Причиной такого распространения татарского костюма могло быть то, что татарские портные странствовали по русским деревням, продавая там обувь и одежду в татарском вкусе. Татарские ткацкие станки, как правило, были шире, чем русские крестьянские станки, и на них можно было ткать более широкую одежду. Самая распространенная крестьянская обувь производилась из лыка (обычно липового) и носилась с хлопковыми обмотками; кожаная обувь была только у богатых крестьян. Татары славились искусно украшенной кожаной обувью, часто раскрашенной, но стоила она дорого. Татары носили особые квадратные шапки, которые на ярмарках покупали и россияне. Замужние женщины независимо от национальности носили сложные головные уборы. Татарские женщины, например, носили маленькие шапочки-калфаки с декоративной лентой. У крещеных татар появились свои элементы национального костюма, однако и мужчины, и женщины носили длинные татарские халаты, а незамужние девушки – калфаки[507] с лентами, часто украшенными монетами.
Народные празднества русских (и украинских) крестьян совпадали с крупнейшими христианскими праздниками. Святки проходили в январе – от православного Рождества до Крещения; это было время традиционных песен, танцев и игр молодежи, которые наряжались как могли и пользовались случаем, чтобы познакомиться друг с другом. Эти праздники описывались в Поволжье в течение всего XIX века и практически не отличались от аналогичных торжеств в Центральной России, хотя в отдельных деревнях могли существовать свои костюмы и традиции.
По всей Российской империи православные праздновали Масленицу перед началом Великого поста. Торжества в Среднем Поволжье включали в себя катание на санях и другие забавы: жгли костры, готовили особую еду. Они мало отличались от соответствующих празднеств в центре и на севере России. При праздновании Пасхи тоже готовили ритуальную еду и обменивались крашеными яйцами. В Поволжье развились и некоторые собственные ритуалы: например, в Чистопольском уезде играли в изобретенную здесь игру с мячом, здесь придумали и особые местные блюда, которые подавались на крупных праздниках, на свадьбах и по другим важным семейным поводам.
Трудно понять, насколько эти празднества затрагивали жизнь нерусского и в особенности нехристианского населения. Особенно сложно выяснить культурные традиции крещеных татар. В конце XIX века русские этнографы записали множество обычаев крестьян Российской империи, в том числе и поволжских; однако они не всегда проводили разграничение между крещеными татарами и другими христианами. Крещеные татары участвовали в православных праздниках, но сохраняли связь и с татарскими – и, как утверждалось, участвовали в главном из татарских праздников – Сабантуе (см. ниже)[508].
Марийские и чувашские крестьяне имели традиционные шаманистские верования, и, как мы могли убедиться в предыдущей главе, их обращение в православие часто было чисто номинальным. В некоторых деревнях, особенно отдаленных, их древние языческие ритуалы прекрасно сосуществовали с православными праздниками. Исследователь мордовских обычаев М. Е. Евсеев вспоминал, как в его детстве мордвины во время уборки урожая призывали помощь своих древних богов[509]. В любом случае провести границу между христианскими и языческими праздниками иногда очень сложно, потому что православные праздники часто совпадали с наступлением нового времени года, солнцестоянием или определенным моментом сельскохозяйственного календаря. Религиозные традиции совпадали – как совпадают и сейчас, причем далеко не только в России – со старыми, дохристианскими ритуалами. Святки были древним языческим праздником, который в итоге наложился на Рождество, а многие пасхальные ритуалы в православных церквях связаны с наступлением весны и зарождением новой жизни, как и в Центральной и Западной Европе.
Все крестьяне любой веры (да и не только крестьяне) верили в «злых духов» и «дурной глаз», имели свои суеверия и волшебные ритуалы, которые позволяют удовлетворить главные человеческие потребности: найти жену или мужа, стать счастливым, исцелиться от болезней, отомстить врагам и т. д. Эти верования могли порой сочетаться самым причудливым образом, что и записал в начале XX века чувашский православный священник: «В моем приходе есть одна женщина, ревностная христианка, у мужа которой была эпилепсия. Она отслужила [заказала] отчитку в церкви, но когда это не помогло, то обратилась к юмзе [шаману]. Потом она повела своего мужа за 12 верст к татарскому мулле. И, наконец, снова вернулась ко мне»[510].
Есть свидетельства того, что русские и нерусские – возможно, христиане и нехристиане – участвовали в праздниках друг друга в Поволжье. Утверждалось, что русские крестьяне дарили в православные праздники подарки не только единоверцам, но и татарам. В лошадиных бегах на Масленицу могли принимать участие чуваши, марийцы и татары, не все из которых были христианами. На Масленицу происходили также кулачные бои на широком открытом месте; порой бои имели массовый характер – между деревнями или представителями разных национальностей. Некоторые праздники, впрочем, не были связаны с отдельной религией или национальностью. Например, именины царей могли праздновать люди любой веры. Все мужчины всех национальностей, в том числе татары и калмыки, как правило, умели играть в шахматы.
Русские могли участвовать в крупных татарских национальных праздниках, таких как Сабантуй и Джиен. Сабантуй знаменовал собой начало самой важной стадии сельскохозяйственных работ – он наступал перед посевом яровых и, таким образом, часто совпадал с пасхальными праздниками у русских. Как и на Пасху, на Сабантуй дарили крашеные яйца, хотя в некоторых татарских общинах специально выбирали другие дни для обмена подарками – для отличия от Пасхи. Джиен праздновался между окончанием посевной и началом уборочной, когда в крестьянских работах наступал перерыв. На Джиен происходили лошадиные бега, соревнования по борьбе, пели песни и готовили традиционные блюда. Ни один из этих праздников не имел четкой даты, так что крещеные татары тоже могли по-своему праздновать Сабантуй: он обычно устраивался на Пасху, так что можно было отметить как православную, так и татарскую идентичность общины. Джиен в деревнях крещеных татар часто отмечали в день одного из христианских святых[511].
Ограниченное участие нехристиан в татарских праздниках не означало, что у мусульман не было собственных религиозных праздников. Священные для мусульман дни – праздник окончания поста (Ураза-байрам) и праздник жертвоприношения (Курбан-байрам), а также ключевые даты в истории ислама и жизни пророка Мухаммеда – были исключительно исламскими. У татар были свои музыкальные инструменты, на важнейших семейных мероприятиях, в том числе свадьбах, играли традиционную музыку и пели татарские песни.
Немецкие колонисты были христианами, но свои праздники отмечали отдельно. У них была особая праздничная еда, которая часто происходила из их деревень в Германии (где порой бывала полностью забыта). Чуваши, марийцы и удмурты вступали в контакты с татарами и заимствовали их традиции, особенно там, где проживало много татар. Священник из Тетюшинского уезда Казанской губернии в конце XIX века отмечал влияние татар на их чувашских соседей. По его словам, чуваши пели татарские песни, усваивали татарские блюда и даже усы носили «на татарский манер»[512].
В течение XVIII – первой половины XIX века в жизни крестьян – государственных и крепостных, русских и нерусских – почти не было больших перемен. Серьезные попытки изменить обязанности крестьян и образ их жизни начались лишь после 1861 года. Об этом пойдет речь в главе 12.
Глава 9Волжский город
Существовало ли такое понятие, как типичный поволжский город? На первый взгляд между такими историческими русскими городами, как Тверь, Ярославль и Кострома в сердце старой России, городами, основанными как форпосты для контроля над ключевыми пунктами реки, такими как Саратов и Самара, и нерусскими городами, возникшими или развивавшимися в период Золотой Орды, общего было мало. Однако они все были связаны торговлей вниз и вверх по реке, которая подразумевала перемещение не только товаров, но и людей. Все города в Российской империи формировались с учетом требований российского правительства. Однако поволжские города сильно отличались по своему этническому составу. Среди их жителей были нерусские, нехристиане и неправославные. Это оказывало воздействие практически на все аспекты жизни городов, включая их внешний облик, занятия городских жителей, городское управление и культуру. Астрахань была уникальна по своему национальному составу, и о ней речь в конце этой главы пойдет отдельно.
Города строились по берегам Волги, обычно при впадении в нее другой реки: Оки (Нижний Новгород), Казанки (Казань), Которосли (Ярославль), Тверцы (Тверь). Города могли стоять и на высоком (правом), и на низменном (левом) берегу, но лишь города на Верхней Волге, где река была уже, могли быть расположены на обоих берегах. На Средней и Нижней Волге ширина реки одновременно соединяла и разделяла города: суда ходили по реке вверх-вниз, но жителям города часто бывало очень трудно пересечь реку, и они редко имели такое желание, если другой берег был мало заселен. В любом случае дороги шли по тому берегу, где находился город. Строительство первых железнодорожных, а затем и автодорожных мостов через Волгу наконец соединило берега, но города по-прежнему развивались только на одном из них. Даже сейчас на Средней и Нижней Волге сравнительно мало мостов, даже в крупных городах.
Маленький Ржев (его население в начале XX века составляло 22 тысячи человек), первый город вниз по течению Волги от истока на Валдайской возвышенности, был построен на обоих берегах реки: его центр находится на высоком берегу и сначала сообщался с другим берегом деревянным наплавным мостом. Тверь стала первым крупным городом на Верхней Волге; планы начала XIX века, созданные в процессе перестройки после обширного пожара, показывают, что она строилась примерно одинаково на обоих берегах, хотя главные административные здания до сих пор находятся на правом, южном, берегу. Берега были соединены понтонным мостом, пока в 1898 году не был построен «старый мост». В конце XVIII века Тверь была одним из важнейших провинциальных городов, губернатором здесь был реформатор Яков Сиверс