– Закрой дверь и запри на замок, Рион, – скомандовала Оливиана мальчику, который наблюдал за мной с порога и скреб копну золотисто-каштановых кудрей. – А потом поди-ка наверх, возьми цветные карандаши и нарисуй нашей гостье картинку.
– У нее кровь, – хмуро пробурчал малыш Рион, запирая дверь. – Почему? Снова злюки? Ты обещала, что их больше нет.
– Их больше нет, и я пока не знаю, почему у нее кровь, но твоя картинка точно ей очень поможет.
Когда Рион не сдвинулся с места, Оливиана уперла руки в бока и бросила на сына невидимый мне взгляд. Мгновение спустя мальчишка вздохнул, протопал мимо шелестящих платьев и поднялся по деревянной лестнице.
Оливиана развернулась ко мне, фиолетовые оборки ее юбки заструились, словно ниспадающий водопад. Я смотрела на них, как будто загипнотизированная. Кремовую блузу швеи, заправленную за пояс, усеивали брызги крови.
– Испортила тебе блузу, – прохрипела я.
Оливиана опустила на нее взгляд и нахмурилась.
– Можешь загладить вину рассказом о том, куда ты исчезла. У меня, знаешь ли, до сих пор для тебя платья лежат. – Подобрав юбки, швея направилась наверх, а я вспомнила, как переживала, когда Тесак попросил ее сшить для меня наряды. – Все пять пылятся и занимают очень нужное мне место.
Вина заколола иглами мою пылающую кожу.
За окном вдруг стало светлее, и я вздрогнула, увидев, что сквозь темные тучи пробилось солнце. Народ ходил туда-сюда по улице, толпился, жил своей жизнью. И это дало мне толику надежды, но не настолько, чтобы я удержалась и не спросила, когда Оливиана вернулась с миской воды и тряпицей:
– С ним все в порядке?
– Ложись, – приказала Оливиана, и я с радостью подчинилась.
Запах чайного дерева, исходивший от воды, подсказал, что будет больно, еще до того, как тряпицу намочили, выкрутили и прижали к моей руке.
– Тесак?
– Д-да, – ответила я и зашипела – Оливиана протирала порезы, которые я до сих пор не замечала.
– Смотря что ты имеешь в виду под «в порядке», – фыркнула швея, а потом увидела, что я жду продолжения, и вздохнула. – Все с ним хорошо. А теперь выкладывай, что случилось.
Не в силах скрыть облегчение, я вся обмякла.
– Я сломала оковы зелья, – призналась я мгновение спустя. – Кажется.
Оливиана вскинула взгляд медовых глаз.
– Повезло, что ты вообще дышишь.
Я не стала спорить, хотя каждый вдох давался с трудом. Оливиана засыпала меня вопросами, но теперь, когда я узнала, что волк жив, усталость навалилась со всех сторон, и перед глазами все начало заволакивать тьмой.
Швея, по-видимому, это заметила.
– В основном это просто царапины, но вот ладонь… – пробормотала она, разглядывая мою руку, и цокнула языком. – Тут глубоко, нужно обработать. Можно?
Я кое-как кивнула, и мои веки сомкнулись.
– Так они прибыли.
– Кто? – уточнила Оливиана, промыв рану и бросив тряпицу в плеснувшую воду.
– Армия смертных Марвиса.
Последовала долгая пауза, от прикосновения Оливианы по моей ладони растеклось тепло. Кожа начала срастаться, и, пусть я заставила себя чуть-чуть приоткрыть глаза, чтобы это увидеть, разглядеть получилось только копну сияющих кудрей.
– Ты вовсе не из Нодойи, да?
– Да, – прошептала я и ощутила, как взгляд швеи скользнул по моему лицу. Но глаза у меня все равно слипались. – Прости, я так давно не спала.
Оливиана продолжила пристально на меня смотреть, явно желая спросить, почему. Задать все вопросы, что жгли ей язык. Но она смилостивилась и шумно выдохнула.
– Спи. Поговорим, как проснешься.
Одного осознания, что я здесь и что волк жив, было достаточно. И я разрешила себе заснуть.
17Тесак
Поглаживая колючую щетину на подбородке, я мрачно уставился на Дейда.
– Нужно заявиться к ним на порог и потребовать ответа, чем они, звезды их ослепи, думали.
– И что они там еще замыслили, – добавил Клык.
– И под «потребовать» я имею в виду выпотрошить их никчемного короля, а королеву с принцессами вздернуть вниз башкой за их пышные бальные платьица, чтоб болтались, пока все не выложат.
Клык перестал нарезать яблоко кинжалом и перевел взгляд на меня.
– Ты видел, что они носят?
Я пожал плечами.
– Ну разок-другой.
Клык фыркнул и продолжил издеваться над фруктом.
– Вот подвесим мы их к потолку, и как они заговорят, если вся эта пышность им лицо закроет?
– Ты прав, – ухмыльнулся я против воли. – Это ж мы не заметим, если кто-то сдохнет от прилива крови к башке.
Клык усмехнулся.
– Ну трагедь.
– Закончили? – протянул Дейд, вскинув бровь и откинувшись на спинку стула рядом с Клыком, который тут же выпрямился и зубами снял с кинжала кусок яблока.
Я же просто уставился в ответ, ожидая очередного унылого приказа, который, несомненно, вот-вот сорвется с уст короля.
Словно почуяв, что я слабо верю в потенциал его слов, Дейд всецело сосредоточил внимание на мне.
– Мы оставим их в покое.
– Мы оставим их… – Я потряс головой и подался вперед. – Какого рожна?!
Я ждал этого сраного совещания почти две недели – с тех самых пор, как последний из солдат-людей сбежал, попал в плен или был убит, – и вот так Дейд намеревался ответить на все, что мы вытерпели?
– Полегче, – буркнул Клык, эдакий извечный раздражающий голос разума. – Дай ему сказать, потом вспылишь.
Но я продолжал мрачно смотреть на короля. Того самого, который шагнул в царство мертвых, после чего его половинка испустила какое-то нечестивое сияние, и оно вернуло его рассиропившийся зад обратно в мир живых.
– Они пытались тебя прикончить, – безо всякой необходимости напомнил я Дейду. – Они без колебаний положили бы столько наших, сколько смогли, и причина тому торчит в том сраном замке в королевстве, которым они уже доказали, что не заслуживают править, и теперь мы возьмем и оставим их в покое? – поинтересовался я, изумленный выше всякой меры.
– Мы все еще знаем недостаточно, – раздался от двери тихий голос.
Звезды. Это дерьмо становилось все прекраснее, мать его, и прекраснее.
Мы с Клыком оторопело проследили, как в зал военного совета вошла Опал с парой чашек исходящего паром чая и поставила одну перед своей половинкой.
Клык скрыл смех за приступом сдавленного кашля, а я не стал ничего прятать. Я открыто ухмыльнулся, глядя на Дейда, когда лебедь достала из потайного кармана юбки кусочек сахара, положила в чашку нашему королю и села с ним рядом.
Король же уставился на меня в ответ, и в пылающих голубых глазах читалось предупреждение, чтоб я не смел проронить ни слова.
Он должен был понимать, что от этого искушение поддеть его станет и вовсе нестерпимым.
– А я-то думал, ты уже достаточно засахарился, о, король дикарей.
Дейд сверкнул зубами в злой улыбке. Второе предупреждение.
Опал придвинулась вместе со стулом к столу и замерла.
– Я не нашла поднос, – сказала она. – И не знала, любите ли вы чай…
– На будущее, я плюхаю два кусочка сахара, – подсказал Клык, явно сжалившись над нашей златовласой королевой. А потом ухмыльнулся и протянул руку, будто решил отнять чашку Дейда. – Но и один сойдет.
Дейд зарычал, выпустив когти, которые вошли в деревянный стол между пальцами Клыка, как в масло.
– Не трожь.
Клык хихикнул, осторожно высвободил пальцы и снова сосредоточился на яблоке.
Я постарался устроиться на стуле поудобнее. Меня взвинчивало не то, что Опал – женщина. А то, что до сих пор мы, как правило, заседали вот так втроем или с дядей Дейда. Серрин сейчас направлялся в Синшелл, чтобы помочь восстановить все, что по его же указке разрушили Дейд и наши легионы.
По моему скромному мнению, он заслуживал участь куда говеннее за то, что сделал с половинкой своего племянника. Я бы его убил одними только перьями, которые он выдернул из Опал в облике лебедя, да и сам Дейд наверняка страстно этого желал.
Но, похоже, сердце короля не просто перестало биться во время сражения, в котором он едва выжил. Дейд позволил своему сердцу принять иную форму. Хотя я не мог винить одного Дейда, раз за его нынешними, более мягкими решениями стояла его половинка.
– Отныне Опал будет присутствовать на наших встречах.
Утверждение. Непререкаемый тон. Я решил не спорить, хотя Дейд смотрел на меня, явно ожидая возражений. Когда я ничего не ответил, а лишь уставился в ответ, король вскинул бровь, а потом слегка расслабился.
– Вот и хорошо.
Опал задержала на мне взгляд, но я не удостоил ее вниманием. Я уставился в сырой потолок и задумался, что, во имя звезд, намереваются делать эти идиоты, дабы наступление подобного масштаба больше не повторилось.
Мне не следовало так переживать. Все уже кончено. Но я не мог перестать думать о том, почему эта война вообще началась.
Вина и долг – жестокое сочетание.
– Королева переживала за дочь и пыталась отомстить за свою половинку, – сказал Дейд, имея в виду мать Опал, которая вступила в заговор с королевской семьей Эррина, дабы избавить континент от Дейда и многих из нас.
Дейд был прав. Он действительно убил мужа королевы Никайи, ныне покойного короля Синшелла.
Оставить мать Опал в покое – что ж, ладно. Но как насчет людей? Нам что, просто ждать, когда они решат снова напасть? Я высказал совету свои соображения, добавив:
– В любом случае, нам нужно еще раз переговорить с Никайей. Спросить, не знает ли она чего еще и что она может разведать об Эррине.
– Я переговорю, – подала голос Опал, и в нем прозвучали стальные нотки обещания.
Дернув носом, я взглянул на нее и обнаружил, что она пристально меня изучает.
Дейд помешал чай. Затем подчеркнуто постучал ложечкой по краю чашки с такой силой, что фарфор чуть не треснул.
Может, король и стал спокойнее, но я знал, что, начни я пялиться на его женщину в ответ, он сорвется. Не желая усадить его перед ней в лужу, я ухмыльнулся и отвел взгляд. Опал меня не интересовала. Меня никто не интересовал – лишь польза, которую я могу извлечь.