В мае 1931 г. на заседании Временного технического совета для возведения Дворца единогласно был выбран Охотный ряд. Но Совет строительства (то есть товарищ Сталин) с этим вариантом не согласился и повелел вновь собраться и обсудить все возможные варианты. Вновь принялись заседать и решили: «…признать как более или менее вероятные точки строительства Дворца Советов – Китай‑город, затем Охотный ряд, и Болото и на последнем месте храм Христа Спасителя».
Разрушение храма Христа Спасителя
Но и это решение Сталина не устроило. С упорством, достойным лучшего применения, он заставляет членов технического совета еще раз «посовещаться». Но на этот раз в своем кремлевском кабинете. В начале июня 1931 г. в Кремле, на заседании под председательством Сталина и с участием членов политбюро – Молотова, Кагановича, Ворошилова, а также ведущих советских зодчих и одного иностранного, порешили: Дворец Советов строить на Волхонке. Тогда и была предрешена судьба храма Христа Спасителя.
Удивительно, как быстро был снесен храм – 5 декабря 1931 г. – не прошло и полугода. Складывается впечатление, что Сталин был одержим прежде всего идеей сноса храма Христа Спасителя, а не строительством дворца‑небоскреба. Для чего вождь и устроил всю эту катавасию с непрекращающимися заседаниями. Но что интересно: сам он не хотел публично объявлять свою волю. А члены технического совета (вот неразумные!) никак не могли догадаться, чего хочет товарищ Сталин. И только в результате его личного «воздействия» на кроликов‑архитекторов нужное решение удалось из них выдавить.
Конкурс на проект Дворца Советов объявили в 1931 г., и проходил он в несколько этапов, включая предварительный и всесоюзный открытые конкурсы, на которых архитекторы были призваны воплотить образ «трибуны трибун», «пролетарского чуда», «всесоюзной вышки, откуда… мощным кличем не раз на весь мир прогремит наших слов динамит» – это слова Демьяна Бедного, как всегда оперативно и незатейливо откликнувшегося на очередной призыв партии и правительства.
В одном из постановлений Совета строительства говорилось: «Здание Дворца Советов должно быть размещено на площади открыто, и ограждение ее колоннадами или другими сооружениями, нарушающими впечатление открытого расположения, не допускается. Преобладающую во многих проектах приземистость здания необходимо преодолеть смелой высотной композицией сооружения. При этом желательно дать зданию завершающее возглавление и вместе с тем избежать в оформлении храмовых мотивов. Монументальность, простота, цельность и изящество архитектурного оформления Дворца Советов, долженствующего отражать величие нашей социалистической стройки, не нашли своего законченного решения ни в одном из представленных проектов. Не предрешая определенного стиля, Совет строительства считает, что поиски должны быть направлены к использованию как новых, так и лучших приемов классической архитектуры…»
При дальнейшем уточнении задач строительства, сформулированном в сталинских указаниях, предполагалось, что здание дворца не только впишется в окружающую городскую среду, но также будет доминировать в ней своей высотной композицией, окруженной открытой площадью для шествий и демонстраций. Внутри дворец должен был включать в себя большой круглый зал для партийных съездов на 21 тысячу человек и несколько малых залов.
Несмотря на отбор, на второй тур конкурса было представлено 160 проектов, включая 12 заказных и 24 внеконкурсных, а также 112 проектных предложений; 24 предложения поступило от иностранных участников, среди которых были всемирно известные архитекторы: Ш. Ле Корбюзье, В. Гропиус, Э. Мендельсон. Ясно обозначившийся к этому времени поворот советской архитектуры к классическому наследию прошлого обусловил и выбор победителей. В феврале 1932 г. высшие премии были присуждены архитекторам И. Жолтовскому, Б. Иофану, Г. Гамильтону (США).
Какому же из трех вариантов отдает предпочтение Сталин? Открыто, на публике своих пристрастий он не высказывает, но с товарищами по политбюро откровенничает:
«Из всех планов Дворца Советов план Иофана – лучший. Проект Жолтовского смахивает на Ноев ковчег. Проект Щусева – тот же собор Христа Спасителя, но без креста («пока что»). Возможно, что Щусев надеется «дополнить «потом» крестом. Надо бы (по моему мнению) обязать Иофана:
а) не отделять малый зал от большого, а совместить их согласно задания правительства;
б) верхушку Дворца оформить, продолжив ее ввысь в виде высокой колонны (я имею в виду колонну такой формы, какая была у Иофана в его первом проекте);
в) над колонной поставить серп и молот, освещающийся изнутри электричеством;
г) если по техническим соображениям нельзя поднять колонну над Дворцом, – поставить колонну возле (около) Дворца, если можно, вышиной в Эйфелеву башню, или немного выше;
д) перед Дворцом поставить три памятника (Марксу, Энгельсу, Ленину)».
Неудивительно, что в мае 1933 г. Совет строительства Дворца Советов принял за основу проект Бориса Иофана. Таков был и окончательный выбор Сталина. Но работа Иофана не была признана полностью совершенной. На основе доработок, которые он должен был внести в свой проект, предполагалось в результате создать своего рода идеальный дворец: «На заседании Совета строительства, руководимого В.М. Молотовым, была высказана и сформулирована плодотворная и смелая идея синтеза двух искусств – архитектуры и скульптуры. В международных рекордах советских летчиков, в борьбе за урожай на советских полях – во всем воплощена мудрость, во всем живет гений великого вождя народов – Сталина. В этом залог успеха каждого советского начинания.
Товарищ Сталин вдохновляет и коллектив строителей Дворца Советов внимательным словом, мудрыми практическими указаниями. Надо рассматривать Дворец Советов как памятник Ленину. Поэтому не надо бояться высоты. Идти в высоту. В высоте, верхних ярусах, Дворец должен быть круглым, а не прямоугольным, – и этим отличаться от обычных дворцовых зданий. Надо завершить здание мощной скульптурой Ленина.
Нужно поставить над Дворцом такую статую, которая бы размерами и формой гармонировала со всем зданием, не подавляла его. Размеры статуи надо найти в союзе двух искусств. Пятьдесят метров. Семьдесят пять метров. Может быть, больше…
На устоях круглых башенных ярусов, ниже статуи Ильича, нужно поставить четыре скульптурные группы – они должны выразить идеи международной солидарности пролетариата, идеи Коммунистического Интернационала.
Все эти предложения товарища Сталина были решением единственно возможным, единым и целостным. Оно вытекало из принципиальных разногласий творческого коллектива, оно снимало эти разногласия и открывало путь дальнейшим плодотворным исканиям. Как только было решено, что Дворец Советов – это памятник Ленину… творческие устремления архитекторов приобрели конкретность, цель стала понятна и ясна», – читаем мы в книге Н. Атарова «Дворец Советов» 1940 г.
Итак, одно из принципиальнейших сталинских указаний – водрузить сверху еще и советский вариант колосса родосского – памятник Ленину высотой до 100 метров. По мнению товарища Сталина, так будет красиво. Окончательную доработку проекта, утвержденного в феврале 1934 г., Иофан закончил вместе с В. Щуко и В. Гельфрейхом.
Последний вариант Дворца Советов выглядел как самое большое здание на земле. Его высота должна была достигать 415 метров при общем объеме 7500 тысяч кубометров – выше самых высоких сооружений своего времени: Эйфелевой башни и небоскреба Эмпайр‑Стейт‑Билдинг. Проект Иофана при участии Щуко и Гельфрейха сохранил ранее заложенный принцип решения, при котором, по мнению авторов, увеличение высоты отдельных ярусов подчеркивает устремленность ввысь и более строгое соотношение со статуей, для которой здание служило основанием. Сложность этого проекта была очевидной: необходимо было не только совместить рациональное распределение объемов, воспроизвести классические формы, но и «выразить идею нового государства, гарантировавшего процветание и благосостояние и, прежде всего, построение социализма».
Проект Иофана можно трактовать по‑разному, в зависимости от богатства имеющейся у обозревателей фантазии. Кто‑то, жалея автора, ограничивается сухим перечислением геометрических фигур: «гигантская ступенчатая башня, поставленная на внушительное основание, окруженная непрерывной колоннадой», а иные с высоты сегодняшнего дня не стесняются и более резких оценок: «нагромождение консервных банок».
Окончательный проект Дворца Советов на Волхонке
В то время, когда в Москве занялись осуществлением идеи создания Дворца Советов, в другом европейском городе – Берлине кипела работа по переустройству центра столицы великой Германии. И два этих процесса не могли не затронуть друг друга. Более того, не случайно и то, что перестройка Москвы и Берлина совпали по времени. И в этом прослеживается определенная символичность.
Адольф Гитлер захотел выстроить новый Берлин, центр которого должен был заполниться грандиозными дворцами: зданиями Рейхсканцелярии, Верховного командования вермахта, партийной канцелярии, дворцом самого Гитлера и Домом собраний. Лишь одно мешало осуществлению планов – старый Рейхстаг. Он занимал столь нужное для строительства место. Архитекторы предложили снести никчемное здание, как и многие другие стоящие здесь дома (как они были похожи в этом на своих советских коллег!). Но фюрер с ними не согласился, предложив использовать здание старого германского парламента под библиотеку и прочие сопутствующие цели. Новый дом для парламента должен был вместить гораздо большее число депутатов, так как по планам прагматичного фюрера их количество неизбежно бы выросло в связи с приростом немецкого населения и германской территории.
По мнению Гитлера, сосредоточие в центре столицы перечисленных зданий должно было стать сердцевиной Тысячелетнего рейха, призванной на много веков вперед символизировать достигнутое величие.
Более всего отвлекало на себя внимание Гитлера проектирование Дома собраний, более известного как Купольный дворец. Это было бы самое большое здание в мире. Как видим, гигантомания свойственна многим диктаторам. Площадь Купольного дворца в проекте достигала астрономической цифры – 21 миллиона квадратных метров – и в пятьдесят раз превосходила здание Рейхстага.