– Хорошо, товарищ Сталин. Спасибо.
– Жена довольна? – Сталин усмехнулся.
– Да, товарищ Сталин. Она очень довольна.
– Товарищ Берия предложит вам одну работу.. Посмотрите. Может быть, сможете. Если нет, продолжайте работать… артистом… – Сталин вновь широко улыбнулся, – если не хотите работать артистом при товарище Сталине.
– Я не сказал, что не хочу, товарищ Сталин… – привстал со стула Мессинг.
– Зато я понял… Я ведь тоже немного телепат, товарищ Мессинг, хе-хе-хе… – негромко рассмеялся Сталин. – Что ж, хочу пожелать вам успеха. Товарищ Поскребышев даст вам номер моего прямого телефона. Случится что-нибудь – звоните, не бойтесь.
– Иногда он становится страшным. Вот подходит – и у меня жар в груди, и вдруг больно становится, понимаешь?
– Больно? – испуганно переспросила Аида Михайловна.
– Нуда! Будто, приступ стенокардии, понимаешь? Отходит от меня и – все нормально.
– У него такое сильное энергетическое поле?
– По-видимому.. – Вольф Григорьевич налил себе в чашку заварки из чайничка, добавил кипятку из большого чайника, зачерпнул ложку варенья из вазочки, размешал. Отхлебнув глоток чая, проговорил задумчиво: – Примерно то же самое я ощущал, когда разговаривал с Гитлером…
– С Гитлером? – еще больше испугалась Аида Михайловна. – Ты никогда мне не рассказывал, что разговаривал с Гитлером.
– Ну что ты так испугалась, Аидочка? – улыбнулся Мессинг. – Гитлер, Геббельс… Канарис – это все в прошлом…
– А Сталин и Берия – в будущем? – уже сухо спросила Аида Михайловна.
– Сталин – это совсем другое… – нахмурился Мессинг. – По крайней мере, у меня есть к нему чувство доверия… Не знаю почему, но есть… Может, он мне его внушил? – Мессинг посмотрел на жену с веселой улыбкой.
Аида не ответила, тоже зачерпнула из вазочки ложку варенья и стала маленькими глоточками пить чай.
– Ладно, давай о другом… Вот что мне пришло в голову. У меня скопилось немало денег на сберкнижке. Я ведь очень мало тратил и даже за три года сумма набежала немалая… а сейчас, когда идет такая страшная война… отечественная война.
– Я все понимаю, Вольф… – Аида Михайловна улыбнулась и положила руку на руку мужа. – За это я тебя и люблю…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
– Замечательный поступок, а? – весело сказал Берия, разглядывая Мессинга, сидевшего в кресле у невысокого столика. – Поступок настоящего советского человека! Передать свои трудовые сбережения на строительство боевого самолета! Выходит, советская власть вам хорошо платит за ваши фокусы, товарищ Мессинг?
– Хорошо платит.
– А там… за границей… вам хорошо платили? – прищурился Берия. – Много платили, а, товарищ Мессинг?
– Много…
– Наверное, миллионы, да? – В глазах Берии вспыхнул жадный интерес.
– Да, у меня было много миллионов долларов, – ответил Мессинг.
Сидевшие за столом три офицера – два полковника и подполковник – молча переглянулись.
– Сколько же миллионом долларов у тебя было, товарищ Мессинг? – после паузы спросил Берия.
– Не знаю точно. Дела вел мой импресарио. Его убили фашисты в Варшаве. Думаю, миллионов двадцать-тридцать было…
– Где? На счете в каком-нибудь швейцарском банке? – быстро спросил Берия.
– Честное слово, не знаю… Возможно, в швейцарском… может, и в Париже или в Лондоне…
– Ну не может так быть, товарищ Мессинг, чтобы я зарабатывал деньги и не знал, где импресарио их хранит. Да что я, последний дурак буду, а?
– Он никогда меня не обманывал, – ответил Мессинг. – Его убили фашисты. Это произошло неожиданно, на улице в Варшаве… Об этих деньгах я больше никогда не думал…
– Да кто тебе поверит, товарищ Мессинг? – И Берия захохотал.
Негромко рассмеялись сидевшие за столом офицеры. Хохот наркома резко оборвался. Берия серьезно посмотрел на Мессинга:
– Если в швейцарском – никуда они не денутся. Война кончится, мы тогда твоими миллионами займемся, товарищ Мессинг. Она ведь в мае сорок пятого кончится? Так ты обещал товарищу Сталину и всему советскому народу?
– Да… в мае сорок пятого, товарищ Берия… – Мессинг облизнул пересохшие губы
– Смотри, если обманешь… знаешь, что с тобой будет?! – Берия шутливо погрозил Мессингу пальцем и снова захохотал.
Два полковника и подполковник вновь негромко рассмеялись, посматривая на Мессинга, и взгляды их не обещали ничего хорошего.
На заснеженном военном аэродроме мела поземка. Группа людей в шинелях и темных пальто с меховыми воротниками стояла у приземистого и длинного бревенчатого здания. Рядом со зданием находились несколько зенитных установок и полосатый конус для указания направления ветра. На кромке поля напротив маячили длинные ряды ангаров, рядом с ними несколько самолетов. По полю в разных направлениях сновали люди, проехали два бензовоза, полуторка, груженная какими-то ящиками.
Неподалеку от того места, где стояла группа людей, почти посередине поля готовился к полету штурмовик «Илюшин», и около него возились три человека в летных меховых комбинезонах.
В небе загудело, гул приблизился, и скоро из мутной пелены облаков вынырнул самолет и, опуская нос, зашел на посадку. Через пару минут он уже катил по аэродрому, поднимая клубы снежной пыли.
Люди в шинелях и штатских пальто медленно двинулись по направлению к «ИЛу». В середине группы шагал Мессинг. Он шел, наклонив вперед голову и придерживая шляпу, чтобы ее не сдуло ветром.
Подошли совсем близко, остановились, негромко переговариваясь.
– Вольф Григорьевич, посмотрите, что на фюзеляже написано? Видите?
– Плоховато вижу… – Вглядываясь в штурмовик, пробормотал Мессинг.
– А вы присмотритесь, присмотритесь, – с улыбкой посоветовал усатый человек в генеральской шинели и серой смушковой папахе.
Мессинг пригляделся и сквозь снежную пелену различил на боку самолета большие красные буквы: «ВОЛЬФ МЕССИНГ». Он несколько растерянно посмотрел на генерала:
– Мне кажется, это лишнее…
Вот уж нет, Вольф Григорьевич! – весело возразил генерал. – Гитлер объявил награду за вашу голову. И все фрицы в армии это знают. И летчики в том числе. Вот пусть и любуются в небе. Они наверняка знают о ваших способностях – вот и будете на них страх наводить! – генерал рассмеялся и протянул Мессингу небольшую красную папку с тисненым золотым гербом СССР.
– Что это?
– Сейчас летчик подойдет, который будет воевать на вашем самолете, – вот вы ему и вручите эту грамоту владельца.
Из кабины штурмовика вылез летчик в меховом комбинезоне и летном шлеме, спрыгнул на бетонку и быстро пошел к ним. Подойдя, он вскинул руку к виску и отрапортовал:
– Товарищ генерал, осмотр штурмовика «Илюшин» закончил. Машина в полном порядке. К вылету готов. Капитан Ковалев!
– Хорошо, капитан. Вот послушай, что тебе на дорожку сам товарищ Мессинг скажет.
Мессинг растерянно посмотрел на капитана Ковалева, кашлянул в кулак и проговорил:
– Я очень рад, что вы будете летать на этом самолете. Воюйте хорошо, товарищ капитан… как надо воюйте… Я всегда буду думать о вас. – И Мессинг зачем-то посмотрел на генерала, словно спрашивал у него: правильно он говорит?
– Слышал, капитан? Товарищ Мессинг будет о тебе думать. Значит, будешь жечь фашистов в небе на все двести! С удвоенной силой! Я в тебе уверен.
– Служу Советскому Союзу, – рявкнул капитан Ковалев.
Мессинг протянул ему красную папку:
– Вот держите… сказали вам передать…
Ковалев взял папку, долго тряс руку Мессингу:
– Вот вы какой, товарищ Мессинг… а ребята тут всякое про вас рассказывали… будто вы сквозь время видите… и все про всех знаете…
– Да ну… – улыбнулся Мессинг. – Сочиняют ваши ребята…
– Товарищ генерал, разрешите взлетать?
– Разрешаю. Воюй, капитан! Штурмовик у тебя в руках особенный. Об этом штурмовике сам товарищ Сталин знает. Так что не подкачай.
– Есть не подкачать, товарищ генерал! – вновь вскинул руку к виску Ковалев.
И пошел обратно к самолету.
Все стояли и смотрели, как Ковалев вернулся к «Илюшину», взобрался по стремянке в кабину, механик спустился с крыла. И дверца захлопнулась.
Зафыркал, заревел двигатель самолета, крутнулись и превратили в сплошной серебряный круг винты. Машина вздрогнула и медленно тронулась с места, покатила к взлетной полосе, набирая скорость, все быстрее и быстрее…
– Он сразу на фронт? – спросил Мессинг.
– На фронт. В воздушную армию генерала Громова.
Штурмовик оторвался от земли и, мигая красными огнями, медленно пошел вверх, в мутное белесое небо.
Подмосковная проселочная дорога петляла от шоссе через густой березовый лес. В голых черных сучьях запуталось белое холодное солнце. Черная «эмка» быстро ехала по укатанному снежнику.
Скоро березняк поредел и показался высокий бревенчатый забор, сторожевые вышки, тяжелые тесовые ворота и небольшой домик КПП. За забором виднелась длинная высокая крыша какого-то двухэтажного строения.
Из домика КПП вышли два автоматчика в полушубках. Один остановился перед шлагбаумом, поджидая катившую к нему машину.
Полковник НКВД Федюнин, доверенное лицо Лаврентия Павловича Берии, опустил стекло машины и спросил у охранника с погонами лейтенанта:
– Нефедов здесь?
– Так точно, товарищ полковник, – козырнул лейтенант и стал поднимать шлагбаум.
«Эмка» въехала на территорию, подкатила к двухэтажному бревенчатому зданию, остановилась у подъезда. Первым из машины выбрался полковник Федюнин. Новенькие полковничьи погоны сверкали на солнце. Следом за ним из машины вылез Мессинг, потопал ногами, разгоняя кровь. Твердый снег громко скрипел под подошвами.
По расчищенной дорожке они пошли к зданию, на дверях которого не было никаких вывесок.
На вахте у входа сидел молодой парень с лейтенантскими погонами. При появлении полковника Федюнина и Мессинга лейтенант вскочил со стула, вытянулся, отдал честь.