе“.
Тогда-то я и заинтересовался этим случаем, узнав о нем из газет. Надо ли повторять, что я с детских лет не верил ни в какие сверхъестественные силы. Префект парижской полиции порекомендовал меня Денадье. Тайно ото всех я остался в его комнате в первый же вечер; несчастный человек был близок к сумасшествию, но не соглашался снять портрет своей первой жены. Несмотря на свою повторную женитьбу, он свято хранил память о ней. Откладывать дело было нельзя, уже завтра могло быть поздно. Бедный Денадье мог сойти с ума или умереть от страха каждую минуту. Он сообщил мне, что в доме никого нет: жена и дочь уехали в театр. Все способствовало тому, чтобы таинственное явление произошло».
Ну прямо-таки буквальный пересказ «Пестрой ленты», – Психолог озадаченно почесал кончик своего длинного носа. – Наверное, кто-то из составителей «мемуаров» в отрочестве сильно увлекался похождениями Шерлока Холмса.
«Мы выключили свет. Я сразу же почувствовал, что вилла отнюдь не пуста. Очень скоро я понял, что в соседней комнате – комнате дочери – кто-то есть. И почти тотчас же раздался стук в стену. Одновременно я увидел в слабом свете лунных лучей, падавших в окно, что портрет качается. Честно сказать, это было довольно зловещее зрелище. Обмякший Денадье, неспособный пошевелить ни одним членом, бессильно лежал в кресле.
Очень осторожно, пробираясь на цыпочках вдоль стенки, чтобы не оказаться в положении вывихнувшего ногу детектива, я пробрался к двери и вышел в коридор. Затем я подошел к соседней двери в комнату дочери и постучал в нее. Стук в стенку комнаты Денадье сразу прекратился. Очень настойчиво я постучал снова и, сильно нажав плечом, открыл дверь. Сорванная задвижка, звякнув, упала на пол. В комнате на кровати лежала молодая женщина. Она делала вид, что только что проснулась. «Вы же в театре, мадемуазель, – сказал я. – Как вы очутились здесь?..» Я следил за лихорадочной путаницей ее мыслей, читая их. Через несколько мгновений мне стал ясен весь тайный механизм преступления.
Дочь и мачеха, оказывается, давно уже нашли общий язык. Обеих не устраивал тот скромный образ жизни, который вел сам Денадье и который вынуждены были вести с ним и они. Обе молодые женщины мечтали овладеть миллионами банкира и избрали показавшийся им наиболее легким и безопасным способ: довести старого, больного человека до сумасшествия. Для этого был сконструирован тайный механизм, приводивший в движение висевший в комнате Денадье портрет. Я испытал истинное наслаждение, когда префект в эту же ночь по моему телефонному вызову прислал полицейских и обе преступницы были арестованы».
Здесь все то же, – Психолог удручающе развел руками. – Под вопросом все: и «парижские гастроли», и знакомство с префектом, да и « нашумевшее в двадцатых годах дело банкира Денадье» невозможно отыскать в архивах парижской мэрии.
Все очень просто, – неожиданно рассмеялся Физик, – таинственность и мистический туман окутывает не только суть магии экстрасенсорного восприятия, но и само происхождение историй о «чудесном погружении» в мысли и чувства окружающих. Впрочем, в сплошной вымысел о похождении «магнетического сыщика-факира» создатели мемуаров изредка пытаются добавить и правдоподобные сведения:
«Были в моей „сыщицкой“ деятельности и совсем курьезные случаи. Вот несколько эпизодов, случившихся со мной в разные годы в Польше во время выступлений с психологическими опытами… Первый случай прост и ординарен. Выполняя очередное задание индуктора, подхожу к молодому человеку, сидящему в одном из первых рядов, и говорю ему:
– Разрешите внутренний карман вашего пиджака…
Вижу, что-то очень уж он испуган. Прислушиваюсь… И понимаю: передо мной преступник. Кармана не показывает. Тогда я подзываю присутствующего здесь же полицейского. Ему помогают несколько мужчин. Оказывается, у молодого человека во внутреннем кармане спрятан наркотик. Его арестовали, а затем вскрыли целую организацию подпольных торговцев наркотиками.
Конечно, это разоблачение произошло в значительной мере случайно. Скомандуй мне индуктор пойти к другому человеку – я бы никакого внимания не обратил на этого пришедшего на мой сеанс негодяя…»
Однажды в Белостоке у жены одного польского журналиста пропало бриллиантовое кольцо. Он пригласил к себе меня. Мне не составило труда выяснить, что кольцо похитила прислуга. Я был также убежден, что это кольцо было передано другому человеку и найти его я не смогу.
Тогда я прибег к хитрости. Громко, чтобы прислуга слышала, я сказал журналисту:
– Друг мой! Стоит ли беспокоиться из-за фальшивого стеклышка? Твое кольцо стоило тебе максимум пять злотых, а продать ты его и за полтора злотых не смог бы. Ну выгони прислугу. Ну позови полицию. Только из-за чего весь этот шум? Подумай! К тому же, по всей вероятности, оно валяется где-нибудь на полу. Кому эта дрянь нужна?!
Через несколько часов кольцо (а в нем бриллиант в три карата) было найдено в углу в гостиной.
А вот, – Физик поднял вверх палец, – нечто полностью противоположное, некое «психическое дальновидение» без всякого индуктора:
«В маленькое польское местечко приехал богатый американец. Разумеется, он был принят в „лучших домах“, вскоре влюбился в прелестную шестнадцатилетнюю девушку и сделал ей предложение, присовокупив к нему бриллиантовое кольцо для невесты. Надо ли добавлять, что, подкрепленное столь весомым подарком, предложение было немедленно принято. Да и как могло быть иначе! Ведь богатый американец в панской Польше был таким же сказочным персонажем, как прекрасный принц. Но как раз в это время в эти края занесла меня с моими опытами беспокойная судьба гастролера.
Родители девушки пришли ко мне и все мне рассказали. Что-то не понравилось мне в этом человеке, виденном вскользь и издали. Я попросил, чтобы его привели на мое выступление. Он пришел. Держал себя вызывающе. Бросал реплики, сидел развалясь. А когда я обратился непосредственно к нему с каким-то вопросом, он встал и двинулся к выходу из зала. Но мне уже многое было ясно. Я крикнул:
– Посмотрите у него в карманах.
«Американца», несмотря на его сопротивление, остановили. Из одного кармана извлекли несколько паспортов на разные фамилии, но с одной и той же фотографией. Все это были паспорта холостых людей. Из другого – пачку порнографических фотографий. Этого было достаточно. «Американца» арестовали. Он оказался членом шайки, поставляющей красивых девушек публичным домам Аргентины. Хочу к этому добавить одно: пусть не подумает читатель, что «натпинкертонство» стало чуть ли не моей второй профессией. Просто я собрал здесь, на нескольких страницах, случаи, происшедшие со мной в течение многих лет. И еще: никогда в жизни я не сотрудничал ни с полицией, ни с какими бы то ни было частными или государственными организациями сыска, хотя предложения такого рода мне делались неоднократно. Все, что я делал, я делал на свой риск и страх, на свою личную ответственность, используя главным образом свои способности и стремясь только к торжеству справедливости».
– Я все время думаю о том, какое странное положение в методах психического воздействия нашего героя занимало собственно внушение, – Психолог достал с книжной полки объемный фолиант с вытесненным на обложке профилем великого психофизиолога с окладистой бородой. – Вот академик Бехтерев считал гипноз своеобразным видом естественного сна. Он полагал, что разница между гипнозом и естественным сном состоит лишь в условии вызывания гипноза как искусственного усыпления, связанного с усиливающими внушение эмоциями ожидания. При этом Бехтерев рассматривал гипноз как искусственный физиологический тормозной рефлекс в сочетании с подавлением доминанты активного сосредоточения. Подавлению сосредоточения внимания Владимир Михайлович придавал очень большое значение, поскольку считал, что для успешного внушения крайне необходимо ослабить активное внимание. По его словам, суть гипноза представляет собой «биологическое состояние тормозного характера, сопровождающееся подавлением личных рефлексов»