И не просто солдаты. А смертные солдаты, жаждущие уничтожить все, что им чуждо.
Годы жестокости к королевству, уничтожившему семью Дейда, жестокости, которую мы сами и породили, теперь обернулись для нас глубочайшей задницей.
Мой меч встретился с топором. Когти на свободной руке, обнажившись, распороли очередному завопившему человеку лицо. Кровь брызнула на мое собственное и потекла по руке, заливаясь под рукав.
Поляны у деревень и дороги, ведущие к городу, были усыпаны конечностями и телами как людей, так и фейри. К пылающим пожарам добавлялись новые. Пламя взвивалось все выше под какофонию криков и воя.
Смертные солдаты все наводняли наши земли, и становилось ясно, что дело не просто в счастливом совпадении. Они тщательно спланировали всю эту бойню.
Женщины и дети бежали в лес, а тех, кто не успел, загоняли на скотные дворы, как животных.
Пинками и ударами мечей я прокладывал путь сквозь очередную толпу солдат, жаждущих меня прикончить, а затем перенесся к загону вдалеке. Взмахнул обоими клинками, как только возник между двумя врагами. Их арбалеты упали вместе с ними, но чужаки, стоявшие позади, успели выстрелить.
Я взревел, когда их стрелы ранили женщин в загоне, и бросился на солдат. Звук, к счастью, привлек на помощь моих собратьев, и подкрашенная алым ночь подернулась темной пеленой жажды крови.
Кровавый ужас расползался по нашему дому, и такого грохота я еще не слышал ни в одной битве.
– Ты, – прохрипел человеческий ублюдок с земли, когда я приставил к его яремной вене клинок. – За твою уродливую голову дают сундук золота.
Его отвлекающий маневр сработал. Булава зацепила мне бок – я почуял ее слишком поздно и не сумел вовремя увернуться.
Ощерившись, я обернулся волком, чтобы быстрее остановилась кровь, затем бросился на засранца. И разорвал ему горло. Его трусливые друзья разбежались в поисках более легкой добычи, а я перекинулся обратно и пошел на очередную кучку человеческих паразитов.
– Это тебе следует бежать, волк, – насмешливо просипел все тот же недобиток.
Я развернулся к нему, и полный дыма ветер обжег мне глаз.
Мужик, которого я так и не пырнул в глотку, захрипел, изо рта хлынула кровь.
– Тебя выдает с головой… – Он закашлялся. – Шрам.
Холод пронесся по телу, грозя остановить биение сердца. Я шагнул ближе и низко прорычал:
– Кто тебя послал?
Человек ухмыльнулся, обнажая измазанные кровью зубы, затем снова зашелся кашлем.
– Сдается мне, ты уже з-знаешь.
Я скрежетнул зубами, но свист разрубающего воздух металла заставил меня отпрянуть в сторону, так что кретин, который намеревался убить меня, вместо этого прекратил страдания своего же товарища.
Осознав, что натворил, он совершил роковую ошибку – застыл над человеком, вздумавшим надо мной насмехаться, и в ужасе выпустил из руки оружие. Я проткнул его насквозь, прежде чем он успел подняться, а затем тоже по-идиотски застыл.
С востока донесся вой.
Дейд.
Все-таки не попал в ловушку. Король и остальные легионы вернулись.
Облегчение придало мне свежих сил. Но глядя на кровавую бойню, взмахивая мечом и отбивая летящий в меня кинжал, я мог лишь надеяться, что наш король знал, что настоящая ловушка здесь.
И ничего больше.
14Астер
Месяцы сменяли друг друга. Время двигалось то быстрее, то медленнее, как первые шажки ребенка по коридорам башен.
Я проводила эти месяцы, рисуя у себя в мастерской или работая в лазарете. Так что Рорн редко попадался мне на глаза, но зато я часто видела его любовницу. Карельда то шла рядом с сыном, то носила его на руках, и со временем наши неловкие переглядывания и столкновения сменились робкими приветствиями и улыбками.
Малыша назвали Гельвектом, в честь брата Рорна, покойного короля.
Кто именно выбрал имя, Рорн или Карельда, я не знала. Но, конечно, догадывалась. Я прекрасно помнила, каково это, когда король берет дело в свои руки, отчего-то решив, что лучше всех понимает, как нужно поступать. Неважно, королевские это дела или сердечные.
Со временем мне стало несколько легче принять, что Карельда не виновата в поступках неверного мужчины. Даже если она знала, что он женат, а в этом я не сомневалась, у меня больше не осталось сил на ненависть. Даже к самому королю.
Моей иссякшей энергии, осколков того, кем я была раньше, хватало исключительно для того, чтобы жить дальше. Хотя случались дни, когда я все еще не понимала, почему вообще должна держаться на плаву.
От меня никто не зависел. Меня никто не стал бы оплакивать. Единственная душа, которой, возможно, было не все равно, теперь осталась лишь жарким воспоминанием, согревавшим меня по ночам.
Вот так я и проводила дни – бесконечно избегая боли от потери того, чем я никогда и не обладала по-настоящему, потери того, что должно было, как я прежде верила, вечность принадлежать лишь мне одной.
А ночью моим уделом становились грезы.
Иногда из-за них я заливалась слезами, лежала без сна в агонии, понимая, что волк уже успел все позабыть множество раз. Иногда они приносили мне смех и стоны, приглушенные подушками и одеялами. Что бы я ни делала, сколько бы ни рисовала, ни пила, ни старалась быть полезной, волк находил способ просочиться везде.
Всегда, снова и снова, меня посещали неизбежные видения.
Я просыпалась в одиночестве и с трудом находила в себе силы даже для такой малости, как подняться на ноги. В одиночестве я заставляла себя есть. Двигаться. Делать что-нибудь, кроме как сдаваться на милость крадущейся по пятам тьмы, которая почти поглотила меня целиком.
Нападений на наш народ и попыток проникнуть на наши земли стало меньше.
Рорн и его воины прекрасно понимали, что не стоит верить, будто смертные наконец-то прекратили нас мучить. Но тревога, с которой мы так долго жили, в которой утопали башни, вскоре чуть разжала тиски, превратилась в нерешительное нетерпение.
Ведь даже спустя почти два месяца без единого доклада о стычках все мы знали, что их возобновление – лишь вопрос времени.
Голос Несаллы в коридоре стал громче.
– О чем ты? Разумеется, он сделает с этим что-нибудь. Как же иначе?
– Мне он ничего не говорил, но уже которую неделю запирается в зале совета по этому поводу, – приглушенно ответила Карельда, и я на цыпочках отошла от корзины с чистыми бинтами, которые сворачивала.
– А я считаю, что лучше их, чем нас, – заметил Милла, еще один целитель. – Да простят меня звезды, но мы отчаянно нуждаемся в передышке.
– Легко тебе говорить, у тебя за морем нет родни! – рявкнул Несалла, прислонившись к двери лазарета и вгрызаясь в яблоко. – Все это нужно прекратить, и точка. Он должен действовать немедленно, пока они заняты другим, и положить этому конец.
– Что вы обсуждаете?
Никто не ожидал, что королева, которая уже долгие месяцы почти не нарушала молчания, вдруг вклинится в их беседу. Они привыкли, что я перебирала вещи, которые этого, в общем-то, не требовали, и слонялась без дела, как ненужная компаньонка, в вечном поиске, чем бы себя занять.
– Ваше величество. – Несалла удивленно моргнул раз, другой. – Мы лишь говорили, как тихо стало на острове. Насколько…
Он скорчил гримасу.
– …насколько это, полагаю, необычно.
Карельда нахмурилась, глядя на целителя, затем устроила Гельвекта на руке поудобнее.
– Рорн все совещается с советом, они обсуждают местонахождение и вероятные новые цели смертных налетчиков.
– Местонахождение, – повторила я и подошла ближе. – Новые цели?
Карельда посмотрела на Миллу и Несаллу, затем кивком указала мне на коридор, предлагая пройтись. Целители уставились на нас, будто ожидая чего-то. Вероятно, что я презрительно отвергну приглашение женщины, родившей моему мужу сына.
И потому мне было даже чуточку приятно присоединиться к Карельде, доказать, что они ошибаются. Хотя не то чтобы я могла их винить за подобные предположения.
Ощущение, пусть и мимолетное, оказалось таким поразительным, таким непривычным. Я почти забыла, каково это – быть довольной, даже чуточку.
Гельвект взвизгнул, надул розовые щеки, помотал головой и одарил меня беззубой улыбкой. Видеть его, знать, кому он принадлежит, было больно. Но больше всего ранило понимание, что я никогда не смогу испытать к нему недобрых чувств. Что я люблю его, пусть и на расстоянии.
Я улыбнулась в ответ, а затем заставила себя устремить взгляд вперед и кивнула стражнику, что проходил мимо и поприветствовал нас поклоном.
Карельда дождалась, пока он не отойдет подальше.
– Вчера Гел пробрался в те залы. Понимаю, это неправильно, но я случайно услышала, что у смертных теперь новый враг, и задержалась у двери.
– Новый враг?
Я не могла даже позволить себе в это поверить.
Карельда перехватила поудобнее засуетившегося сына.
– Звучит, конечно, неправдоподобно хорошо, поэтому я осталась в надежде узнать побольше, ведь мне он ничего не рассказывает.
– Рорн редко обсуждает дела королевства со своей…
«Со своей женой», – чуть не сказала я, но его жена не Карельда.
А я.
И это не совсем правда. Когда-то давно – пусть и всего несколько лет назад, – Рорн делился со мной каждой своей мыслью, какой бы беспечной или тайной она ни была.
Карельда тактично замедлила шаг.
– Вот как я об этом узнала. Но, если люди нашли себе развлечение в других краях, я этому только рада. Мы достаточно натерпелись.
На лестнице впереди послышались шаги.
– Но куда они отправились? – спросила я, стараясь говорить как можно тише.
– За Ночное море. Но точно я не знаю. – Карельда посмотрела на лестницу, затем остановилась. – Это как-то связано с лебедем, что ткет золотые одежды.
Я пришла в такое недоумение, что чуть не рассмеялась. Поморщившись, я закусила губу.
Карельда пожала плечами.
– Понимаю, но что услышала, то услышала.
– Но как Марвис вообще узнал о подобной чепухе?