– А потом нашла меня в таверне и решила отомстить.
– Нет, – я качнула головой, но поняла, что большее не могу врать. – То есть да, возможно, все так и начиналось…
И с губ сорвалось еще больше слов, которые я не должна была произносить:
– Но мы оба знаем, что теперь все стало куда сложнее.
Тесак издал сухой, едкий смешок, затем встал и рывком выдвинул ящик комода.
– Ты, мать твою, права, все очень сложно. – Он захлопнул ящик с такой силой, что дерево треснуло, и прорычал: – Ты, чтоб тебя, замужем, Астер.
Резкими движениями натянув штаны, волк подхватил с пола тунику.
Я не совсем понимала, что он делает, но, пусть и не могла надеяться на лучший повод сбежать, теперь меня тошнило от мысли, что все закончится вот так. Драгоценная череда дней и ночей, изменивших мою жизнь…
Все пошло прахом.
И тем не менее, когда я открыла рот, слов не нашлось. Все произошло именно так, как должно. Как было мне необходимо. План сработал. Ничего не изменить к лучшему.
Нельзя. Другой исход был бы невозможен.
– Я искренне сожалею, – прохрипела я. – Что скрыла правду.
Но я не могла заставить себя извиниться за все остальное – за время, проведенное с волком, которое я подло украла. Хотя даже если бы я могла, то все равно бы не стала.
Словно почуяв это, Тесак обернулся в дверях.
Он посмотрел на меня, и ярость, сковавшая маской его суровые черты, исчезла. Я произнесла было его имя, разжав впившиеся в постель пальцы, но он медленно моргнул и покачал головой.
Может, месть и была моим оправданием, но свело нас нечто совсем иное.
Нечто жестокое и несправедливое, если судить о том, когда и как все произошло.
Из углов комнаты сползлись тени, сплетаясь вокруг волка, словно тончайшие, полупрозрачные ленты.
– Просто… – Бросив на меня последний, полный боли взгляд, Тесак тяжело вздохнул. – Не знаю, Астер. Дай мне треклятую минуту.
Я знала, что должна уйти, как только он исчез, но я осталась. Как эгоистичная и безрассудная дура, в которую я превратилась теперь, я ждала.
Я просидела в комнате остаток ночи и первые часы занявшегося дня.
Лишь когда солнце поднялось достаточно высоко, я наконец заставила себя надеть платье, которое снова было аккуратно повешено на спинку стула.
Лишь тогда я полностью покорилась судьбе, от которой мне никогда не убежать.
Я переместилась домой.
6Тесак
Замужем.
Замужем, чтоб ее.
Я знал, что с ней случилось что-то ужасное. Многие несчастные души скрывались в тавернах по всему городу и за его пределами, но я давным-давно не встречал настолько невыносимой боли в сердце, как у Астер.
Сперва я думал прихватить какую-нибудь женщину и уйти, чтобы не сталкиваться с подобным, но затем оглядел полутемную таверну. И, увидев источник этой удушающей обреченности, забыл обо всем на свете.
Пусть несчастная – будь я проклят, если она не оказалась самым прекрасным созданием из всех, что я когда-либо видел.
Я ее захотел. Я ее взял. Я заявил на нее свои права. Я думал, что, несмотря на все терзавшие ее тайны и беды, она была моей.
И что это отныне неопровержимо.
А может, так оно и есть. Может, мне просто нужно задать неудобные вопросы – и понять, как нам жить дальше.
Астер сказала, что этот ее муж, от которого мне нужно избавиться, ее предал. Я не был уверен, достаточно ли того предательства, чтобы она ушла от засранца ко мне. Чтобы узнать точно, следовало ее расспросить. Но я был слишком взбешен, чтобы вести разговоры. Слишком потрясен открывшейся истиной, худшей из возможных, чтобы найти выход.
Поэтому я засел в той же таверне, где мы познакомились, пялился на тот же стол в углу, между окнами, и представлял Астер там. Размышлял, что мог бы ей сказать, если бы все сложилось по-другому – если бы я с самого начала знал, что она несвободна.
Но я понимал, как сильно она изменилась с той ночи и какое непреодолимое притяжение возникло между нами за то время, что мы провели вместе, как оно крепло с каждым днем.
Решившись, я выхлебал кувшин воды и умял тарелку курицы, после чего отправился в Цитадель, чтобы построить свой легион, а затем отправиться домой к Астер. Мы поговорим. Она мне все расскажет, и мы как-нибудь разберемся с этим дерьмом.
Всю прошлую неделю я как никогда раньше спешил покинуть Цитадель и своих братьев. Дом для меня всегда был лишь местом для сна. Там я отдыхал перед возвращением к заведенному порядку, который одновременно и спасал меня и обрекал на гибель.
Теперь меня ждала Астер, и я старался слинять так быстро, как только мог.
Но зря я думал, что этот день будет таким же, как предыдущие. Когда я вернулся домой, ее там не оказалось.
Постель была заправлена. Книги, которые мы читали, вернулись на свои места на полках. Тарелки, которыми мы в последний раз пользовались, сушились на кухонном столе. Повсюду витал ее медовый аромат.
Я шагнул наружу, но там ее запах почти сошел на нет. Астер покинула дом не через дверь.
А значит – переместилась.
Я зашел обратно и обнаружил точное место, откуда она исчезла. Пальцы потянулись к пустоте у обеденного стола, где на стуле еще недавно висело ее платье, и мое сердце застряло в горле комом.
Проклятье, в которое я не верил, оказалось предназначенным мне благословением, а потом просто…
Она просто исчезла.
– Мне клецки тоже не понравились, – сказал Берк, со стоном опускаясь в соседнее кресло. – Пересолены.
Я ухмыльнулся.
– Нормальные они были.
Он задумчиво хмыкнул. Я ощущал на себе его взгляд, но продолжал пялиться в огонь, раздраженный, что никак не могу изгнать холод, пробиравший меня до костей.
– Ты как-то странно себя ведешь. Не поделишься почему?
Слова больно царапнули – так много всего изменилось со времени нашего семейного ужина на прошлой неделе.
Она стала для меня полной неожиданностью. Вот так нечаянно я обрел нечто бесценное, но прежде чем успел понять, что же это и как его сохранить, я его, звезды раздери, потерял.
Она ускользнула.
Рассказывать кому-то – бессмысленно. Не говоря уже о том, что я этого явно не вынесу.
– Что, не уговорил Мариану отпустить тебя с Клыком на очередную вылазку?
На сегодняшнем ужине Клык не присутствовал, он был занят подготовкой к походу на северо-восток. Его легион выступал с первыми лучами солнца.
Правильно Мариана сделала, что решительно запретила.
Нечего ее мужу-ветерану, ее половинке, который последние три десятка лет заново учился ходить, делать с нашими легионами. Наша кровь, магия и время могли лишь постольку, поскольку исцелить травму позвоночника и перелом шеи, которые он получил во время первой войны. По-прежнему случались дни, когда Берк едва мог передвигаться.
Он фыркнул.
– А ты как думаешь? И не меняй тему. То, что я на стенку лезу со скуки, еще не значит, что я терпелив. Выкладывай. Плясать вокруг да около мне не интересно.
– И все же ты хочешь присоединиться к сыну и легиону воинов в битве.
Берк гневно вспыхнул. Я окинул его взглядом и отпил из своего стакана, жалея, что там всего лишь вода, а не что-нибудь жгучее, способное меня отвлечь.
Но ничто бы не сумело.
Как и ожидалось, Берк рассердился, но после всмотрелся в мое лицо, и его челюсть немного расслабилась.
– Знал бы, что окажешься таким умником, бросил бы истекать кровью на том берегу.
Я усмехнулся, как делал всегда, когда Берк нес полную чушь, и мы оба это понимали.
У него дернулся глаз, но взгляд смягчился.
– Ой, да чтоб тебя.
– Звезды милосердные! – крикнула Мариана. – И вот надо тебе, Берк, столь щедро лить яд в наши уши?!
Берк взмахнул рукой – и дверь в гостиную с грохотом захлопнулась.
– Шестьдесят два года. Казалось бы, уже пора оставить меня в покое.
– Ей это слишком нравится, – заметил я, и орган в моей груди мучительно сжался.
Я отпил еще немного и уставился на пламя. Какое-то время тишину нарушало лишь его потрескивание, зачаровавшее нас обоих.
– Так кто же она?
Я не вздрогнул. Даже не моргнул. Мне хватило ума никак не выдать себя перед бдительным взором бывшего командира.
– Кто?
– Не коси под дурачка. И так знаю, что ты балбес.
Я хмыкнул. Бесцветный звук быстро стих.
Я залпом допил воду, снова жалея, что это не виски. Однако жидкое пламя все равно бы не заглушило мысли, которые Берк вытащил на поверхность. Воспоминания, которых я избегал с прошлой ночи, проводя все время в Цитадели.
Не имело значения, где я был. Серые глаза преследовали меня во сне и наяву.
Я не мог их забыть – не мог забыть ее ни в чем – и знал, что никогда не забуду. Ни волосы цвета карамели, мягкие, рассыпавшиеся по голым плечам и грудям, спутанные и влажные в моих пальцах. Ни таинственную улыбку, наполнявшую мою грудь восторгом, которого я никогда прежде не испытывал. Ни смех, от которого у меня постоянно екало сердце. Ни приятную тяжесть ее спящего тела в моих объятиях.
Ни гребаный запах меда, который до сих пор не выветрился ни из городского жилища, ни из дома в лесу.
Ни ее вкус – этот сдобренный сахаром яд.
Чтобы не выдать бушующую внутри печаль, пришлось собрать в кулак всю волю, выкованную жестокой выучкой.
– Никто, – в конце концов буркнул я, когда почувствовал, что голос не дрогнет. – Мы оба знаем, что я никогда не решусь на такой шаг.
Пустые слова, но я произнес их с непоколебимой уверенностью. Чуть больше недели назад я свято в них верил. А теперь, спасибо звездам, это стало неизбежным, как очередной рассвет.
Берк на мгновение задумался, постукивая пальцами по подлокотнику.
– Иногда мы впутываемся не по своей воле. – Он подался ближе и прошептал: – Нам навязывают этот шаг, а потом волокут, мать его, всю дорогу.
Я, не сдержавшись, фыркнул.
Дверь в гостиную распахнулась, и Берк, вздрогнув, откинулся обратно.
На пороге возникла Мариана. Она держала в руках поднос с чаем и не сводила карих глаз со своей половинки.