2. И всеми силами доставлять публике все возможныя дозволенныя увеселения и особливо подщуся завести хороших русских актеров, так же, как и выше донесено, французскую оперу комик, а со временем, есть ли на то обстоятельства дозволят, и хорошей балет завести же постараются.
Всемилостивейшая государыня… всенижайше прошу вашего имп. величества всеподданейший раб князь Петр Урусов. Сентябрь 28 дня 1775 года».
И хотя расстояние от Санкт‑Петербурга до Москвы преодолевалось в те времена за три дня, положительного ответа на свою просьбу Урусову пришлось ждать полгода. Потому и днем рождения Большого театра принято считать 28 марта 1776 г., когда Московская полицмейстерская канцелярия дала губернскому прокурору князю Петру Васильевичу Урусову правительственную привилегию «содержать театральные всякаго рода представления, а также концерты, ваксалы и маскарады» (кстати, питерская Мариинка основана на семь лет позже).
На десять лет Урусов получил своего рода монополию на ведение театрального дела в Москве: «Кроме него, никому никаких подобных увеселений не дозволять, дабы ему подрыву не было». В обмен на полученную привилегию Урусов обязался за пять лет выстроить в Москве здание для театра, причем не простое, а каменное, «чтобы городу оно могло служить украшением, и сверх того, для публичных маскарадов, комедий и опер комических».
После бегства Гроти, прихватившего и весомую часть театрального реквизита, но оставившего долги перед кредиторами, спасением для Урусова явился другой иностранец – Майкл Медокс, уже имевший успешный опыт организации театрального дела у себя на родине, в Лондоне. В Москве Медокса прозвали кардиналом за красный плащ, в котором он появлялся на улице. А вообще‑то у нас он был известен как Михаил Егорович, промышлял он фокусами и показом всяких механических диковинок. Он был искусный мастер‑часовщик и кумекал не только головой – у него были золотые руки, коими он тринадцать лет собирал чудо‑часы «Храм славы», чтобы преподнести их императрице Екатерине Великой. Описывать часы – занятие неблагодарное, лучше своими глазами увидеть их в Оружейной палате Московского Кремля.
С пожелтевших страниц одного из старых путеводителей по Москве мы читаем о Медоксе: «Человек предприимчивый почти до авантюризма». Видимо, без авантюризма было в театральном деле никуда.
Как это часто у нас бывает, когда наибольших успехов добиваются именно варяги, за дело англичанин взялся споро, начав с поисков места для нового здания театра. Нашли требуемый участок как раз на будущей Театральной площади, представлявшей в то время унылое зрелище: болото, кучи мусора, да еще и разливающаяся по весне река Неглинка с ее топкими берегами. Вдоль противоположной площади Китайгородской стены была городская свалка, ближе к Воскресенским воротам стояли водяные мельницы. А улица Петровка заканчивалась питейным домом «Петровское кружало». Это был не самый престижный район Москвы.
В купчей от 1777 г. читаем: «Декабря 16 дня лейб‑гвардии Конного полку ротмистр князь Иван княж Иванов сын Лобанов‑Ростовский продал губернскому прокурору князь Петру княж Васильеву сыну Урусову и англичанину Михаиле Егорову сыну Медоксу двор в Белом городе, в приходе церкви Спаса Преображения Господня, что в Копиях. По правую сторону – улица Петровка, по левую сторону – двор отставного майора князь Ильи Борисова Туркистанова да вышеписанная церковь и при ней земля церковная и дворы той же церкви причетников, да проезд к церкви, а позади – переулок проезжий, за 7750 руб…».
В ожидании нового здания спектакли шли на Знаменке, в Знаменском оперном театре, где в 1777 г. была показана премьера оперы Д. Зимина «Перерождение». Опера была «первой оригинальной», как объявили тогда, будучи составленной из русских песен и, как писал современник, «имела большой эффект». Любопытно, что перед первым представлением публику спросили – хочет ли она послушать именно русскую оперу.
Поначалу небольшой по численности (в труппе было два десятка актеров, а также несколько танцоров и дюжина музыкантов), постепенно театральный коллектив разрастался – за счет актеров театра Московского университета и крепостных артистов домашних театров Урусова и Воронцова, среди которых были Матрена, Анка, Федор живописец, Игнатий Богданов и другие не менее выдающиеся личности. Уже по самой афише спектакля можно было понять, кто из актеров крепостной, а кто свободный – напротив имен последних ставили букву «Г», то есть господин или госпожа.
С большим успехом на сцене театра в 1779 г. прошла премьера одной из первых русских опер «Мельник – колдун, обманщик и сват» композитора М. Соколовского: «Сия пьеса настолько возбудила внимание от публики, что много раз сряду была играна и завсегда театр наполнялся», – отзывались видевшие «сие» зрелище зрители.
Пожар – частое событие в жизни многих московских театров, коснулся он и Знаменского оперного театра. Вечером 26 февраля 1780 г. давали трагедию Сумарокова «Дмитрий Самозванец». И трагедия действительно произошла – по причине «неосторожности нижних служителей, живших в оном, пред окончанием театрального представления сделался пожар». И надо же случиться такому совпадению, в этот же день «Московские ведомости» напечатали, что «контора Знаменского театра, стараясь всегда об удовольствии почтенной публики, через сие объявляет, что ныне строится вновь для театра каменный дом на большой Петровской улице, близ Кузнецкого мосту, который к открытию окончится нынешнего 1780 года в декабре месяце…». Почти на полгода театр прекратил показывать спектакли.
После восстановления усадьбы в 1782–1783 гг. главный дом был арендован у Воронцова Английским клубом. Затем в 1792 г. вновь случился пожар, затронувший, однако, лишь флигели. Все это заставило говорить о какой‑то нехорошей энергетике владения, заставлявшей его хозяев поскорее избавляться от такого «мутного» имущества. В 1801 г. уже сын Романа Илларионовича Воронцова, Александр Воронцов, ставший владельцем усадьбы после смерти в 1793 г. своего отца, продал усадьбу генеральше Т.А. Арсеньевой. Через три года усадьба переходит к «статс‑даме и кавалер‑графине» П.В. Мусиной‑Пушкиной, урожденной Долгоруковой. Новые собственники перенесли в усадьбу на Знаменке свой домовый храм Святого Николая Чудотворца с Воздвиженки, где они раньше жили.
Любопытно, что в 1812 г. во время опустошительного московского пожара усадьба не сгорела, правда, сгорел домовый храм. А через четыре года после изгнания французов из Москвы, в усадьбу вселился полковник Н.П. Римский‑Корсаков, брат той самой Елизаветы Петровны Яньковой, на рассказы которой мы ссылались в главе о храме Христа Спасителя. Новый собственник меняет фасад главного дома, пристраивая к нему восьмиколонный ионический портик, благодаря чему здание и по сей день ярко выделяется на Знаменке.
В год восстания декабристов Римский‑Корсаков продает усадьбу князю С.И. Гагарину. В истории начинается эпоха Гагариных, продлившаяся чуть менее века, до 1917 г. В 1862 г. усадьбу унаследовала внучка Гагарина, М.С. Бутурлина. С 1917 г. в главном доме находилась гимназия Е.А. Кирпичниковой, где учились будущие поэт П.Г. Антокольский и кинорежиссер М.И. Ромм. В 1918 г. гимназия была преобразована в опытную трудовую школу.
Улица Знаменка, дом 13. Дом Баскакова
Доходный дом В. Баскакова построен в 1913 г., архитектор О. Пиотрович.
Улица Знаменка, дом 15. «Голос минувшего» с «философского парохода»
Доходный дом купца В.Е. Балихина построен в 1912 г., архитектор А. Елин. В 1910‑х гг. здесь находилась редакция исторического журнала «Голос минувшего». Журнал, учрежденный в 1913 г., выпускался как историко‑литературный и беспартийный. На его страницах публиковались и либералы, и народники, и марксисты.
Знаменка, дом 13
Деятельность беспартийных историков продолжалась до 1922 г., когда редакция журнала во главе с С.П. Мельгуновым отплыла из СССР на «философском пароходе». Но и в эмиграции Мельгунов продолжал издавать журнал, под названием «Голос минувшего на чужой стороне».
Улица Знаменка, дом 17. Храмы, которых больше не будет
Дом построен в 1900‑х гг.
Со старых фотографий смотрят на нас уничтоженные церкви Знаменки: церковь Знамения Пресвятой Богородицы, давшая название улице, построена в 1600 г., перестраивалась в 1629 г., была известна иконами Преображение и Климент, папа Римский с житием, которые сейчас можно увидеть в Третьяковской галерее. Разрушена в 1931 г.
Знаменка, дом 15
Церковь Николы Стрелецкого 1657 г., официально носила название Николая Чудотворца, упоминается также под именами «У Знаменской решетки» и «У Боровицких ворот». Как мы уже писали, московиты очень почитали святого Николая и постоянно возводили храмы в его честь. В самой Москве к концу XIX в. имелось около 120 церквей и приделов, посвященных чудотворцу. Церковь стояла при слободе стрельцов. В 1680–1682 гг. стала каменной. В 1931 г. при строительстве метро уничтожена.
Улица Знаменка, дом 19. Дом с привидениями. Маршал Жуков
Дом построен архитектором Компорези в 1792 г. Здание неоднократно перестраивалось. В 1944–1946 гг. проведена реконструкция архитекторами М.В. Посохиным и А.А. Мдоянцем, в результате которой здание было дополнено двенадцатиколонным портиком в стиле классицизма.
Церковь Знамения Пресвятой Богородицы
После Отечественной войны 1812 г. в особняке размещался Апраксинский театр, названный так по имени владельца дома графа Степана Степановича Апраксина (1757–1827). Генерал от кавалерии Апраксин, служивший военным губернатором в Смоленске (1803–1809), после отставки поселился в Москве. Он устраивал в своем доме не только спектакли, но и литературные чтения, концерты, был известен страстью к коллекционированию.
Церковь Николая Чудотворца
«В доме Апраксина был один из немногих барских театров, уцелевших после «французского погрома». Вскоре после бегства французских оккупантов из Москвы и восстановления города здесь были даны спектакли «Всеобщее ополчение», «Освобождение Смоленска» и другие патриотические представления.