Улица Знаменка, дом 7. Два Бонч‑Бруевича
Дом построен в 1832 г. В 1871 г. увеличен справа пристройкой. В 1897 г. здесь жил крупнейший ученый с мировым именем Иван Михайлович Сеченов (1829–1905), основоположник русской физиологической школы и создатель естественно‑научного направления в психологии. Интересно, что в Москве есть Сеченовский переулок, названный так в 1955 г. по причине того, что там в 1903–1905 гг. в одном из домов также жил великий ученый. Просто удивительно, как этому переулку, соединяющему Остоженку и Пречистенку, не вернули прежнее название (Полуэктов). И это даже хорошо, поскольку Сеченов сделал для нашей страны несравненно больше, чем некий владелец недвижимости Полуэктов.
Исчерпывающую характеристику дал научному вкладу Сеченова в мировую науку Климент Тимирязев: «Едва ли какой из современных ему физиологов обладал таким широким охватом в сфере своих собственных исследований, начиная с чисто физических исследований в области растворения газов и кончая исследованием в области нервной физиологии и строго научной психологии. Если прибавить к этому блестящую, замечательно простую, ясную форму, в которую он облекал свои мысли, то станет понятно то широкое влияние, которое он оказал на русскую науку, на русскую мысль даже далеко за пределами своей аудитории и своей специальности».
Знаменка, дом 7
Выдающийся естествоиспытатель, Сеченов все проверял исключительно на самом себе. Так, он однажды выпил колбу с туберкулезными палочками, доказав тем самым, что только ослабленный организм подвержен заражению этой инфекцией. А самым вредным экспериментом Сеченов полагал… крепостное право, потому и ряд его научных статей долгое время лежал под спудом цензуры.
Сеченов впервые перевел на русский язык труд Чарлза Дарвина «Происхождение человека и половой отбор», в этом ему помогала супруга – доктор медицины Мария Александровна Бокова. Он также называл себя в шутку «дядюшкой» русского космизма. Ну и как не вспомнить добрым словом «феномен Сеченова». «Я сравнивал на дважды утомленной правой руке, – писал Сеченов, – результаты двух влияний – простого отдыха и отдыха такой же продолжительности, связанного с работой другой руки. Мое удивление возросло еще более, когда выяснилось, что работа утомленной правой руки после работы левой стала гораздо сильнее, чем была после первого периода отдыха».
Иными словами, он доказал, что наиболее быстрое восстановление работоспособности руки после утомительной работы наступает не при полном покое обеих рук, а при работе другой, неработавшей руки. Этот эксперимент лег в основу учения об активном отдыхе, или так называемом «сеченовском отдыхе». Сеченов научно обосновал необходимость активного отдыха, установив, что продолжительность рабочего дня должна быть не более восьми, а лучше шести часов.
В 1920‑х гг. одну из квартир дома занимал бывший генерал‑майор царской армии Михаил Дмитриевич Бонч‑Бруевич (1870–1956). Дворянин, сделавший удачную военную карьеру в императорской России, после Февральской революции 1917 г. он сразу стал членом Псковского совета рабочих и солдатских депутатов. А уже через несколько дней после Октябрьского переворота Бонч‑Бруевич перешел на сторону большевиков, возглавив штаб Верховного главнокомандующего. Он один из организаторов Красной армии.
В 1931 г. Бонч‑Бруевича арестовали как члена «контрреволюционного офицерского заговора». Но вскоре выпустили. А в 1944 г. бывшему царскому генералу Бонч‑Бруевичу Сталин присвоил звание генерал‑лейтенанта.
Здесь бывал младший брат Михаила Дмитриевича – Владимир Дмитриевич Бонч‑Бруевич (1873–1955), тоже пригодившийся большевикам. Он еще в 1904 г. организовал в Женеве центральный партийный архив РСДРП. После революции тесно общался с Лениным, выполнял самые разные его поручения: и борьба «с погромами, грабежами, контрреволюцией и саботажем», и переезд Совнаркома из Петербурга в Москву, и разработка плана подавления восстания левых эсеров в 1918 г. и т. д. Всю оставшуюся жизнь младший Бонч‑Бруевич писал воспоминания о вожде.
Улица Знаменка, дом 8, строение 1. Дом Шамшина
Доходный дом предпринимателя А.И. Шамшина построен в 1909 г., архитекторы Ф.О. Шехтель, Н.Н. Благовещенский.
Знаменка, дом 8, строение 1 (фото М. Гольдштадта)
Улица Знаменка, дом 8, строение 2
Дом купчихи М.П. Арбузовой построен в 1829 г. В начале 2000‑х гг. снесены каменные ворота, позже восстановлены.
Улица Знаменка, дом 9. Номера для Достоевского
Трехэтажный дом гвардии поручика В.М. Коноплина построен в 1828 г., архитектор Е.Д. Тюрин. В 1899 г. достроен четвертый этаж. В 1871 г. владельцем стал купец Кузнецов, бывший крепостной графа Шереметева.
Знаменка, дом 8, строение 2
Знаменка, дом 9
В доме были открыты меблированные комнаты, где трижды – в 1872 (с 6 по 13 октября), в 1873 (с 19 по 24 мая) и в 1877 (с 17 по 19 июля) гг. – останавливался Федор Михайлович Достоевский (1821–1881) во время приездов в Москву. Он жил в номерах, которые держала его свояченица Е.П. Иванова. В эти годы писатель работал над романами «Бесы», «Подросток», а также над рассказом «Кроткая». Вел он и «Дневник писателя», в котором есть интересная запись за июль‑август 1877 г., раскрывающая нам подробности пребывания Достоевского в Москве:
«Выдав в Петербурге мой запоздавший май‑июньский выпуск «Дневника» и возвращаясь затем в Курскую губернию, я, проездом через Москву, поговорил кой о чем с одним из моих давних московских знакомых, с которым вижусь редко, но мнение которого глубоко ценю. Разговора я в целом не привожу, хотя я узнал при этом кое‑что весьма любопытное из текущего, чего и не подозревал. Но, расставаясь с моим собеседником, я, между прочим, упомянул, что хочу сделать, пользуясь случаем, маленький крюк по дороге, из Москвы полтораста верст в сторону, чтобы посетить места первого моего детства и отрочества, – деревню, принадлежавшую когда‑то моим родителям, но давно уже перешедшую во владение одной из наших родственниц. Сорок лет я там не был и столько раз хотел туда съездить, но все никак не мог, несмотря на то что это маленькое и незамечательное место оставило во мне самое глубокое и сильное впечатление на всю потом жизнь и где все полно для меня самыми дорогими воспоминаниями.
…Эти «места моего детства», куда я собирался съездить, – от Москвы всего полтораста верст, из коих сто сорок по железной дороге; но употребить на эти полтораста верст пришлось почти десять часов. Множество остановок, пересаживаний, а на одной станции приходится ждать этого пересаживания три часа. И все это при всех неприятностях русской железной дороги, при небрежнейшем и почти высокомерном отношении к вам и к нуждам вашим кондукторов и «начальства». Всем давно известна формула русской железной дороги: «Не дорога создана для публики, а публика для дороги». Нет такого железнодорожника, с кондуктора до директора включительно, который бы сомневался в этой аксиоме и не посмотрел бы на вас с насмешливым удивлением, если б вы стали утверждать перед ним, что дорога создана для публики. А главное, и слушать не будут».
Что же это за места, куда ездил из Москвы великий писатель? Это усадьба Даровое в Тульской губернии, где прошло детство Федора Михайловича. Ныне это филиал Государственного историко‑архитектурного, художественного и археологического музея «Зарайский кремль».
А «Дневник писателя» выпускался по подписке двенадцать раз в год. В Москве его можно было приобрести в «Центральном книжном магазине» на Никольской, а также в книжных магазинах Салаева, Живарева, Кашкина, Мамонтова, Васильева и других. Каждый выпуск стоил 20 копеек.
Улица Знаменка, дом 10. Тень из мрачного прошлого: Марк Борисович Митин
Особняк купчихи В.Я. Лепешкиной, построен в 1890 г., архитектор Б.В. Фрейденберг. В 1930‑х г. дом надстроен двумя этажами. Сегодня здесь находится Институт государства и права РАН (в годы советской власти Академии наук СССР).
В середине 1950‑х гг. в стенах института окопался закаленный боец идеологического фронта – академик Марк Борисович Митин (1901–1987). На философской ниве Митин подвизался еще с 1930‑х гг., выдвинувшись в процессе очередной «философской дискуссии», направленной на этот раз против марксистов‑идеалистов, засевших в журнале «Под знаменем марксизма».
Когда в 1980‑х гг. стали, наконец, говорить о преступлениях сталинизма, об ответственности сталинского режима за уничтожение лучших представителей русской науки, гонения на передовых ученых, то многие задавались вопросом: один лишь Сталин несет ответственность за это? Да и откуда ему было везде успеть. Такие вот псевдоученые, как Митин, и помогали вождю.
Знаменка, дом 10
Наглядной демонстрацией вреда, принесенного Митиным нашей науке, является «дискуссия» по вопросам генетики и селекции осенью 1939 г. Митин выступил в ней вместе с Лысенко против Н.И. Вавилова и его единомышленников. Судьба Вавилова к тому моменту висела на волоске. Лысенко уже жаловался Сталину, что Вавилов ему мешает. Кто знает, не стала ли эта полемика, в ходе которой Вавилов блистательно обнажил некомпетентность и философское невежество своих оппонентов, последней каплей, окончательно определившей трагический излом судьбы выдающегося ученого? Именно Митин бросил Вавилову с трибуны: «Вам надо решительно и серьезно перестраиваться». Вавилову, как известно, пришлось «перестраиваться» в Бутырской и Саратовской тюрьмах… Великий ученый погиб в застенках от голода.
А Митин, не стоивший и одной тысячной интеллекта Вавилова, сделал еще один шаг вверх и был назначен директором Института Маркса – Энгельса – Ленина при ЦК ВКП(б). Сталин заявил по этому поводу: «…в ИМЭЛе неучи сидят», и отправил Митина на усиление. Благодаря сложившейся сталинской практике, превращавшей неучей в ученых, а ученых в прах, карьера бывшего посыльного из Житомира, окончившего лишь Институт красной профессуры, не защитившего ни кандидатской, ни докторской диссертации, развивалась стремительно. В 1939 г. его избрали действительным членом Академии наук СССР вместе с А.Я. Вышинским, бывшим меньшевиком, и самим Иосифом Виссарионовичем, который продолжал продвигать Марка Митина по службе. А служба у Митина была серьезная – он участвовал в подготовке программы партии, теоретически обосновал открытия Лысенко, писал биографию вождя.