Как только поверженного уволокли, оставив на песке тёмный след, в центр октагона вышел человек, одетый в яркий кафтан, опоясанный украшенной вышивкой тканью, длинные кожаные сапоги на высоких каблуках и остроконечную шапку со вздёрнутыми полами. Небрежный грим он уже смыл, но безумная улыбка и шальной взгляд без труда выдавал скомороха, заманившего Сашу в это место.
— Дамы и господа!
Обратился глашатай к толстосумам, окружившим себя дорогими шлюхами и ещё более дорогой охраной. Прожекторы освещали октагон, но скрывали их самих в тени. Происходившие здесь бои были нелегальны, никаких правил, кроме необходимости победить, не соблюдалось. Истоптанная, пропитанная потом и кровью арена едва не почернела, но главное представление только начиналось.
— Мы, наконец, закончили разогревочные бои. Надеюсь, они вызвали у вас, дорогих наших гостей, настоящий аппетит, желание лицезреть истинное зрелище, достойное лишь избранных. Итак, без лишних слов… — скоморох сделал драматическую паузу, окинув мрак зрительских трибун безумным взглядом. — Встречайте! Кровавые! Жестокие! Бескомпромиссные схватки гладиаторов!
Динамики взорвались бешеными ритмами, прожекторы заплясали, освещая дорожку, ведущую к октагону, оттенками красного. Раскрыв алые кулисы, показался первый гладиатор — облачённый в кольчугу, покрытую зелёной накидкой, с каплевидным щитом в левой руке, длинным романским мечом в правой. Голову защищал открытый шлем с широким наносником, из-под которого торчала рыжая борода.
Воин шёл уверенно, оскалившись в предвкушении. Чтобы подогреть публику, он вскинул руку с мечом вверх, громогласно зарычал, но звук утонул в волнах сопровождаемой музыки.
— Вы его знаете не понаслышке! Жестокий, свирепый! Бескомпромиссный рубака, известный как Руальд Беспощадный!
Руальд наслаждался. Снова зарычал, приветствуя зрителей ворвался на арену, принялся махать оружием, шагая по кругу клетки. Дождавшись, пока он остановится в своём углу, глашатай продолжил:
— И его противник!
Музыка резко сменилась на нечто интригующее. Вместо огненной ярости синими лучами по зал охватывал хлад предостережения, туман растекался по ковру к ногам показавшегося зрителям воина. Его лицо скрывало забрало на остроконечном шлеме, ламеллярный доспех поигрывал на свету, а острие изогнутой сабли плавно качалось в руке, пока её хозяин не спеша приближался к клетке. Круглый щит всё ещё висел за спиной, но от этого силуэт казался более широким и грозным.
— Встречайте! Вы так долго ждали их противостояния, и оно состоялось! Могучий воин Востока, ловкий, хладнокровный убийца — Сейфул Безликий!
Он вошёл в клетку, взял в руку щит и замер. Железная маска безжизненными прорезями глаз смотрела на свою жертву — кипящего от нетерпения Руальда. Рыжебородый рубака переминался на ногах, разминал кисть, скалился, ожидая начала битвы. Но глашатай всё продолжал подогревать публику.
— Кто из них победит?! Кто из них выйдет за пределы арены с кровью врага на своём клинке, а кого будут вытаскивать на носилках?
Руальд жаждал пустить свой меч в дело. Сейфул, казалось, превратился в статую, не шелохнулся ни разу, лишь уставился на него сквозь бесящую противника спокойную маску.
Рыжебородый хотел уже гаркнуть на надоедливого болтуна-ведущего, но тот наконец закончил:
— Смотрите! Взирайте! Наслаждайтесь! Идущие на смерть приветствуют вас!
Глашатай поклонился, едва не сложившись пополам, а затем поспешил убраться за пределы октагона. Раскатистый звон ознаменовал начало схватки.
И противники сорвались с места.
С диким рыком Руальд набросился на сарацина взмахом меча. Тот резким, быстрым шагом ушёл с линии атаки, чуть пригнулся, согнув колени для встречного рывка, но широкий щит железным умбоном протаранил его, заставив отпрыгнуть назад. Руальд не остановился на достигнутом — продолжил теснить противника, шаг за шагом нанося всё новые и новые удары.
Казалось бы, вот-вот схватка закончится, так и не начавшись. Рыжебородый полностью перехватил инициативу, а сарацин лишь защищался, встречая вражеский клинок щитом. Вдруг он извернулся, словно змея, нырнул под руку, сабля взметнулась, очертив в воздухе кривую дугу. Изогнутое лезвие продолжалось тонкой тёмной полосой первой крови, оросившей песок. Руальд с удивлением обнаружил на ноге разрезанную ткань штанов, а затем почувствовал жгучую боль.
На этот раз останавливаться не стал Сейфул. Сабля только описала первую дугу, как тут же зашла на новую, устремившись в брешь защиты.
Снова брызнула кровь. Руальд пятился, спотыкаясь и хромая, пока из ран вытекали силы. Радость битвы сменилась гневом, но страха в них не было — лишь желание вернуть долг.
Саша наблюдал за схваткой почти не моргая. Зубы сжимались с силой, пальцы дрожали. Но от чего? В голову закралась ядовитая мысль, что он не просто по необходимости оказался здесь. Он хотел попасть в такое место. Снова почувствовать адреналин, опасную близость смерти. Самому нести смерть.
— Новичок, да?
Внезапный голос вырвал из раздумий. Рядом стоял ухмыляющийся, вроде бы по-доброму, человек в латном доспехе. Лицо его, покрытое впадинами от худобы, имело длинный горбатый нос с широкими ноздрями. Тёмные, глубоко посаженные глаза задорно глядели на собеседника, будто скрывая некую тайну.
— Ч… чего? — переспросил Саша.
— Волнуешься сильно. Вот я и подумал — новичок. Здесь таких немного.
— А, да. Я в первый раз.
— Ну, вот. Да ты, парень, не бзди. Редко кого кончают. Чаще в больничке отлёживаться приходится. Но зато бабки хорошие платят! Особенно за молчание.
Саша кивнул и вернулся к происходящему на экране…
И как раз вовремя, потому что чаши весов снова склонились в другую сторону. Руальд, превозмогая боль, прервал отточенные движения сарацина. Сабля врезалась в гарду меча, выбив искру, щит рыжебородого ударил в забрало. Сейфул на секунду пошатнулся, открылся, и это стало роковой ошибкой.
Руальд с ноги отбросил противника к клетке, зажал щитом, не позволяя улизнуть, а затем принялся колотить его по шлему навершием рукояти, вминая маску внутрь. Сейфул огрызался, толкался, пытался вырваться. И у него это получилось… Казалось бы.
Новый толчок Руальд использовал, чтобы увеличить дистанцию. Но пока Сейфул восстанавливал равновесие, он уже устремил острие меча вперёд.
Кольчуга брякнула с ударом подошвы о песок, нога нашла упор, и клинок нырнул под забрало, пронзил горло насквозь, разорвал кольца бармицы и остановился только за пределами клетки, алый от крови.
Вязкая капля упала с самого кончика под абсолютную тишину.
— Чёрт… — протянул навязавшийся собеседник Саши. — Минус один. А я хотел с этим парнем и сам смахнуться…
Сейфул ещё какое-то время дёргался в агонии, пока не обмяк. Руальд же, убедившись в собственной победе, рухнул на колени. Остаток сил стремительно покинул его через сочащиеся порезы, и, следом за побеждённым, победителя вытаскивали из клетки двое помощников.
— Темнов! Багиров! На выход! — раздалось в зале ожидания, но Саша не обратил внимания.
— Темнов! Ты где? На выход давай!
Только сейчас Саша вспомнил, что представился чужим именем.
— Здесь я! Иду…
Руки снова задрожали. И снова он не понимал — от страха или предвкушения.
У двери ждал менеджер с торчащей из уха гарнитурой. А рядом с ним — уже знакомый боец в латных доспехах.
— О, новичок! Так это ты! — его точёное лицо осенила широкая приветливая улыбка. — Чёрт, ну и угораздило же тебя, а! В первый раз — и сразу на меня попасть. Соболезную, парень.
Улыбка изменилась. Доброжелательность плавно, еле заметным шевелением, превратилось в жажду крови.
━─━────༺༻────━─━
Просторное помещение старой церкви через высокие узкие окна заливал алый свет, многочисленные свечи заполонили воздух запахом воска и ладана, но всё же залу окутал полумрак, который словно разрезал солнечный луч, падающий в самый центр. Туда, где до сих пор можно было заметить очертания кровавого пятна.
Илларион подошёл к иконостасу, чтобы убрать прогоревшие свечи. Закончив, он перекрестился, поклонился, а затем повернулся в сторону угла, где когда-то убил человека. Там, скрытый тенью, стоял Волхов.
— Ты слишком полюбил темноту, Игорёк, — Илларион спустился по ступеням, направился к стоящим вдоль стен подсвечникам.
— Она теперь часть меня.
— Всё-таки правда что говорил Санёк? Лихо внутри тебя?
— Да.
Батюшка погасил очередной огонёк, отчего в зале стало ещё мрачнее. Но оставшиеся язычки волновались от его дыхания, заставляя морщины на хмуром лице дрожать.
— Но бес не управляет тобой?
— Пытается. Но я сильнее.
— Надеюсь… Слушай, а ты не хочешь исповедаться? Думаю, тебе есть от чего облегчить душу.
— Нет… Это уж точно нет.
— Но почему?
— Мои грехи не смыть ни исповедью, ни молитвой. Боюсь, я уже обречён.
Илларион хотел было возразить, но решил промолчать. Убеждать отчаявшегося во тьме, что есть ещё луч надежды, — не такое уж простое занятие. Одним пылом тут не справишься.
Последний огарок полетел в блюдце к остальным. Молчание старых друзей затянулось на несколько минут, пока Илларион заканчивал прибираться. Он не знал, какие слова стоит подобрать, не знал как помочь. И боялся спросить, что именно бывший капитан собирается делать.
Изуродованное шрамом лицо казалось диким, будто и не его совсем. Оно не принадлежало тому человеку, которого Илларион когда-то знал. Сейчас из-под густых бровей смотрели глаза, лишённые эмоций, лишённые сожаления, страха, всякой радости. Лишь решимость, холодная ярость таились во взгляде.
Вдруг тишину разорвало уведомление в телефоне. Волхов достал из кармана потрёпанный мобильник, прочитал сообщение от Саши и нахмурился.
— Мне пора. Прощай, друг.
— Ты так прощаешься, будто мы никогда…
Илларион обернулся, но Игорь уже исчез.
━─━────༺༻────━─━
Огни прожекторов мерцали впереди, отплясывая бешеный танец. Ритмы музыки вибрировали в воздухе, но её звуки казались приглушёнными, словно пробивались сквозь толщу воды. И только собственное сердцебиение разносилось по внутренней тишине.