— Какие еще танки, — женщина недоумевала.
— Немецкие, твою мать, Таня, — он сорвался на крик. — Ты что расселась как наседка. В подвал живо я сказал. Жи-во. Отсидишься, потом огородами в Каширу к матери и если сможешь еще дальше, уходи. Все, не реви, я сказал. Не поминай лихом.
Он поцеловал жену и сына, хлопнул дверью и, на ходу передергивая затвором, выбежал во двор.
Председатель был старым солдатом, воевать ему было не впервой, поэтому он первым делом направился к упавшему на улице солдату, чтобы проверить… ранен или убит. Уже подбежав к нему и проверяя пульс, он удивленно отметил, что на солдате совершенно нет одежды. Вернее он весь был забинтован, как будто после ожога. Пуля чиркнув по лицу, содрала с щеки кожу и опалила брови. Но одежды не были никакой. Как будто он где-то лежал в медсанбате, и услышав выстрелы выбежал на улицу, не успев схватить даже оружие.
Именно в этот момент, сквозь шум боя и орудийную канонаду Иван услышал призывный лай собаки. За долгие годы, из памяти у него успели стереться многие моменты. Он иногда даже забывал, как его зовут, но этот лай он узнал сразу. Потому что это был лай черного пса Шурки.
Когда председатель щупал пульс у упавшего солдата, Иван заглянул ему в лицо и … узнал себя.
Председатель услышал в ушах какой-то свист, как будто ветер прошелестел и пригнулся. Может быть пуля? Затем он увидел, как солдат очнулся и открыл глаза. Они встретились взглядами и Председатель как будто узнал в молодом солдате себя в молодости. Иван с трудом пошевелил пальцами и разлепил посиневшие губы. «Где я? — Иван попытался подняться на локтях и ощупать себя. — Блин, да я голый».
Все в его теле было ему знакомым и одновременно чужим, он успел порядком отвыкнуть от него. Но особо разлёживаться посередине улицы времени не было. На конце улицы показался немецкий танк, который хищно водил жалом дула по домам, выискивая жертву. Из проулка выбежал черный пес лизнул Ивана в лицо, и схватившись за его кисть потянул в сторону, на обочину дороги, где можно было укрыться от прямого пулеметного огня. Вместе с председателем они сделали это достаточно быстро.
В придорожной канаве Иван уже смог сесть на колени, стыдливо прикрывая свое естество. Бинты свисали с него странными лоскутами. Председатель снял с себя пиджак.
На, накинь на себя, прикрой срам. Где это тебя так угораздило?
Иван покачал головой.
Мимо пробежала белая кошка.
Ну-ка брысь отсюда, — цыкнул на нее Председатель, — нашла время.
Танк медленно полз по улице, и расстреливал избы, из которых время от времени раздавались одиночные выстрелы. Дома вспыхивали и превращались в большие костры. Из них выбегали люди и падали, скошенные пулеметными очередями. Иван понял, что еще немного и танк достигнет их дома. Его рука сама потянулась к «коктейлю Молотова». Председатель не мешал ему. Он только спросил.
— Как пользоваться знаешь?
— Разберусь. Уходи. Огородами уходи. И семью забери.
Председатель шевельнул кадыком, принимая трудное для себя решение. Потом пожал ему плечо.
— Как звать-то тебя?
— Иваном.
— Выживу, сына назову, — крикнул Председатель уже по дороге к крыльцу. Жерло танка будто почувствовало движение и медленно наехало на расписной наличник. Иван взглянул туда и понял, что жена Председателя не спряталась в подвале. Медлить было нельзя. Он чиркнул запалом, размахнулся и бросил бутылку точно в моторное отделение танка.
Раздался звон разбившейся бутылки, и по броне танка побежали огненная жидкость. Над танком поднялся вонючий черный дым. Сквозь него прямо над Иваном пронесся рыжий филин. Иван увидел как птица проткнула собой стекло резного окна и исчезла в темном омуте, за ним прыгнула белая кошка и последним, гавкнув в его сторону, был черный пес.
Ивану уже не надо было говорить, что будет дальше. Разбежавшись, он с силой оттолкнулся ногами и нырнул, вытянув руки вперед. Раздался выстрел, и его бинты загорелись.
Глава 11
Открывать глаза не хотелось. Было приятно лежать и ощущать свои руки, ноги, пальцы. Играть мышцами. Водить языком по небу. Дрожать веками, так чтобы они чуть приоткрывались, и сквозь ресницы проникал свет. Можно было даже пошевелить ушами. У Ивана никогда этого не получалось, но тут он почувствовал, шевелятся.
— Кажется, приходит в себя, — услышал незнакомый мужской голос.
— Да, вторые сутки пошли, но выкарабкается. Уверена.
«А вот этот голос мне знаком! Точно знаком!» Иван открыл глаза и увидел Степаниду. Она стояла над ним и была одета в форму майора полиции. В руках она держала папку и его документы. Рядом стоял мужчина в белом халате. «Наверное, доктор!» — подумал Иван. Он поводил глазами вокруг. Больничная палата на несколько человек. Но сейчас в ней были только он, Степанида и мужчина в белом халате.
— Где я? — разлепил губы Иван.
— Хороший вопрос. А вы ничего не помните? — спросил его врач.
Иван пожал плечами.
— Как очутился здесь, точно не помню.
— Ну, товарищ майор с Вами побеседует. Вам все расскажет. Меня же интересует Ваше самочувствие. Больной, как себя чувствуете?
Иван не смог сдержать улыбки. Это был самый приятный вопрос.
— Себя чувствую отлично, — ответил он как космонавт. — Полет продолжает!
— О, юмор, ценю, — врач наклонился над ним и показал ему палец. — Следите за движением!
Иван повторил глазами все вращения.
— Так, реакция нормальная. — Врач повернулся к майору, — В принципе, у меня вопросов нет. Капельницу мы убрали. Может отдохнуть еще денек, если захочет, но а так он весь ваш.
— Доктор, я здоров? — спросил Иван.
— Полного осмотра вашего состояния мы не проводили, конечно, но учитывая то, что Вы попали к нам без сознания. Сейчас ваш организм в удовлетворительном состоянии.
— А когда я могу пойти домой?
— Вот с товарищем майором все уладите и можете быть свободны. Нечего койку занимать. Ну, я пошел. Мне еще обход делать.
Степанида кивнула головой.
— Да, идите. Мы тут побеседуем с … — Она заглянула в паспорт Ивана, — господином Сазиковым. Это Вы?
Иван поднялся на руках. И сел в постели.
— Не, буду отрицать. Я. А как у Вас оказались мои документы?
— Они из машины, марки «Мерседес», номер Р257АМ подмосковный регион. Это ваша машина?
— Да, моя. Где она?
— Вы оставили машину на обочине трассы в зоне действия знака «Стоянка запрещена». Ее увезли на штрафстоянку.
Иван откинул голову к спинке кровати и прошептал.
— Вы не представляете, как я рад это слышать.
Степанида не удивилась.
— С возвращением. С Вами все в порядке?
Иван засмеялся.
— В полном, в полном порядке. Да, да. Продолжайте. Что я еще натворил?
— Пока ничего.
Степанида села на соседнюю кровать и достала из папки листок.
— Я дознаватель Рязанского областного ГУВД, Степанида Петровна Волхова. Майор полиции. Веду ваше дело. Выясняю обстоятельства вашей травмы.
— Какой травмы?
— У вас на щеке крупная рана. Судя по ее характеру, она была произведена из огнестрельного оружия с короткого расстояния. Кто в Вас стрелял, Вы можете сказать?
— Танк, — ответил, не задумываясь, Иван, — из крупнокалиберного пулемета.
— Какой еще танк?
— Немецкий. Это точно. Какой марки я не знаю, я в деталях не разбирался.
— Где и когда это было? При каких обстоятельствах? Можете сказать?
— Деревня Пятница под Каширой, в октябре 1941 году, во время прорыва танков Гудериана, — без запинки вспомнил Иван.
Степанида тяжело вздохнула и посмотрела на Ивана грустными все понимающими глазами.
— А в протоколе то, что мы запишем?
Иван догадался, что с точки зрения обычной логики его ответ выглядел нелепо. И он сразу все понял.
— Не помню. Не помню, кто в меня стрелял. Приехал в деревню Волхвы, чтобы сфотографировать наличники. Я фотограф, увлекаюсь деревянной резьбой. Искал интересные образцы.
— Ну, вот уже лучше, — Степанида положила ему на тумбочку документы. — Это ваши, проверьте там все на месте? — И продолжила опрос. — Как вы попали в район поймы реки Проня, в бывшую деревню Волхвы?
— Что значит бывшую?
— Как жилого объекта деревни уже давно не существует. Официально все жители получили квартиры в новом микрорайоне города Рязань, и давно туда переехали. Все дома в деревне назначены под снос, а на ее месте будет развернут полигон бытовых отходов.
— Какой еще полигон?
Степанида заулыбалась.
— Калинов мост. Так его прозвали в народе, по имени нашего губернатора.
— Бред, какой и что никто не протестует?
— Ясненько. То есть вы хотите сказать, что вместе с активистами экологического движения выступаете против решения областного правительства? И в деревне оказались для участия в несанкционированных акциях? Так?
Степанида надавила на последнее слово и взглянула в глаза Ивану. Иван все понял, но на всякий случай озвучил.
— Вы хотите, чтобы именно это было записано в протоколе? Да? Но я ни с какими активистами не связан. Я приехал фотографировать наличники. Честно.
— Допустим. А как тогда в Вашем фотоаппарате появились эти фотографии?
Степанида достала из тумбочки фотоаппарат, Иван заметил, что в тумбочке лежит и его разбитый планшет. Майор показала ему кадр в его фотоаппарате, на котором были изображены хеврулы Чингизхана. Кадр был очень удачный. Как будто вчера сделан.
— Это, это, — Иван попытался быстро найти здравый ответ. — Это реконструкторы. Я их встретил по дороге в деревню.
— Отлично, так и запишем. — Степанида облегченно вздохнула, и записала все в протокол. — И мой вам совет, так всем и говорите, во избежание неприятностей. Вам все ясно?
Она протянула ему папку с листом.
— Вот здесь распишитесь.
Иван оставил свой автограф. И вернул ручку. Он открыл было рот, чтобы что-то спросить, но Степанида прервала его, снова строго глядя в глаза и перейдя на «ты».
— Тебе все ясно? Никому. Даже жене, понял. Если не хочешь всю оставшуюся жизнь прожить юродивым. Вот моя визитка. Если будут вопросы. Звони. Мы всегда рядом. — И для закрепления смысла слов повторила, — все понятно?