- Так девка же, - снова повторил гном. – Полезет. Как пить дать. У них особая, что называется, страсть ко всяким норам.
Послышалось глухое рычание. Оно раскатилось по замку гулким эхом, превращаясь в рокот, от которого волоски на коже встали дыбом. Не хотелось верить, что такой звук может исторгаться из такого прекрасного существа.
Едва поймала себя на мысли, что считаю его прекрасным, от стыда вжалась в подушку. Но мысль уже крепко поселилась в голове.
Зверь украл меня, зверь заточил меня. Зверь заботится обо мне лучше, чем кто-либо, он спас меня от медведя. И он стоит за дверью, глотая бешенство от того, что я чуть не сбежала от него самым подлым способом. Из груди вырвался тихий стон от осознания, что рискнула сильно ухудшить положение. Но как всё исправить не представляла.
От страха, я натянула одеяло на нос. В этот момент дверь скрипнула, видимо волк услышал мой вздох. Я закрыла глаза, претворяясь спящей.
Но буквально каждой частичкой кожи ощущала его приближение. Он двигался, как хищник, выслеживающий добычу. Шаги, скорее угадывались, чем слышались. Угадывались тем чувством, которое даже в темноте кричит, с какой стороны придет опасность.
Сердцебиение участилось, показалось, его слышно даже на другом краю леса. Но я упорно продолжала делать вид, что сплю и ничего не подозреваю.
Справа кровать прогнулась, по мне прокатилась волна дрожи, которую волк наверняка заметил. А когда услышала, как его глубокое дыхание становится ближе, во рту высохло. Я затаилась, словно кролик под кустом, который знает, что на него охотятся, но не видит опасности.
- Шарлотта, - прозвучал рычащий голос прямо над ухом.
Я не шелохнулась, зверь повторил:
- Я знаю, что ты не спишь. Открой глаза. Немедленно.
Дрожа, как веточка на ветру, я разомкнула веки и замерла, вытаращив глаза.
Лицо волка нависло надо мной злое и жестокое, каким прежде его не видела. Глаза полыхают, как гномья домна, волосы свалялись в колтуны и свисают грязными сосульками по бокам. На щеке рана длиной в ладонь. Кровоточить уже перестала, но сукровица ещё блестит, что значит, рана совсем свежая.
Эта рана сделала лицо волка еще страшнее.
Вжавшись в подушку, словно она может защитить, я прошептала:
- Не убивайте…
Волк оскалился, обнажив громадные клыки, и приблизился вплотную.
Глава 13
Я вся сжалась, приготовившись к страшному, но глаз закрыть не смогла и таращилась на волка, как перепуганная овечка. Было страшнее, чем в лесу перед рогатым медведем потому, что там хотя бы понимала, что нужно медведю. Но намерения волка, как всегда, непредсказуемы и оттого опасны.
Волк вновь зарычал. Его громадная ладонь ударила справа по подушке, ткань треснула, и в воздух поднялось облако перьев.
Взвизгнув, я инстинктивно попыталась заслонить лицо ладонями, но зверь перехватил их и прижал к подушке.
- Пожалуйста… - пропищала я. – Не убивайте меня…
- Шарлотта! – зарычал волк мне прямо в лицо. – Какие лешие тебя понесли в лес!
- Прошу, - повторяла я, трясясь от страха и с трудом понимая, что говорит зверь. - Не трогайте меня.
От него пахло сырой землёй и древесиной, словно волк катался в яме, заваленной хворостом. Он скалился, обнажая страшные клыки, и от этого рана на его щеке снова разошлась.
- Ты… - прохрипел волк в бешенстве. – Что тебе еще нужно! Я даю тебе всё! От тебя же требуется самая малость! Проклятье, Шарлотта, какого ляда ты убежала?!
Голова не соображала, мысли путались. Я понимала, что причина убежать у меня веская, но зверь, который навис надо мной, таковой её не считал. Сложно было представить, что это эти искаженные яростью губы с нежностью и, одновременно, страстью прикасались ко мне.
- Вам нужна помощь, - пролепетала я. – У вас рана…
- Рана? – заорал волк и приподнялся на руках, давая мне немного свободы, - да ты хоть знаешь, с кем мне пришлось сцепиться, чтобы спасти тебя?
Я не представляла, кто мог бы пойти против этого существа и прошептала:
- Вы ведь хозяин леса.
Волк подскочил, как ошпаренный, в миг оказавшись возле зеркала. Килт, который и так висит на бедрах, чуть сполз, и я увидела еще одну не глубокую, но длинную царапину, тянущуюся вдоль бедра.
Он резко наклонился и оттянул щеку, на которой красуется рана. Морщась, проговорил почему-то с ненавистью:
- Затянется.
Затем развернулся и вновь впился в меня злым взглядом.
- Хозяин, - проговорил он, тяжело дыша, словно, мои слова его задели. – Но в лесу есть животные, желающие оспорить мое право владыки. И такие звери, как ты успела заметить, совсем не зайцы и мыши. А тебя угораздило повстречаться с одним из них. Из-за тебя мне пришлось крепко подрать этого медведя. Теперь придется его лечить.
С неприкрытым страхом и непониманием, я вытаращила глаза и спросила сдавленно:
- Лечить? Зачем вам лечить это чудовище?
- Затем, что это мой лес, - резко отозвался волк. – И я забочусь о его обитателях. А ты подвергла опасности и себя, и их. Поэтому, Шарлотта, отвечай мне немедленно, какого рожна ты посмела сбежать после всех моих предостережений?
Он смотрел на меня гневно, глаза полыхали золотом, и в них не осталось ни капли того чуткого и пылкого Вергена, который касался меня в самых непристойных местах. Сейчас я видела перед собой зверя, настоящего, дикого. И даже могучая фигура, перетянутая тугими мышцами и едва прикрытая килтом, не делала его человечнее.
Хотелось укрыться с головой, лишь бы не смотреть в эти бешенные глаза. Но я понимала, это не спасёт.
Сделав глубокий вдох, я проговорила:
- Я уже говорила, у меня есть причина бежать отсюда. Но не только от вас.
Волк фыркнул, приподняв верхнюю губу и обнажая клык.
- Ты опять про свою деревню? – свирепо спросил он.
Нервно сглотнув, я кивнула и проговорила, надеясь, что хоть в этот раз он сжалится и внемлет:
- Мне необходимо взять у ведьмы Кирки заклинание. Только с его помощью я смогу спасти своих близких от смерти без воды. Деревня слишком глубоко в лесах, а путь в долину долг и опасен. Многие не выдержат. Поэтому люди не могут покинуть домов. Им приходится оставаться и ждать, пока я всех спасу. Вы же отказываетесь меня отпустить...
- Это ты отказываешься от того, чего сама, на самом деле, хочешь, - рявкнул волк.
- Вы вольны сделать со мной всё, что захотите, - проговорила я, от безысходности неожиданно осмелев. – Вы могли взять меня в лесу, в столовой, на озере. Вы можете взять меня прямо сейчас. И будете довольны. Это не значит, что я соглашусь на это добровольно. Даже если сама раздвину ноги! Вы зверь и неотесанный грубиян!
Волк, видимо, не ожидал такой откровенной тирады. Его глаза округлились, на лбу появились несколько морщин, которые бывают лишь от глубокой задумчивости. Я сама испугалась собственной смелости. В деревне нас воспитывают в покорности и кротости, а подобный выпад означал бы неминуемое наказание в виде ударов плетьми по пятакам. Такие наказания не оставляют следов, но очень болезненны.
Теперь же, находясь во власти зверя, я ждала участи куда более суровой.
Но, к моему изумлению, волк резко развернулся и вылетел из комнаты, громко ругаясь на все лады.
Некоторое время я лежала и слушала его удаляющуюся брань. Когда она стихла, подождала еще немного и осторожно села на постели. Очень хотелось есть, мышцы ныли после бега и висения над воздушным колодцем.
Я вздохнула и с горечью поняла, что, что все равно уже не смогу ни на что повлиять. Всё целиком зависит от настроения волка, а оно благодаря мне далеко не веселое. Чтобы хоть как-то отвлечься и восстановить силы, которые еще понадобятся, я собралась искупаться. Но в животе жалобно заурчало, и я, поднявшись, приблизилась к столику с подносом.
Глава 13.1
Открыв крышки, с печальной радостью обнаружила свежие блюда – дымящуюся курицу с поджаренной корочкой, овсяную кашу с клубникой и нежные булочки из картофельного хлеба. Рядом серебряный кувшин с виноградным соком.
Налив к кубок, я залпом осушила его. Затем, понимая, что терять, кроме своей чести, всё равно больше не чего, принялась за кашу, потом за булочки. Курицу оставила на обед, на случай, если волк решит морить меня голодом.
Я понимала, что очень сильно его рассердила. И тем, что сбежала, и тем, что наговорила. Но почему-то казалось, что делаю все правильно. Пришлось признаться, вопреки логике, волк мне нравился, а его прикосновения сводили с ума. Но его отказ понимать мое положение перечеркивал все достоинства, которые странным образом я видела в нем.
В ожидании сурового наказания, я провела завтрак. Когда никто не явился с пучком вымоченных в ведре розг, отправилась в купальную. Освободившись от платья, в котором спала после побега, и которое, к счастью, никто нес меня не стянул, я погрузилась купель.
Теплая вода окутала, как пуховым одеялом, ноющие мышцы быстро расслабились. Некоторое время, я лежала, стараясь не думать о волке, который, скорее всего, сейчас вынашивает планы наказания. Но мысли всё равно скатывались к нему. Перед глазами возникал его могучий торс, бедра, едва прикрытые килтом. Волк прекрасен. И даже в ярости он притягательней любого мужчины, которых я видела прежде.
Всё больше размышляя о волке, я невольно вспомнила, как он ко мне прикасался, и от этого в теле моментально вспыхнуло томление. Оно оказалось таким настойчивым, что на секунду захотелось, чтобы он оказался здесь и вновь принялся совершать свои распутные действия.
Я тряхнула головой, выгоняя срамные мысли.
- Какой стыд, - прошептала я.
Но мысли стали только красочней. В них волк вновь трогал меня в потаённых местах, и эти места наливались жаром. Картины настолько поглотили меня, что я робко потянулась пальцем туда, где стало тепло больше всего.