Она ухмыльнулась Тесаку, погрозила пальцем и заговорила, но я не разобрала слов, потому что мужчина у меня за спиной громко позвал кого-то через всю таверну.
Мой волк не смотрел на свою спутницу. Он смотрел прямо на меня, положив руку на талию женщины.
Я нахмурилась. Сердце болезненно сжалось.
А потом Тесак отвернулся и что-то зашептал ей на ухо. Женщина прикрыла глаза, и ее губы разомкнулись.
Мое сердце разлетелось вдребезги. А я-то думала, что там уже нечему было разбиваться. И способ, которым я это узнала, мне совсем не понравился. Проталкиваться через толпу обратно я не стала.
Вместо этого я перенеслась на улицу и обнаружила себя перед знакомой белой дверью с голубой отделкой.
Дыхание стало частым. Слишком частым. Я попыталась его замедлить.
Мне не следовало сюда перемещаться. Зачем беспокоить Оливиану, раз уж я нашла Тесака сама…
И увидела, как он соблазняет другую. Ту, у которой тоже когти и шерсть.
Куда мне с такой тягаться. Да и не было у меня никогда желания с кем-либо тягаться. Видимо, вот оно – возмездие за попытку ухватить еще немного того, что я все равно не сумею удержать. Как говорил отец, звезды не преминут швырнуть на землю кинжалы, на которые рано или поздно наткнутся предатели.
Я получила свою одну ночь.
Я убедилась, что с волком все в порядке. У меня не осталось причин задерживаться у двери Оливианы, и уж точно не осталось причин задерживаться в этом израненном войной городе ни на мгновение.
Дверь приоткрылась, из-за нее выглянула Оливиана в голубом домашнем платье до пола.
– Астер? – спросила она с бокалом вина в руке. – О, полагаю, наконец-то за платьями.
Она распахнула дверь шире, приглашая меня войти, и вернулась обратно в свою лавку.
– Я бы предложила тебе вина, но, думаю, я и так знаю ответ.
Вспомнив про маленького сына швеи, который в такой час наверняка спал наверху, я постаралась прикрыть дверь потише.
На вешалках вдоль стены своего часа ждали платья, рубашки и даже несколько пар штанов. Над какими-то работа была уже завершена, другие еще ожидали завершающих штрихов. Лавку, в которую я всего несколько дней назад ввалилась, истекая кровью и не понимая, что происходит, усеивали рулоны и горы ткани.
Не зная, что еще предпринять, я подошла к кушетке, на которой тогда заснула. Оливиана вернулась с еще одним бокалом.
– Вот, – она протянула мне его и оглядела меня с ног до головы. – Выглядишь лучше, но я очень надеюсь, что ты не носишь это грязное платье со дня приезда.
– Нет, – ответила я, глотнула вина и присела на кушетку. – Я надеваю тунику Тесака.
– Сейчас мы это исправим.
Швея поставила свой бокал на стол и поспешила прочь. А минутой спустя уже вернулась с охапкой платьев и сдула со щеки выбившийся из высокой прически локон.
– Обиделась бы, что ты до сих пор не удосужилась заглянуть, но, полагаю, вам с Тесаком было что… – Оливиана сморщила нос. – Наверстать.
– Он был занят, – просто ответила я.
Остановившись у кресла, швея разложила на нем наряды.
– Война всем нам добавила забот. – Оливиана окинула меня внимательным взглядом. – Но он был зол. Определенно зол куда больше обычного, когда заявился сюда и тебя похитил.
Я уставилась на свежие цветы, изо всех сил сдерживая слезы.
– Он… – У меня вырвался невеселый смешок. – Недоволен мной, да.
– Потому что ты ушла? – осторожно спросила Оливиана.
Я кивнула и отпила еще вина. Спустя полминуты гнетущей тишины швея тяжело вздохнула.
– Ты в порядке?
– Буду со временем.
Я искренне хотела верить в свои слова, но прекрасно понимала, что лгу. Жгучая тьма угрожала вновь завладеть моей душой, заставить вернуться в Вистензию, к страданиям, так хорошо мне знакомым. Страданиям, которые я уже пережила, а значит, смогу вынести снова.
– Знаешь, – рассеянно произнесла Оливиана. – Я даже и не думала, что однажды доживу до того дня, когда этот зверюга попытается за кем-то приударить, но вот, пожалуйста. Пять потрясающих платьев спустя. Хотя я и нахваливаю собственную работу.
Она хихикнула и принялась показывать мне каждое.
Платья в самом деле были потрясающими.
Кремовое, бирюзовое и три оттенка изумруда. Все простые, как будто Тесак попросил сделать их похожими на то, в котором я впервые попала в Вордан, но куда красивее, чем я могла себе представить.
Легкие и свободные рукава, выполненные из органзы и шелка, стекали с плеч к запястью. Лифы были сшиты из бархата и атласа, очаровательные, но не слишком стесняющие, а юбки струились изумительным ярким водопадом.
И обошлись они Тесаку явно в целое состояние.
– Он за них заплатил?
– Да, и добавил за то, чтобы я хранила их у себя, – ответила Оливиана и поднесла наряды поближе.
Я протянула к ним руку – пальцы задрожали – и тут же ее отдернула.
– Не по душе?
– Нет, что ты, – быстро возразила я. – Они великолепны, но я, наверное, просто не понимаю…
Оливиана рассмеялась.
– Характер у Тесака тяжелый, но он явно втрескался по уши. – Последовала многозначительная пауза. – Хотя, уверена, ты и сама это уже прекрасно поняла.
– Приударить, – пробормотала я, вспомнив то, что Оливиана сказала несколько минут назад.
Швея хмыкнула.
– Почти очаровательно, не так ли? Тесак ведь понятия не имеет, что делать с женщиной, помимо того, чтобы ее трахать. – Она насмешливо фыркнула. – Ох, звезды небесные, да он даже с друзьями и собратьями общаться не умеет. Грешила бы на воспитание, ну, знаешь, когда приучали убивать и разрушать…
– Приучали?
– А ты не знала? – удивилась Оливиана, а потом будто вспомнила, что я не здешняя, и пояснила: – Всех багровых волков взращивают для службы короне, и последние несколько десятилетий из них воспитывают настоящих зверей, так что все начали думать, будто волки такими и рождаются. Но этот Тесак… – Швея взмахнула рукой. – Он много хуже, чем даже тот несчастный, повязанный долгом болван, зачавший Риона.
– Отец Риона – волк?
– О да. – Оливиана забрала со стола свой бокал. – Я отчасти надеялась, что война унесет его жизнь, хотя бы для того, чтобы мне не пришлось говорить сыну, что его отец не хочет иметь с ним ничего общего. Но увы и ах, он все еще дышит.
Она рассмеялась, увидев изумление на моем лице.
– Думаю, для этого разговора нам понадобится куда больше вина.
Но тут дверь с грохотом распахнулась, и Оливиана с визгом подпрыгнула.
– Прекрати уже так делать и научись стучать, как цивилизованный мужчина!
Сбитый с толку испугом швеи, Тесак застыл.
– Цивилизованный? – переспросил он, затем уставился на меня.
Мое сердце бешено заколотилось, и я отвела взгляд, не зная, как мне быть.
– Пойдем со мной, Астер, – отрывисто процедил Тесак.
Нервозность Оливианы витала в воздухе, почти перекрывая напряжение между мной и волком.
– Может, стоит дать ей немного выдохнуть, командир.
– Может, не суй свой…
– Не смей, – тихо сказала я, но Тесак услышал и замер, когда я подняла голову. – Ты выйдешь за дверь, постучишь и извинишься, или просто не будешь заходить.
– Да ну, цветочек? – поддразнил волк. – Ты же знаешь, что я отсюда без тебя не уйду.
– Ох, звезды небесные, – пробормотала Оливиана, приложив пальцы ко лбу, а потом проглотила остатки вина и потянулась за графином.
А я, глядя на сжатые кулаки Тесака, на непоколебимую осанку его величественной фигуры, на решительно выпяченный подбородок, понимала, что говорил он чистую правду.
Я вздохнула.
– Встретимся в квартире. Ты прервал наш разговор.
Тесак отошел от двери, прислонился к стене и скрестил руки на груди.
– Давайте тогда заканчивайте, – процедил он, и швея фыркнула.
Он же не мог это серьезно…
Волк ухмыльнулся и вскинул бровь.
Я вперила в него сердитый взгляд.
– Ну ты и гаденыш.
Он распахнул единственный глаз чуть шире, а затем прищурил.
– Уже слышал.
– От подруги в таверне? – Я сделала вид, будто считаю время. – Осмелюсь предположить, что она в ярости. Полчаса – это ты как-то уж совсем слабенько.
Оливиана ахнула.
Тесак вскинул теперь уже обе брови, а затем растянул губы в зловещей ухмылке.
– Лучшее я даю лишь одному существу.
Гнев захлестнул меня, заставил вскочить на ноги, броситься к волку через всю лавку. Но я застыла перед ним, вспомнив, что мы не дома, что наверху спит малыш. Я сглотнула и отступила на шаг. Тесак, впившись в меня взглядом, расцепил руки.
– Прости, пожалуйста, – обратилась я к Оливиане, хотя швея, кажется, вовсе не возражала против бурного выяснения отношений, которое мы устроили посреди ее дома.
Поджав губы, она быстро переводила полный восхищения взгляд от меня к волку и обратно.
Тогда я перенеслась в его квартиру и, пошатываясь, заперлась в купальной комнате.
Едва щелкнул замок, по деревянному полу загрохотали тяжелые шаги Тесака.
Лучше бы я вернулась домой. Пускай то место уже совсем не казалось мне домом, уж лучше так, чем терпеть ядовитую ненависть этого мужчины.
Ненависть, которую я в какой-то степени заслуживала. Но он зашел слишком далеко.
– Открой.
Я склонилась над раковиной, сжимая пальцами треснувший фарфор.
– Астер.
Я смотрела на женщину, отражающуюся в разбитом зеркале, и не понимала, кто же она такая. У нее были острые скулы, спутанные волосы цвета корицы, а глаза…
Влажные, покрасневшие и пустые.
– Цветочек?
У меня перехватило дыхание, глаза наполнились слезами – стоило только представить, как далеко волк зашел со своей спутницей в таверне. Стоило только смириться с чудовищной реальностью, что он, вероятно, приводил сюда, в эту самую квартиру, многих женщин, и сегодня он…
Он меня отверг.
Нет. Разумеется, Тесак не мог так поступить со мной. Он же сам вынудил меня принять связь.
Хотя это вовсе не означало, что ее нельзя разорвать.
– Проклятье, Астер. Не могла бы ты, пожалуйста, открыть сраную дверь, чтобы я тебя видел.