А то при ваших «просто так» скажешь, а вы как начнёте сразу, кхе!
Виктор отпил пива и пододвинул к себе тарелку с салатом. Говорил он спокойно, медленно, будто обдумывал каждое слово. Но тормозом из-за этого не казался, наоборот, я решил, что он умнее, чем думают окружающие.
— Я не из таких. Но да, на зоне это «просто так» имеет однозначное значение. Чаще на это «просто так» играют в карты, и я видел, что после проигрыша человек отправлялся жить в петушиный закуток до конца срока.
— Пацан мне один рассказывал, — сказал Женя.
— Там всё устроено так, что не то скажешь, хоть одно слово, и сразу начнутся неприятности. Но я не ответил на вопрос.
Виктор выпил ещё и ненадолго задумался.
— Череп подошёл сюда, потому что это место держат не пивзаводские, а на его точки я не хожу. Здесь можно увидеться со мной спокойно, и Игорь об этом скорее всего не узнает. Вы-то ему точно не передадите. У вас нейтралитет, вы не враги, но и не союзники.
— Разбираешься в местной обстановке? — спросил я.
— Приходится, — Виктор кивнул. — После этого случая с Прапором я поинтересовался вами. Потому что об этом говорили все, но никто ничего конкретного.
— Ещё бы, — я подвинул стул к столу. — Значит, Череп хотел позвать тебя к себе? Без причины?
— Просто поговорить за пивом. Он помнит, что раньше я был более разговорчив.
И что-нибудь выведать, наверняка, но Виктор на это не купился. Я присмотрелся к нему ещё раз.
— У нас не допрос, — сказал я, заметив его настороженность. — Но я понимаю, почему они хотят, чтобы ты работал не в городе, а на комбинате. Чтобы никто не задавал вопросы, с чего это брат Крюкова работает не с ним.
Он кивнул.
— Но не понимаю я, — продолжил я. — почему ты сам так стремишься держаться от них подальше. Если бы ты был просто какой-то знакомый, за которого попросили, я бы уже переговорил с управляющим. Но теперь мне надо понять, в чём дело, поэтому и предложил встречу.
Ну и заодно я хотел узнать, почему он так ненавидит Душмана. Тогда на встрече он прямо вскипел, когда про него услышал, хотя казался спокойным.
— Нет смысла идти к брату, — Виктор пожал плечами. — Это сейчас раздолье, но оно закончится через пару лет. Те авторитеты, кто не сможет перестроиться под новую жизнь, или погибнут, или сядут. Лично я сидеть на зоне или лежать в могиле не хочу. А всё меняется, только мало кто это видит. Вот, ответил честно, как думаю.
— Интересно мыслишь, — сказал я.
— Когда сидел, заметил, — он посмотрел в кружку с пивом, в которой оставалась ещё половина, но допивать не стал. — Что сначала приходили мелкие банды вроде той, где был я, братва, сначала самые наглые, пока их не поставили на место, потом совсем другие. Там есть время подумать.
— Знал там Эдика? — спросил я.
— Познакомились там. Крюков просил за меня у одного вора на воле, тот отправил маляву Эдику. Он меня к себе и позвал для разговора. Но это, — Виктор посмотрел на меня. — Не имеет отношения к работе. Тем более, в охрану ты меня к себе не возьмёшь, а для рядовых работников нет разницы, сидел я или нет.
— Это так, — я кивнул. — Просто слышал на той встрече, как Эдик тебя встречал. Теплее, чем остальных.
— Да.
Этот Виктор не так прост, как кажется на первый взгляд. Совсем не так прост. Его отправил брат, чтобы он проследил за внутренней кухней комбината? Но смысл в этом, что там может узнать простой работник?
Если надо, братва просто подкупит кого-нибудь или угрозой заставят выполнить, что им нужно, а не отправлять на дело двоюродного брата крупного авторитета.
Ладно бы, они пытались поставить его каким-нибудь замом, главным инженером или мастером цеха. Я бы это понял, хотя помогать бы, конечно, не стал. А тут просто устраивают на работу.
Обычный работник максимум вынесет мешок с цементом или немного продукции, что-то серьёзное не сможет. И Крюков не отправил бы брата воровать кирпичи. Может, Виктор действительно хочет держаться от этого подальше? Приглядим за ним.
В кафе вошло ещё несколько человек. Все молодые, приехавшие на каникулы студенты, которые уже начинали отмечать праздник. Несколько парней и девушек шутили и смеялись. Вид у них совсем не как у бандитов, от такого порой даже отвыкаешь.
Официантка подошла к ним, а кассета с Мистером Кредо закончилась, включили что-то иностранное, громко, говорить стало сложнее. Зато нас точно не слышат со стороны.
— Значит так, — сказал я. — Управляющий будет там после праздников, я с ним поговорю. Жить придётся в общежитии, но не среди китайцев, они живут отдельно. Кем работать — ну это уже решите сами, руки там нужны. Но работа физическая, зимой, сложная.
— Понятно, меня устраивает.
— Само собой, мы будем присматривать, — продолжил я. — Без обид, но никого из твоих знакомых на территорию комбината мы не пустим.
— Понимаю.
— Точка под нашей охраной, мы за ней следим. Скажу напрямую. Если поймём, что всё, что ты здесь сказал, только слова, а на деле ты прибыл, чтобы урвать кусок от комбината, ты оттуда вылетишь сразу. Даже если Игорь потом возмутится, даже если пришлёт Душмана…
Я прям услышал, с какой силой он сжал кулаки, даже кости захрустели. И он заметил, что я увидел его реакцию. Вышло даже сильнее, чем я ожидал.
— Душмана там точно не будет, — даже голос у Виктора стал другим, более злым. — Не при мне.
— И что там у вас с ним стряслось?
— Не могу сказать.
— А он не приедет тебя мочить? — спросил я. — Я не могу допустить тебя на комбинат, если есть какая-то история, которая может повлиять на его безопасность.
— Вообще никак, — подтвердил Женя.
— Не приедет, — сказал Виктор.
— Так что там случилось?
В этот раз он думал долго, смотря в окно.
— В общем, он подставил моего друга на зоне. Якобы тот был стукачом, и его за это убили заточкой. Душман сказал, что сам якобы слышал, как Валера рассказал куму одну вещь, а на деле этого не было.
— Душман сидел? — спросил я. — Про него кто и чего только не говорил.
— С нами недолго был, — Виктор вздохнул. Говорить ему явно не хотелось, но я уже с него не слезу. — В конце 91-го и начале 92-го до весны, пока не откинулся. Его к нам перевели, а позже освободили по УДО.
— И за что он сидел?
— Какая-то уголовка, но точно не знаю. Эдик говорил, это вообще бывший капитан из спецназа то ли ГРУ, то ли КГБ. А Душманом прозвали, потому что в Афгане был, там сильно загорел. Но не знаю, правда или нет.
— Тогда почему он на красной зоне не сидел? — я удивился.
— Говорят, закусился с начальством, они его в отместку определили в обычную колонию. В начале 90-х бардак такой был, вот в конце срока и попал к нам. Но он и там хитрил, быстро себе авторитет заработал.
— Да, он хитрый.
— А вот Валера с ним закусился однажды, сильно. А через полгода, перед тем как Душмана выпустили, одна штука случилась. Якобы Валера сдал, что у него соседи говорили про побег, их повязали. А за это… сам понимаешь, на пику насадили.
— Понятно.
— Эдик тогда в больничке лежал, не в курсе темы, а когда вернулся, Душмана выпустили. Вот так-то, — Виктор развёл руками. — Долго он выжидал.
— Я заметил, что он терпеливый, — я кивнул. — Но у нас тобой другие вопросы. После Нового года говорю насчёт тебя, в первых числах января. Так что не подведи.
После этого мы долго не сидели, Виктор ушёл, а я дождался, когда вернётся мой брат. Поехали домой, за руль сел Женя.
— Значит, хочешь его поближе держать? — тихо спросил он. — Раз он про Душмана такое знает.
— Да, не помешает, на всякий случай. Хотя я про Душмана чего только не слышал. Но пусть Виктор посидит в общаге, поработает, а мы за ним присмотрим.
После того как решился вопрос с Прапором и Черномором, у нас появилось время выдохнуть. Долго отдыхать я не мог, уже завтра надо было помогать Лёне готовить новую смену охраны на комбинат, и съездить туда самому в ближайшее время.
Но сегодня отдых мы заслужили точно. А раз уже наступило 31 декабря 1997 года, отметить это стоило. Ведь это Новый год совсем не тот, что был в первый раз, ведь тогда я даже не отмечал, было слишком паршивое настроение.
В этот раз всё иначе.
Я наконец-то пригласил Тамару и познакомил со своими, как давно хотел, а она начала хозяйничать в холостяцкой берлоге, готовя праздничный ужин. Холодец и салаты она принесла из дома, а сейчас готовила своего фирменного цыплёнка у нас на газовой плите.
Кирилла мы посадили чистить картошку и помогать на кухне, а мы с Женькой вытащили на середину комнаты складной стол и разложили его. Дед, по случаю праздника надевший свой пиджак с орденскими планками, достал из гарнитура здоровенный пузырь с водкой.
— Вы-то не пьёте, — сказал он, ставя бутылку на стол. — Женёк бросил, Максим за рулём, Кириллу ещё рано, ну а я одну стопочку употреблю. Кто будет ещё сегодня?
— Женя позовёт ещё девушку и друга, — я достал из шкафа скатерть. — Потом Лёня обещал приехать с женой и детьми, днём ещё много кто будет. Славку, жалко, не вышло пригласить, он в Новосибе ещё.
— Добро, — дед кивнул. — А то когда 97 встречали, мы только вдвоём с Кирюхой были. Ты куда-то со своими друзьями ушёл, а Женька сам в одиночку пил.
— Было дело, — Женя кивнул и расстелил скатерть. — Бухал с зеркалом, потом его разбил. Не понравился мне тот говнюк в отражении, кхе! Хотя эти осколки от стекла в ковре застряли, потом ногу порезал.
— Ну, хоть в этом году ты с Максимом за ум взялся, — дед строго посмотрел на меня. — И друзей настоящих вспомнили, и новых завели, хороших, и работа кипит. А то оно конечно, пока молодой, веселиться хочется, но о будущем-то тоже думать надо. А то я уж вон помру скоро, зато хоть есть, на кого Кирилла оставить.
— Рано помирать собрался, деда Боря, — сказал я. — Ещё столько всего увидеть надо.
— Вот я и держусь, — дед усмехнулся.
Когда вокруг столько людей, дом сразу показался маленьким, не хватало места. А когда я вышел освежиться, в сенях невозможно было дышать, прокурили всё.