Я дышала часто, прерывисто и виляла бедрами, всем своим существом желая того, на что не имела права, но, к моему ужасу, понимала, что буду хотеть этого вечно. Меня поглотила огненная бездна, и, сгорая в ее ярости, я скулила и не могла остановиться, как ни старалась.
Нутро сжималось. Плоть изнывала. В голове не осталось ничего, кроме опустошающего желания оказаться наполненной. Я ни за что бы не сказала этого вслух. Да и нужды в этом не было.
– Я заставил тебя ждать? – промурлыкал Тесак и наконец коснулся меня между ног.
Едва ощутимое скольжение пальца вызывало стон. Мой живот напрягся, руки так сжали дерево кровати, что оно заскрипело.
– Вся мокрая.
К моему плечу прижались губы, а затем меня обдало холодом – Тесак отстранился, изучая меня взглядом.
– Я тебе нужен, да? – Когда я промолчала, волк пророкотал: – Отвечай, Астер.
– Ты мне нужен, – прорычала я.
Он издал смешок, которого я от него еще никогда не слышала. От этого звука у меня екнуло сердце, и я вся застыла. Тяжесть тела волка исчезла с кровати, и когда я обернулась с разинутым ртом, то обнаружила, что он застегивает штаны и вот-вот растворится в воздухе.
– Помни об этом в следующий раз, как надумаешь попытаться меня забыть.
– Я тебя никогда не забывала. Ни на мгновение. – Я легла на постель, одновременно изнывая и от холода и от невыносимого жара. – Куда ты?
Не мог же он просто меня покинуть. Не в таком состоянии – привязанной к его кровати, голой, изнывающей от желания.
– Не оставляй меня.
Волк, стоящий ко мне спиной, напрягся.
– У меня куча треклятых дел. – Тени заволокли его и унесли прочь, бросив меня наедине с леденящей душу угрозой: – Только попробуй сбежать от меня снова, половинка. Давай, мать твою.
Из объятий сна меня вырвал его жаркий взгляд.
Шторы были задернуты, сквозь щель меж ними сочились лучи солнца и танцевали с пылинками над постелью.
В кресле у окна, откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу, сидел Тесак. Здоровенный сапог медленно покачивался в воздухе. Прижав пальцы к губам и подбородку, волк пристально смотрел на меня. Я уставилась в ответ, и при виде него у меня сжалось сердце.
Это не сон. Это взаправду. Все это взаправду. Я здесь.
С моей половинкой.
Чем дольше я его разглядывала, тем быстрее оставляло меня напряжение. Я любовалась его тяжелым взглядом, изумрудной зеленью единственного глаза, неподвижностью суровых черт. С каждым вдохом я все сильнее расслаблялась, позволяя себе, пусть и мимолетно, поверить, что я именно там, где и должна быть.
Волк провел указательным пальцем по верхней губе и пробормотал с грубоватой нежностью:
– Пьяный шмель.
Я смущенно улыбнулась и свернулась калачиком.
Волк прикусил кончик большого пальца, устремив взгляд на мои губы.
– Он знает, что ты здесь?
Я сглотнула, не желая об этом думать, и стиснула подушку.
– Скорее всего.
Мы помолчали немного, и мне захотелось пригласить волка ко мне присоединиться, но он продолжил скорее утверждать, чем спрашивать:
– То есть он обо мне знает.
Я облизнула губы.
– Он знает достаточно.
Взгляд Тесака опять стал мрачным и пристальным.
– И вряд ли он взял и позволил тебе уйти, верно? – заключил волк, и я снова напряглась.
Ответ здесь не требовался, и я промолчала.
Мой волк потер верхнюю губу.
– Сколько раз, Астер?
Я нахмурилась, сбитая с толку.
– О чем ты?
– Сколько, мать его, раз?
А.
А-а…
Лгать было бы бесполезно, Тесак видел меня насквозь. Лукавить я не хотела, но и говорить об этом – тоже. Я желала, чтобы он лег ко мне в постель, насытился мной, а потом мы бы полакомились едой, будь то здесь или где-нибудь еще в этом прекрасном, тронутом войной городе.
Чему-то, казалось, суждено остаться лишь грезами – потому что выражение лица Тесака ожесточилось. Заиграли желваки.
– Скажи мне, сколько раз он тебя трахал, Астер.
– Всего раз, – выдохнула я и вздрогнула от воспоминания. – Вскоре после того, как я вернулась, хотя на самом деле все не зашло так далеко. Мы попытались, но не…
Я прочистила горло.
– Он не смог…
– Сунуть в тебя член, – закончил Тесак с пугающим спокойствием.
– Да, – подтвердила я.
Волк перестал покачивать ногой, и его пристальный взгляд налился такой тяжестью, что мне захотелось отвести глаза. Но я сделала над собой усилие, потому что знала: что бы Тесак ни делал, чего бы ни выискивал, так было нужно.
Ему было необходимо знать, а я хотела дать ему все, в чем он нуждался, но, увы, не могла этого сделать. Как бы он ни пытался привязать меня к себе, заставив принять узы половинки, я все еще не могла раскрыть многое, чтобы не подвергнуть нас опасности, не поднять волну, которая зайдет слишком далеко.
– Он все равно к тебе прикасался, – хрипло произнес волк. – Распускал руки и рот.
– Он мой муж, Тесак. Я не думала, что вернусь в Вордан, и нам нужно было постараться все исправить… Но в итоге мы не особо и пытались. Я давно опустила руки. – Я прерывисто вздохнула. – Наверное, мы оба давно сдались.
– Потому что он трахал другую.
Кивнув, я провела пальцем по торчащей из одеяла ниточке.
– Много раз.
Я помедлила, прикидывая, не рассказать ли больше, но потом решила, что лучше на этом и остановиться.
Несколько томительных минут волк молчал.
Я понимала: он ждет, что еще я раскрою, и как одержимая дура, жаждущая ублажить объект своего помешательства, я прошептала:
– Я не смогла… – При одной мысли о возвращении, о том, что все еще далеко не кончено, тревога свилась в груди тугим узлом. Я знала, что мне снова нужно будет встретиться с мужем лицом к лицу. – Я начинаю его ненавидеть, волк.
– И все же ты осталась, – спокойные слова Тесака сочились тихой яростью.
Я закрыла глаза.
– У меня не было выбора.
И дальше его по-прежнему не будет, не договорила я, хотя меня так и подмывало высказать волку все слова, которые жгли мне язык, ткнуть его в то, что он с нами обоими сотворил.
Если последние полтора года показались мне пыткой, то какой же станет вся наша жизнь теперь, когда мы связаны узами, что куда выше брака?
– Посмотри на меня, Астер.
Я послушно подняла взгляд, натянув одеяло до подбородка, и молчала, пока Тесак продолжал разглядывать меня.
– Ты его не любишь, – наконец произнес он, нахмурив густые брови так сильно, что шрам выступил еще больше.
– Не в этом смысле, – наверное, впервые в жизни призналась я. – Не…
Я покачала головой и чуть не рассмеялась, когда эта правда, которую я вдруг приняла, укрепилась глубоко внутри меня – и в моих словах.
– Больше не люблю.
Страх, что мне придется снова увидеть Рорна, вырос из того, что было когда-то. Из того, что он сотворил и может сотворить еще.
Тесак моргнул, склонив голову набок и прикусив пухлые губы. А затем подался вперед, от чего заскрипела кожаная жилетка, которую он носил поверх туники, и сцепил руки в замок между раздвинутых колен.
– Почему сейчас вернулась?
– Я услышала о битве. Я должна была тебя увидеть.
– Убедиться, что я жив, а потом снова сбежать домой? – Волк скользнул взглядом по моему лицу. – К мужу, которого ты не любишь, но все равно предпочтешь своей половинке.
– Все не так просто.
Он вскинул темную бровь.
– Почему?
Я не могла ответить. Не могла объяснить все, не сделав хуже. Мне нужно было время, чтобы понять, как открыть Тесаку правду, не навредив ни Вистензии, ни ему самому – как заставить его понять меня, несмотря на вещи, которые он был неспособен принять.
Он не стал настаивать.
Волк, который так безрассудно изменил наши жизни, даже не подозревая, насколько сильно, поднялся с кресла. Уставился на меня сверху вниз, а я повернулась, чтобы лучше его видеть. Скользнула взглядом по огромной, затянутой в черно-багровую одежду фигуре, пытаясь понять, что он сделает дальше.
Но он посмотрел на меня на прощание, задержавшись взглядом на моих губах, а потом его ноздри раздулись, воздух вокруг него потемнел, и волк исчез.
19Тесак
Астер могла уйти.
Теперь, когда я сделал Астер своей, разыскать ее будет несложно. Пусть моя половинка возвращается к своему дражайшему мужу, ведь теперь будут последствия.
Кровавые и – ох, какие прекрасные последствия.
Одна только мысль о том, чтобы выплеснуть свою ярость – свою ненависть, порожденную ревностью и чем-то еще, чему я не мог подобрать имени, – на ублюдка, который не ценил ту, что даже не должна была ему принадлежать…
Я вздрогнул – волна удовольствия прокатилась от макушки до самых, мать их, ног.
Да, моей половинке лучше быть очень, очень осмотрительной.
У лестницы возник Дейд, но я продолжил шагать по Цитадели.
– Трес, найти виновного в том, что до меня не доходит еда, – обратился король к бедной шавке, который слишком долго терся у вазы с фруктами.
– Я? – запнулся Трес, ошеломленный, что ему, воину, поручили столь недостойное задание. – Но мне нужно…
– Не припоминаю, чтобы я просил, – процедил Дейд, напомнив ему, кто здесь альфа.
Трес выругался, но буркнул:
– Конечно, мой король.
Дейд нагнал меня в сыром коридоре, ведущем в зал военного совета, и обжег мне спину взглядом.
– Да ты весь в делах.
– Нет. – Я толкнул дверь в затхлый зал. – Просто ты слишком много времени проводишь в покоях со своей пташкой, вот ничего и не замечаешь.
Дейд пропустил колкость мимо ушей и прислонился к дверному косяку. Я выудил из бардака, что горой высился посреди стола, чистый лист пергамента.
– От тебя странно пахнет.
Я обмакнул перо в чернильницу и ухмыльнулся. Все это время я пытался не взбеситься.
– Не мылся давно, наверное, – солгал я слишком уж гладко. – Всегда пожалуйста.
Взгляд багрового короля впился в меня, словно зазубренный клинок.